Джонсон не забила на последний выпускной год. Нет. Просто выжидала. Со дня на день “Вестники”, каким-то образом умилостивившие школьных деспотов и добившиеся разрешения на дистанционное обучение, должны были улететь в Сидней. И вот тогда жизнь вернется в привычное русло. Все будет как прежде… как тогда, до ее отъезда в Америку.

А Кайл… звонил. Первые дни. Особенно настойчиво в самом начале, когда семейство Джонсон, поставив запрет на все средства связи, уехали к Большому Водораздельному хребту. Их не было четыре дня и за это время пропущенных насчиталось где-то с полдюжины. Правда конкретно на четвертый день их было всего три. На следующий — два, а потом звонки прекратились вовсе. Вплоть до сегодня. Он сдался. Кайл Холден сдался. Наконец-то и… к сожалению.

Хлоя не знала — радовалась она или нет. Ее все еще ломало. Ломало жутко и страшно, и словно добивая себя порой по вечерам, она лезла на сайт группы, включала их песни и листала ленты блогов. Лежала в постели, плакала и рассматривала фотографии. Мда… Ненормально и неправильно.

Зачем самоуничтожать себя еще больше, казалось бы, но и поделать она ничего не могла. Ей хотелось слышать Кайла, хотелось видеть его, разглядывать его, изучая каждую деталь, вплоть до поблескивающей в ухе сережки, и если это можно было сделать так… Что ж, значит она будет это делать ровно столько, сколько потребуется.

Из дома Джонсон почти не выходила, хотя Эшли и Руби едва ли не каждый день приезжали к ней, пытаясь хоть немного тормошить. Но нет, вот вернется в школу — тогда жизнь и придет в привычное русло, а пока есть шанс, пусть лишь один жалкий процент из ста, наткнуться на улице с Холденом… нет.

На Руби она не злилась. Даже не думала. Хлоя прекрасно понимала порывы Кайла оттянуть неизбежное и его просьбу ничего ей не рассказывать, а вот сама фиолетоволосая подружка, кажется… да не кажется, а точно сердилась на нее! Сердилась за Кайла, только подумать! Да чего уж там, даже Эшли словно бы смягчилась по отношению к парню. Это заметно проскальзывало в интонациях. Редко, так как болезненная тема старалась не подниматься, но проскальзывало.

Прекрасно. То есть, что… все считают, что она не права? Что она поступила неправильно? И что же тогда она, Хлоя Джонсон, должна была делать? Позволить Кайлу совершить самую большую ошибку в его жизни? Или согласиться на… как это вообще назвать-то… отношения на расстоянии?

Господи, разве никто не понимает очевидных вещей? Сколько, ну сколько бы они так продержались? Месяц, два, три? Просто если представить: он там, живет жизнью восходящей звезды. Молодой парень, которому нужна девушка под боком, по меньшей мере, чтобы удовлетворять свои потребности. А она здесь… и видеться им суждено, в лучшем случае, раз в пару неделю.

Из Брисбена в Сидней особо не накатаешься, чтобы там не говорил Холден и как бы ни идеализировал их радужное будущее. Люди не роботы, им тоже свойственно уставать и тогда единственные выходные предпочтительней провести в постели, отсыпаясь, чем в беготне по аэропортам. Даже если папаша подарит сыну частный самолет, проще не станет. И вот что, разве все не так? О, она хотела бы быть неправой, но…

А ее же подруги теперь еще и обижаются! Честное слово, Джонсон порой казалось, что она единственный здравомыслящий человек в этом свихнувшемся мире. Правда тут еще важно помнить, что псих никогда не признает, что он псих, так что… может снова попытать счастья с психотерапевтом? Признаться, Хлоя уже неоднократно лазила по интернету, высматривая подходящую кандидатуру. Главное, чтоб не попался опять коллекционер-барахольщик, хватило прошлого.

Вот и теперь она листала браузерские страницы, разрываясь между умного вида женщиной в очочках с двадцатилетним стажем и приятным на первый взгляд мужчиной с пятнадцатилетним. И больше склонялась к последнему. К женщинам с того раза она относилась скептически, с другой стороны — разговаривать с незнакомым мужиком о неразделенной любви (грубо говоря) тоже было как-то не очень.

В открытом окне с улицы донеслось рычание мотора и глухой стук. Даже сомнений не оставалось, что за гости к ним явились. Так парковаться умела только Руби.

— Хлоя, девочки приехали, — крикнул снизу отец, подтверждая догадки. Да, да, он тоже был дома в будний день. Хорошенько подумав, мистер Джонсон вместо двух дней отгула взял полный отпуск, чтобы не оставлять дочь одну.

