– Ну, моя Стелла?

Рядом с Пенелопой появился Сидни, неся под мышкой свой шлем. Шлем продавил ему на лбу полосу, а волосы отсвечивали на солнце ярко-рыжим.

Пенелопа поздравила его с победой и спросила, не собирается ли он написать сонет, посвященный сегодняшнему дню. Он засмеялся и обещал попробовать.

Они шли мимо двух пожилых джентльменов, которые тихо о чем-то говорили друг с другом. Тот, что с седой бородой, был сэр Фрэнсис Кноллис, дед Пенелопы, казначей двора ее величества. Другой был ее опекун, лорд Хантингтон, лорд-председатель совета по делам Северных территорий.

Пенелопа сделала реверанс и уже прошла мимо, но лорд Хантингтон подозвал ее:

– Мне нужно поговорить с вами, дорогая. Должен сообщить, что мне посчастливилось пробудить интерес ее величества к вашему будущему. – Он закашлялся. – Я давно понял, что ее легче настроить на нужный лад, когда она думает о чем-то приятном. Этот французский визит для нас стал настоящей удачей. В случае, если оба семейства смогут договориться между собой, королева не будет возражать против вашего брака с лордом Ричем.

Пенелопа едва не лишилась чувств. О боже! Какой ужас... Она была уверена, что королева, испытывающая неприязнь к супружеству в принципе, не даст своего благословения. Однако ее величество, как оказалось, испытывала неприязнь к слишком бойким незамужним особам, которых некому было усмирить. А может быть, Елизавета I чувствовала вину перед детьми лорда Эссекса, сложившего голову за корону в ирландских войнах.

– Я не хочу выходить за лорда Рича. – сказала Пенелопа.

– Девицы никогда не знают, за кого они хотят замуж, – заявил ее дед. – Ты должна быть послушной, Пенелопа, и делать, как тебе велят.

Пенелопа благоразумно промолчала. Зачем дерзить? В этом нет никакого смысла. Все равно никто не в силах помочь ей. Она увидела Филиппа Сидни. В доспехах он был похож на святого Георгия – ей стало бы легче, даже если бы она просто обменялась с ним парой слов. Но к нему подошел лорд Арундель и сказал, что его хочет видеть королева. Они вошли в шатер, а Пенелопа осталась снаружи. Она готова была расплакаться.

Переговоры по поводу брачного соглашения продолжались около пяти месяцев, и каждый день Пенелопе приходилось сражаться за свою свободу.

Она жила в лондонском особняке своего опекуна. Хантингтоны принадлежали к пуританам, и, хотя они не были чужды роскоши, порядки у них в доме отличались от порядков, принятых при дворе, в той же мере, в какой леди Хантингтон отличалась от своего брата, лорда Лейстера. Своих детей у них не было, но они брали на воспитание чужих детей, как правило юных леди, и подбирали им женихов. Таких воспитанниц в доме всегда было не меньше двух. В основном они занимались хозяйством и читали нараспев один из 150 псалмов, представляющих собой часть Библии и приписываемых преимущественно царю Давиду. Пенелопа находила их ужасно скучными.

Хантингтоны начинали понимать, что с детьми Деверо они потерпели неудачу. Пенелопа во всем проявляла непреклонность, сварливая Дороти была под стать сестре, а Уолтер в свои двенадцать был неприрученным, как волчонок. Единственным ребенком покойного графа Эссекского, которого все хвалили, был не по годам разумный Робин – «такой хороший, такой милый». Но леди Хантингтон не могла похвастаться тем, что он стал таким благодаря ей, так как он воспитывался в доме лорда Берли.

– Не понимаю, что за дьявол в вас вселился, – говорила она Пенелопе. – Вы всегда знали, что наш долг – подыскать вам хорошего мужа, и мы нашли благочестивого молодого человека, богатейшего жениха в Англии. Чего еще вы хотите? Подумайте о Мэри Сидни, выданной за мистера Пембрука, дважды вдовца, к тому же на тридцать лет старше ее. Как вы можете жаловаться?

– Могу. Мне не нравится ни Рич, ни его семья, а также то, каким образом они стали такими богачами. У его деда, лорда-канцлера, была дурная слава. Говорят, в правление королевы Марии Тюдор, ярый приверженец католицизма, он собственноручно вешал протестантов просто для своего удовольствия. Почему я должна выходить замуж за негодяя?

– Нельзя судить о человеке по его деду, – возразила леди Хантингтон.

Ее нелегко было задеть такими мелочами – ее собственный отец и дед были обезглавлены.

