– Едем! – засмеялась я. – Сразу видно, Женька, что жизнь ты потратила не зря… А на составление рекламных буклетов. Хочу в Италию!

– Нет проблем! Зимняя Венеция, что может быть прекрасней? Мы наймем гондолу с очаровательным gondoliere, который, виртуозно лавируя в лабиринте венецианских каналов, будет нам петь знаменитое «Вернись в Сорренто». Потом нас ждет ужин в маленькой траттории, где мы отведаем самое вкусное ризотто с разнообразными моллюсками и креветками, окрашенное чернилами каракатиц. Но вот уже незаметно сгущаются сумерки, в мутноватой венецианской воде поплыли отражения тысячи огней, надвигается ночь, наш обаятельный gondoliere перевозит нас на остров Сан-Эразмо, и мы отправляемся на променад по знаменитым ночным клубам, где за стаканчиком просекко и граппы…

– Ой, Женька!.. – вдруг вспомнила я. – Загранпаспорт-то мой, наверное, давно просрочен.

– Где он у тебя? Дай посмотреть, – досадливо буркнула подруга.

– Не помню где. Искать надо.

– Вечно у тебя так… Налей еще кофе. Удивляюсь я на тебя! Как ты себя еще не потеряла?! Ничего не знаешь, не помнишь! Ничегошеньки тебе не надо!..

– Можно в Подмосковье поехать, – виновато предложила я. – В ноябре наши ездили на уикэнд. Говорят, очень мило получилось.

– А можно вообще никуда не ездить! – разошлась Женька. – Просидеть вот здесь на локотках. Тоже очень мило получится!.. В общем, не выдумывай, Адка, ищи паспорт. Завтра-послезавтра мы с тобой где-нибудь пересечемся, и ты мне отдашь его. И считай, что ты уже в Италии, сидишь в уютном ресторанчике за одним столиком с успешным и весьма симпатичным… ну, скажем, англичанином, который смотрит на тебя обожающим взором, стараясь предугадать твое малейшее желание, чтобы тотчас его исполнить. Кстати, англичане весьма падки до русских баб. Их там сейчас пруд пруди. Мне кажется, мы с тобой очень успешно съездим. Лады, Адка?

– Поищем, – согласилась я. – Может, он еще и не просроченный.

– Во!.. Какую я тебе сейчас историю расскажу! Зашатаешься!.. Вот слушай. У этой самой Ирки есть племянница, молоденькая девчонка. Закончила она какой-то колледж, и Ирка устроила ее в одно хреновое турагентство. Девчонку эту тоже, кстати, Женей зовут, – задумчиво прибавила Женька. – И вот эта Женя поработала там с годик и влюбилась в югослава. Покрутились они тут, повертелись, и вскоре она отбыла с ним в Македонию на пээмжуху. Но долго она с этим югославом не протянула, что-то не заладилось у них. Или он ее выгнал просто, не знаю. Короче, разошлись как в море корабли. Сюда возвращаться она не пожелала – устроилась аниматором в один местный отельчик. И там вдруг загуляла и запила прямо по-черному. А хозяева отеля, турки, терпеть этого не стали и выгнали ее. А у нее ни гроша за душой! Денег, естественно, на обратный билет тоже нету. Представляешь?.. Куда деваться? Помыкалась она, помыкалась, никуда ее не берут. Перебралась в соседнюю Словению. Но и там тоже не медом намазано. И тогда эта Женька каким-то чудом просочилась в Италию. И вот тут произошло чудо!..

Женька выразительно посмотрела на меня, глотнула кофе и продолжила:

– А тогда как раз зима была, рождественские каникулы в самом разгаре. Вся Италия кишмя кишела туристами. Стояло солнечное утро. Наша Женька сидела в здании римского вокзала и закусывала чем бог послал… За ее столик присел мужик со стаканчиком пепси, вида не очень казистого, худенький, бледненький, с козлиной бородкой. Обменялись они с Женькой парой фраз. Оказалось, он англичанин и турист. Женька наплела ему, что и она туристка из России, что-де ограбили ее и весь ее огромный багаж и билет на самолет также умыкнули. Англичанин легко поверил ей! Накормил, напоил, провел по самым элитным бутикам. А цены там, прикинь, ломовые!.. С ног до головы ее одел! А когда праздники закончились, они вместе уехали к нему, в Туманный Альбион. Но что выясняется дальше?! – Женька не спеша вынула пачку «Вог» и начала рыться в сумочке в поисках зажигалки.

– Чего, Жень? – Подруга меня заинтриговала, и я жадно ждала продолжения. – И что выясняется?..

– Оказалось, что этот неказистый туристик – лорд, наследник какого-то славного древнего рода! И на лесистых холмах Альбиона имеет громадный замок. И в Лондоне у него тоже фамильный особнячок. Не хило? Вот так, подруга!.. И наша Женька сделалась законной хозяйкой всего этого имущества. Впечатляет?..