Хлоя поспешно закрыла вкладки, на мгновение замерла над фотографией Кайла, стоявшего заставкой на рабочем столе, и поспешно прикрыла сам ноутбук. На ступеньках уже раздавался характерный топот любимой обуви Руби, напоминающих военные ботинки на огромном каблуке. Рядом с ним приглушенные шаги Эшли в классических мужских туфлях напоминали крадущуюся кошку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Обе подруги вошли в комнату вместе с мистером Джонсон.

— Все, можешь делать вид, что все хорошо. Самолет улетел, — Руби глянула на наручные часики. — Пятьдесят семь минут назад. Ленс и Эммет уехали с утра на машине. На горизонте чисто. Можешь выползать из своей пещеры.

— И тебе привет, — кивнула Хлоя.

Подруга проницательно уставилась на нее и с минуту не отрывала взгляда. Джонсон терпеливо выжидала, не выспрашивая. Догадывалась, что к чему.

— Ну как? — насмотревшись, спросила Руби, присаживаясь рядом на кровать. — Стало лучше? Полегчало? Хочется кричать, что жизнь прекрасна?

— Не особо, если честно.

— Я так и думала. А сейчас будет еще хуже. Тебе тут послание велено передать. Даже два, — из наплечной школьной сумки было вытащено два конверта и брошено подруге на колени. Один легкий, а вот второй увесистый и подозрительно брякнувший.

Хлоя уже хотела было начать со второго, но заметила герб на первом и изумленно потянулась за ним. Университет Гриффита. Один из лучших университетов Брисбена, в составе которого входит консерватория Квинсленда и крупнейшая музыкальная школа страны. Она ведь только подумывала над тем, чтобы отправить заявку на поступление! Но во-первых: по срокам еще было рано, а во-вторых — особой уверенности связать себя с музыкой у нее так и не появилось. Как же…

Трясущимися руками Джонсон вытащила из уже вскрытого конверта сложенное письмо. Пробежалась по строчкам и с раскрытым ртом подняла глаза на подруг.

— Одобрена на прослушивание… Но до вступительных еще столько месяцев… Как? Откуда они вообще…

Эшли театрально закатила глаза. Да, их подруга порой очень туго соображала. Ответ же на поверхности.

— Серьезно? Не догадываешься? Может, кое-кто отправил им запись твоего выступления?

— Какую запись…

Руби ткнула наманикюренным пальчиком в нижний угол конверта. В графе получателя стояло имя Джонсон, да, а ниже… Адрес. Но не ее. Другой, но тоже хорошо знакомый.

— Которую вы играли на твой день рождения, — мягко улыбнулась ей девушка.

Хлоя прикрыла глаза. Как-то сразу вспомнился тот далекий разговор в отеле о музыке, планах на будущее и слова Кайла: “беру это на себя”. Вот и взял. От одних только мыслей о той ночи по телу разлилось столько нежности, словно ее закутали в плед и усадили около камина. Кайл…

Стоп, там еще второе письмо. То, что брякнуло и, кажется, она уже начинала догадываться, что. Да, точно. Ключи. Те самые, с кошечкой на брелке. И записка. Короткая: “Разве не поняла, что бегать от меня бесполезно? Может, ты и отказалась бороться за нас. Я нет”.

— И как это нужно понимать? — сжимая ключи и чувствуя, как опять начинают слезиться глаза, выдохнула Хлоя. Треклятые слезы, когда уже они закончатся?

Мистер Джонсон вежливо забрал у дочери записку. Прочитал.

— А, по-моему, все предельно ясно, — пожал плечами он. — И мне определенно нравится этот парень.

— Только как он представляет себе это “нас”? Неужели вы правда думаете, что…

— Киса, — негромко подозвала ее Руби. Она переглянулась с Эшли. Та согласно кивнула. — Он решил уйти из группы.

— Что? — выдохнула Хлоя. Комната поплыла, превращая лица в смазанные очертания. Он все-таки это сделает? Он… он…

Руби кивнула.

— Завтра утром у них встреча. Будут обсуждать.

— И давно ты знаешь?

— Тео выпытал у Кайла сегодня утром. Остальные, думаю, пока не знают.

— Полагаю, — добавила Эш. — Для Тео ты последняя попытка его переубедить.

— Каким образом? — обреченно зажмурилась Джонсон. — Я уже и порвала с ним, чтобы… Была уверена, что за эти пару недель он успокоился и… О, господи!