– Рич скуп и туп, к тому же совсем необразован. – Пенелопа пожала плечами. – Вы разве не знаете, что он так и не выучил французский? А что касается благочестия – почему набожные люди не думают ни о чем, кроме денег? Если вы вспомните, леди Хантингтон, что апостол Павел сказал о презренном металле – Леди Хантингтон зажала ладонями уши, не в силах терпеть такую наглость, и велела Пенелопе отправляться в свою комнату.

– Это все из-за Петиции, – пожаловалась она мужу. – Пенелопа как две капли воды похожа на свою мать.

– Только гораздо красивее, – заметил лорд Хантингтон и тут же пожалел о сказанном.

Леди Хантингтон, несмотря на свою неприязнь, пригласила мать Пенелопы к себе в дом в надежде, что та сможет добиться хоть какого-нибудь толку от своей дочери. Пенелопа приникла к матери, позабыв на время все свои горести.

– Мама, я не хочу выходить за Рича замуж.

– Знаю, милая, знаю. Но ничего не могу сделать.

У леди Лейстер были любящий муж и маленький сын. Она превратила свой дом в копию двора, но потеряла возможность влиять на серьезные вопросы, такие, к примеру, как судьба ее детей. Даже друзья отвернутся от нее, задумай она какую-либо акцию! Любое ее начинание обречено на провал, королева придет в ярость, предприми она хоть какой-либо шаг.

– Все не так плохо, как ты думаешь, – сказала она. – Весьма немногие женщины выходят замуж по любви, однако если ты посмотришь вокруг, то увидишь больше счастливых жен, чем несчастных.

Пенелопа ничего не ответила. Она знала правду: мать никогда не любила отца. Может быть, она тоже плакала и противилась первому браку? Этого не спросишь. «Но они подарили нам счастливое детство, – подумала она. – Все эти годы в Чартли мы ни о чем не догадывались. Смогу ли я дать то же моим детям?»

– Рич молод, ты сможешь приручить его, – гнула свою линию Легация. – Робин ездил в его имение в Лизе и был хорошо принят. На прошлой неделе я получила от него письмо, он пишет, что Рич – хороший хозяин.

– Что может Робин знать о таких вещах?

– Пенелопа, помни и не забывай, что он унаследовал титул и теперь глава твоей семьи.

Робин также был любимым братом Пенелопы, и она хотела, чтобы он был сейчас в Лондоне, а не в своих угодьях в Уэльсе, но в то же время она не могла согласиться с его мнением – Робин был таким прямым и простодушным и всегда думал о людях лучше, чем они того заслуживали.

Пенелопа не прислушалась даже, к матери, и леди Хантингтон решительно заявила:

– Нам придется брать ее измором.

– Но, дорогая, мы же не будем морить Пенелопу голодом? – возразил лорд Хантингтон.

– Не будь остолопом, Генри. Я не собираюсь морить ее голодом. Я просто лишу ее всех предметов роскоши и развлечений, к которым она привыкла. Посмотрим, как долго она сможет выдержать без всего этого.

Пенелопе запретили покидать дом, разрешив только одну прогулку по саду в день, во время которой ее обязана была сопровождать служанка. Никаких званых вечеров, никаких походов за покупками на Лондонскую биржу. Запрещены были музыка и танцы, ей не разрешалось также надевать ее самые красивые платья. Она должна была обедать и ужинать в одиночестве. Какими же скучными и скудными были эти трапезы, состоящие из чечевицы и сушеной рыбы! У нее забрали все книги и лютню и обязали выслушивать бесконечные наставления покорных домовых священников, сурово клеймивших гордыню и непослушание и убеждавших Пенелопу, будто ее душа в опасности. Священники искренне желали ей помочь.

– Я не представляю, как ты все это терпишь, – говорила Дороти, ее единственный союзник, тайком навещавшая сестру. – Отчего ты не убежишь?

– С кем?

– Неужели у тебя никого нет?

– Никого, даже странствующего рыцаря.

– Не понимаю. Ты что, при дворе даром теряла время?

Пенелопа засмеялась:

– Многие не отказались бы затащить меня в постель, сестренка, но ни один не изъявил желания отвести меня к венцу.

– Это потому, что мы бедные. Кто бы мог подумать, что все мужчины такие корыстные... А что стало с Чарльзом Блаунтом?

– Ты же знаешь, что с ним стало. Лейстер послал его в Оксфорд с условием, что мы не станем писать друг другу. Конечно, мы писали, но наши письма перехватывали. Мне было сказано, что, если нас еще, хотя бы раз увидит вместе, Лейстер откажет Чарльзу в покровительстве. А потом, после того, как мы были разлучены и долгое время не имели друг о друге никаких вестей... все забылось.