– Откуда ты все это узнала?

– Так она же приезжала сюда. Ирка фотки показывала… – Женька задумалась. – А ты думаешь, она врет?..

– Ну, мало ли… – грустно вздохнула я.

– Не похоже. Одета она шикарно. Короткое замшевое пальто. А замша какая!.. Настоящий бархат, мягкая, нежная… рахат-лукум! Мне за такое целый год работать, не пить, не есть. А как сидит на ней!.. Так сидят только очень дорогие вещи. А какие сапожки!.. Ой, Адка!.. Наверное, целое состояние стоят. И так все подобрано по цвету, по тону… ну просто чувствуется – поработал первоклассный дизайнер… И денег у нее теперь стало немерено. Сама холеная, ле-еди… Нет, не врет она. На снимках Женька в этом замке на фоне своего лысого кенара. А он на нее так смотрит – ой! Видно – души в ней не чает.

Мы помолчали, повздыхали. Меня особенно тронули, даже задели, не замки с особняками, нежданно-негаданно обрушившиеся ей на голову, а то, как она была одета. Женька еще так смачно описала ее наряд. Я кожей почувствовала все это на себе. И мне тоже захотелось так одеться. Я ненароком обвела взглядом свою маленькую кухоньку и нас с Женькой в ней. Я в коротком черном платьице, единственном элегантном – на все случаи жизни. А Женька в темно-сером брючном костюме мне показалась сейчас оловянным солдатиком.

Подруга горько усмехнулась и сосредоточенно затушила недокуренную сигарету.

– И за что таким дурам такое счастье, а? – выдала она.

– Выходит, не дурам! Смекни сама, Жень. Была бы дура, она б давно отбила у него всякую охоту валандаться с ней. И он бы уж забыл о ней и думать. Дура, Жень, она и в Англии дура. А тут она его вон как зацепила, прямо-таки обворожила. Сколько уж времени прошло, а он все в ней души не чает. Нет, Женька, здесь тонкая работа. И значит, у нее просто дар такой. Харизматическая личность.

– Да видела я ее личность, когда она только работать начинала. Ни рожи, блин, ни кожи.

– Ты ведь не мужик.

– Но я и не слепая! И одевалась она несклеписто. И такая неряха была! Все бумаги у нее шурум-бурум, путала все постоянно. А главное – мужики-то ее не особенно волновали.

– Смотри, Жень… заловила она серба, но он сорвался с крючка. Зато она стала умней. И уж со следующим не дала осечки.

– Но на что она их ловит-то, по-твоему? Ведь и серб был далеко не нищий – хозяин приличной турфирмы. Сама нескладная. Морда толстая. А вокруг столько интересных баб. Ну, может быть, в ней и есть что-то, конечно…

– Вот!.. И это что-то мужики неуловимо чуют!..

– Ты еще скажи, что феромоны она распыляет вокруг себя в радиусе ста километров.

А мы, друзья, как ни садимся,

Все в музыканты не годимся.

– Но с другой-то стороны, Жень, ты подумай сама, что уж такого она поимела? Ну, замки. Ты живешь в своей квартире. Тебе очень в ней плохо? Зато ты свободна как ветер. А она вынуждена теперь до скончания веков обниматься со своим кенаром. Не противно? Лысеньким, страшненьким…

– Подслеповатый к тому же, – подсказала Женька.

– И ты бы согласилась с таким? Наверняка этот лорд, судя по твоим описаниям, какой-нибудь еще вырожденец. Да точно тебе говорю! И неизвестно еще, что у него на уме! Сегодня он ее любит, и все у них хорошо. А завтра огреет ее чем-нибудь по башке. Мало не покажется.

– Да кто его знает, – кивнула Женька, припоминая внешность лорда. – И вправду может огреть.

– Хорошо, где нас нет, Жень. Каким еще боком ей это встанет.

– Время покажет, – согласилась подруга. – Но все-таки, Адка, я тебе рассказала это к тому, что под лежачий камень вода не течет.

– А я так поняла наоборот, – усмехнулась я. – Эта твоя Женька ничего не искала. Сидела себе на вокзале, жевала, поеживаясь от холода. И вид у нее был, наверное, соответствующий – замухрышистый.

– Адка! Теперь ты будешь дразнить меня? Ну давай тут сидеть, штаны просиживать. И что мы высидим?

– Она же не дома сидела. А на вокзале. Может, и нам попробовать, Жень? Тут Курский вокзал недалеко.

Женька ухмыльнулась:

– Хорошая мысль, кстати. И мы ею воспользуемся в самое ближайшее время. И посидим… Но только не на Курском, на римском вокзале. Так что ищи скорей свой паспорт, Аделаидочка!