Кайл, что ты творишь? Ну зачем? И все из-за нее… Нет, ради нее. Он на полном серьезе согласен отказаться от всего, чтобы быть с ней, здесь, в Квинсленде. А она… а она просто взяла и сдалась, оттолкнув его от себя. Решив, что так будет проще. Проще ей. Эгоизм в чистом виде. Мерзкий, отвратительный эгоизм.

Осознание, что она не стоит и пальца этого человека, выпустило свои длинные щупальца, опутывая ими все крепче и крепче. Становилось трудно дышать. Почему? Почему он так держится за нее? Другой ведь послал бы давно, отмахнулся, а Холден продолжает упорствовать. Продолжает бороться. Черт… но если так… значит, и она не опустит руки. Тоже будет бороться.

Хлоя решительно посмотрела на отца.

— Мне нужно в Сидней. Срочно.

Раньше, чем тот кивнул, Руби с готовностью подскочила с постели. Словно только этого сигнала и ждала.

— Так чего ждем? Поехали!

На сборы потребовалось меньше времени, чем успела бы догореть спичка. Заброшенный в полупустой рюкзак разобранный телефон и сунутые мистером Джонсоном деньги в руку дочери — все, подруги уже загрузились в развалюшку Руби и выехали с подъездной дорожки, снося до того мирно покоящегося на газоне керамического олененка.

— Руби! — с тяжелым вздохом покачал головой хозяин дома, поглядывая на осколки.

— Простите, — скорчив невинное личико, извинилась та, маша ему на прощанье.

— Веди осторожно, умоляю тебя! — крикнул он вслед.

— Понятное дело, — лишь успела отозваться водитель, и автомобиль скрылся из виду.

***

Хлоя сидела в пассажирском кресле, нервно постукивая по подлокотнику, от чего у сидящей рядом женщины начинал подергиваться глаз. Все попытки попросить соседку перестать улетали в пустоту. Вернее, Джонсон слышала ее, кивала, прекращала, а минуты через три пальцы опять начинали отбивать барабанную дробь. Машинально. Не выдержав, женщина воткнула в уши наушники и уселась смотреть фильм, но то и дело поглядывала на нее с укором и недовольством.

Джонсон была не виновата. Она сейчас вообще мало что понимала, как и не совсем воспринимала происходящее, находясь в той степени возбуждения и торопливости, полностью выводящим режим уравновешенности в состояние “off”. Вроде, зачем торопиться, когда времени еще вагон? Но промедление, любое промедление приравнивалось к мучительным пыткам. Если она определилась, если решилась… Можно было, конечно, попытаться позвонить, но телефонные разговоры не могли передать и половину того, что Хлое хотелось выразить. Нет, только наедине, только с глазу на глаз.

Время же словно надсмехалось, нарочно растягиваясь до дурной бесконечности. Сначала в самом аэропорту в ожидании рейса. Эшли и Руби пришлось приложить немалые усилия, чтобы подруга не разнесла от нетерпения стулья в зале ожидания. Затем томительные минуты пока все погрузятся на борт, сам перелет… Полтора часа. Вроде немного, но какими же длинными и нескончаемыми они могут оказаться на самом деле.

И вот самолет приземлился в аэропорту Сиднея. Наконец-то. Обгоняя ленивую вереницу прибывших, Хлоя проскочила на улицу, ловя первое попавшееся такси. Назвала скинутый ей с полчаса назад Руби адрес и только тогда, впервые позволив себе выдохнув, устало откинулась на спинку заднего сидения, прикрыв глаза. Почти на месте.

Такси миновало мост Харбор-Бридж и въехало в Ньютрал Бэй — зеленый пригород на северном побережье Сиднея. Тихий, спокойный и никуда не спешащий. Крутые каменные лестницы, яркие вывески магазинов, гуляющие по улицам местные, а с дороги через просветы зелени можно разглядеть покачивающиеся лодки и яхты. Красиво.

Автомобиль спустился по склону, тормозя у двухэтажного отеля серых оттенков с открытыми балкончиками. Поблагодарив и расплатившись с водителем, Джонсон выскочила на улицу, запихивая в рюкзак розу, купленную несколькими минутами ранее. Может, цветочные магазины имелись и здесь, но бродить и тратить время на поиски не хотелось.

Хлоя поднялась по ступенькам и нырнула в прохладный холл. Ну вот же, вот же нормальный отель! Без всех этих вычурных новомодных штучек. Чистый, приятный и выполненный в нежных оттенках. Почему нельзя было и в тот раз выбрать что-то подобное? Ее домашние шорты и майка, которые она так не переодела, смотрелись здесь как родные. А не как в прошлый раз.