– Разве ты не встретила его снова в прошлом году?

– Мы увиделись в Райкоте, где я гостила у лорда и леди Норрис. Там был грандиозный парад рекрутов, многие жители Оксфорда пришли посмотреть, и среди них было много учащихся. Там был и Чарльз.

Пенелопа замолчала, заново переживая свое разочарование. Именно тогда она осознала, насколько он отдалился от нее – независимый юноша в изношенной одежде, прогуливающийся с друзьями, он не имел никакого отношения к придворному кругу, где она была всеобщей любимицей. Они принадлежали к совершенно разным слоям общества, а Чарльзу это было все равно. Если бы он упрекнул ее за то, что она стала такой ветреной, то, может быть, былая любовь ожила бы вновь. Но он тоже изменился. Было очевидно, что он всё еще любил ее, но теперь в его жизни появились более важные, требующие размышления вещи. Для любви в его суровом ученическом быте просто не оставалось места.

– Он, конечно, подошел ко мне и заговорил о религии. – Пенелопа усмехнулась.

– Господи, но зачем? Он ведь католик, да?

– Больше нет. Именно это он и хотел мне сказать.

Еще в Уонстеде Пенелопа узнала, что Чарльз все больше и больше разочаровывается в католичестве. Попав в Оксфорд, он жадно набросился на новые религиозные идеи, которых там было в избытке. Сначала он был полон сомнений, затем – убежденности. Подобно многим другим новичкам он считал, что знает о новой вере гораздо больше, чем кто-либо еще. Он пытался объяснить все это Пенелопе, когда они гуляли под буками в Райкоте, а Пенелопа, которая была кальвинисткой с самого рождения, нашла это довольно скучным. Не стоит удивляться, что она разлюбила его. Ни одной женщине не понравится, если ей изменят с богословием.

«Но с тех пор я не встретила никого, кто бы нравился мне больше», – пришла она к выводу. Это была грустная мысль. Когда-то она надеялась выйти замуж за Чарльза. Еще раньше она мечтала о Филиппе Сидни. И что же? Она забыла обоих, и сердце ее не разбилось. Неужели так будет всегда? А если это так, то почему она делает трагедию из того, что ей навязывают брак не по любви? Зато жених очень богат. Раз это не будет ни Филипп, ни Чарльз, которые открыли бы ей неведомый чувственный мир, то не глупо ли дожидаться какого-то загадочного возлюбленного, который был бы лучше их? Возвышенные чувства бывают только в сказках, решила она.

Пенелопа простудилась, и болезнь подточила ее силы. Когда Дороти ушла, оставив ее одну в сумрачной комнате, она почувствовала себя очень одиноко и поэтому испытала нечто вроде благодарности, когда леди Хантингтон разрешила ей спуститься вниз, в теплую и светлую гостиную. Пенелопа была чувствительной девушкой, она устала от бесконечных упреков и косых взглядов и теперь расслабилась, сидя со своими опекунами у камина и наслаждаясь бокалом вина, предложенного ей лордом Хантингтоном.

Распахнулись двери, и слуга объявил о приходе лорда Рича.

– В любое другое время Пенелопа, поняв, что ее заманили в ловушку, встала бы и ушла. Но в тот момент у нее болела голова, и так не хотелось противоречий. Она не пошевелилась.

Рич вошел и церемонно раскланялся со всеми разом. Пенелопа так привыкла считать его монстром – ее удивило, что он благообразнее, чем она думала. По крайней мере, Рич был молод и в хорошем расположении духа.

Он принес ей подарок – золотую цепочку с изумрудами в виде виноградных листьев флорентийской работы. Пенелопа не могла сдержать возгласа восхищения. Но подарок был слишком дорогой – приняв его, следовало принять и дарителя. Пенелопа задумалась и взглянула на леди Хантингтон, ища поддержки, но та отвернулась и пробормотала что-то насчет мирской суеты. Рич был явно раздосадован.

– Леди Лейстер была уверена, что вашей милости презент понравится, – произнес он.

Пенелопа едва не рассмеялась. И как она не узнала вкус матери – ведь ясно же, что Рич не смог бы самостоятельно выбрать такую красивую вещицу. Но жена Рича будет всегда выбирать украшения сама, и за ее плечом не будут стоять никакие пуританские ворчуны. Брак с ним принесет не только деньги, но и независимость, а ей всегда не хватало и первого, и второго. Мать сказала, что она сумеет приручить его, а Пенелопа никогда не сомневалась в своем влиянии на мужчин. Если она выйдет замуж за Рича, то он для нее будет если и не шелковым, то прочным долговечным кожаным кошельком.