Женька нехотя поднялась и направилась к выходу.

– Есть так хочется, – сладко зевнула она, надевая шубу. – Может, сходим куда-нибудь, Адель, поедим? Хоть в твою «Лопе де Вегу»?

– Не могу, времени нет. Нужно паспорт искать.

– Тоже дело. Тогда не буду тебе мешать. – Женька опять заразительно зевнула и удалилась окончательно.

А я приступила к поискам своего заграничного паспорта. Но вместо него нашла мешок своих фотографий разных лет. Стала разглядывать фотки и незаметно просидела с ними до глубокой ночи.


Наконец наступил заветный вечер. Весь день с утра было холодно, подморозило, а когда начало темнеть и зажглись фонари и окна квартир, пошел вдруг первый снег. И в городе сразу стало уютно и радостно, захотелось мечтать, ждать, надеяться.

На улицах мгновенно сделалось безалаберно, скользко и весело. Повеяло новогодними каникулами, волшебными сказками и подарками. Вначале робкий, снег вскоре повалил густыми хлопьями. Задувал пронизывающий ветер, бесцеремонно забираясь гуляющим под шубы, а в квартире было тепло и уютно.

Завернувшись в шерстяную черную шаль, я ходила взад-вперед по комнатам, поскрипывая старым дубовым паркетом. У зеркального шифоньера я останавливалась и придирчиво вглядывалась в свое отражение. Черный цвет определенно был мне к лицу. Он благородно оттенял светлые длинные волосы и серые глаза. Сейчас я себе самой казалась стройней, умней и значительней. Можно было сказать, что у этой молодой своеобразной женщины богатый внутренний мир. В ее глазах есть глубина и какая-то загадка. Да, мне это прекрасно удается изобразить. Хотя вы сами знаете, какие мои загадки.

Из-под шали видна светло-серая блузка. Она дает впечатление нарядности и сдержанности одновременно. Было бы романтичней сейчас надеть длинную черную юбку, но, во-первых, у меня ее нет. А во-вторых – довольно стройные ноги незачем скрывать. Согласны со мной?

Ровно в 19 часов раздались три звонка в дверь. Идут!..

Малиновый с мороза, шумно фыркая и стряхивая с себя снег, Николай энергично затопал по половику и прошагал в квартиру. За ним вошел клиент…

О боже! От судорожного волнения я не могла рассмотреть его. На меня напали страх и девическая робость. Но всеми фибрами своей чуткой женской души я вдруг почувствовала, что это он… Он, действительно он – мужчина моей мечты. Мне страшно было это осознать, точно прыгнуть со скалы в темную пучину… Я видела и слышала все как в тумане или как сквозь толщу воды, только чувствовала: от него исходит какой-то тонкий, нездешний аромат роскоши, мужества и… и еще того, от чего так кружится голова. В этом невообразимом благоухании слышалась ширь бескрайних степей, каких-то неведомых прекрасных городов, изящных людей и совсем непохожей, иной жизни. Глупый Николай оказался полностью прав.

– Вадим Алексеевич!.. – лебезил Николай. – Вадим Алексеевич, это коридор!.. Обратите внимание, Вадим Алексеевич, на высоту потолков…

Его зовут Вадим!.. Вадим шел, точнее, плыл по квартире, благодушно шутил, отпускал краткие замечания и расточал свой бешено волнующий аромат. А я, словно угоревшая, семенила за ним, заходила в чужие комнаты, ничего не видя вокруг.

Потом Вадим вдруг повернулся ко мне. Я вздохнула всей грудью и словно очнулась. Мы, то есть Вадим, я и Николай, стояли в моей большой комнате у окна.

Я ничего ему не ответила, потому что не поняла, о чем он меня спросил. Он улыбнулся мне.

– Аделаиде Сергеевне понравилась квартира на Шаболовской, – сказал за меня Николай. – Но тут возникла одна небольшая загвоздка. Проблема вся в том, что Аделаида Сергеевна полагает, что ей будто бы нужно еще доплатить некоторую сумму. Две тысячи долларов…

– Три тысячи, – эхом поправила я, не сводя глаз с Вадима.

– Именно! – вскричал Николай. – И я вот втолковываю Аделаиде Сергеевне, что если сравнить хотя бы по метражу обе площади…

– Ага! – Вадим улыбнулся мне. – Я так понимаю… вам, Аделаида, все подходит, но нужны еще три тысячи?..

– …Долларов, – просияла я. Он назвал меня по имени, но в его устах оно не прозвучало привычно безобразным набором звуков. Совсем напротив! Мне показалось, я впервые услышала свое собственное имя: Аделаида!.. в этом было что-то океански торжественное, как и он сам… Аделаида – скольжение солнечного света под килем океанского корабля. А корабль – это он!