— Тесс. Я собираюсь поднять тебя. Клянусь могилой своей матери, я не причиню тебе вреда. Тебе нечего бояться. Я клянусь.

Нечего бояться.

Нечего бояться.

— Как он смеет говорить это, когда именно он хлестал тебя, Тесси? Он заставил тебя истекать кровью. — Брэкс бросил злой взгляд на Кью, скрещивая руки на груди.

— Я сама просила этого. Я желала этого. Молила об этом. — Даже когда проговорила эти слова, я не могла вспомнить, почему просила о таких мучениях.

— Так и было, Тесси? Я не уверен...

Время стремительно рвануло вперед, и еще один блок информации был украден.

Пронзительная, острая боль в моем пальце поглотила меня. Кто-то обернул кусочек простыни вокруг него, но тут же кровь пропитала хлопковый материал.

Тяжело сглатывая, я заметила, как что-то теплое и колючее укрывало меня, уничтожая пронзительный холод, в котором я жила на протяжении многих недель. Жесткие мускулы окружили меня; Кью пробормотал:

— Я собираюсь забрать тебя домой и исправить это все, эсклава.

Эсклава.

Это слово вывело меня из наркотического забытья. Кью нес меня к двери, его черные крылья переливались всеми оттенками, когда он проходил под висящими лампочками.

Его подбородок был покрыт более густой щетиной, границы которой резко выделяли его рот, а глаза выглядели усталыми и измотанными от недостатка сна. Переутомленное состояние не соответствовало его идеальному образу в моем воображении.

Почему мой ангел выглядел так... так по-человечески?

Мои глаза искажали факты, наполняясь другими видениями. Образ Кью в грязном помятом костюме, пока он нес меня так, словно я была давно утраченной драгоценностью. Чем-то, что он больше не намеревался упускать вновь. Гнев циркулировал вокруг него, в то время как печаль сочилась из каждой поры.

Мое сердце застучало в характерном ему слабом ритме.

Кью нашел меня. Он здесь.

— Не будь такой тупицей. — Моя мать глумилась надо мной. — Ты не была главным приоритетом в его поисках. Никто не хочет тебя, Тесс. Прекрати выдвигать такие смехотворные предположения.

Мои легкие сокращались в попытке сделать вдох, в то время как боль рикошетом отдавалась по всему моему телу.

Зачем он тогда пришел? После всего я должна была быть его врагом. Я причиняла женщинам боль. Под моими ногтями была засохшая кровь, и моя душа запятнана убийством.

— Ты н-настоящий? — прошептала я, вздрагивая от неистовой боли в легких.

Кью дрогнул, его бледные глаза встретились с моими. На протяжении бесконечного момента, он просто пристально смотрел в мои глаза, пока не пробормотал:

— Я настоящий. Все кончено, Тесс. Ты в безопасности.

Я попыталась улыбнуться, но многоножки обглодали мои губы. Я задрожала, нечетко пробормотав:

— Это хорошо. Видишь, Брэкс. Он все-таки пришел.

Брэкс вновь появился, пробегаясь нежным прикосновением руки по моим волосам.

— Так и есть, Тесси. Но ты не можешь быть такой наивной, чтобы считать, что тебе будет под силу возвратиться в прошлое. Только не сейчас, не после того, что ты совершила.

Мое сердце раскололось на миллионы осколков. Он был прав.

Мышцы Кью сжались под моим телом, приподнимая меня выше, прижимая грудь к его лицу. Он содрогался всем телом, когда прошептал мучительные слова в мою шею:

— Твой разум не сломлен. Твой разум не сломлен, мать твою.

Так или иначе, я не думала, что его слова были адресованы мне.

Он забормотал на французском языке:

— Si vous me l’enlevez, je le jure devant Dieu je vais ... Je vais (прим.пер.фр. Если ты заберешь ее у меня, я клянусь, мать твою, Господом Богом, я... я)… — Он не закончил сказанное. Вместо этого опустил меня ниже в своих руках, укутывая сильнее, и зарычал на Белого Грызуна: — Ты, мать твою, полагал, что это может сойти тебе с рук? Изнасилование женщин? Их продажа в сексуальное рабство? Накачивание наркотиками? Да, ты, бл*дь, труп и единственное место, куда отправишься — ад. Я обещаю тебе, что твой труп будет разрублен на мелкие кусочки. — Кью четко произносил каждое слово. Его гнев был осязаем, наполняя комнату тяжелым напряжением.

Я посмотрела вверх, околдованная яростным шелестом его крыльев и тем, как он непреклонно и непоколебимо стоял. Он посмотрел на Франко.

— Возьми их. И плоскогубцы тоже.

Кью развернулся на пятках и направился прочь из комнаты. Я вжалась сильнее в его тело, когда коридор сомкнулся вокруг нас, заставляя меня чувствовать себя, словно я нахожусь в животе у огромной змеи. Мой сломанный палец грозил отправить меня в состояние беспамятства вновь, но я стойко держалась. Появилось еще больше насекомых, которые пожирали мой мозг, а вереница видений следовала за нами по пятам. Моя мать, отец и Брэкс — все преследовали нас, когда Кью уносил меня в безопасное место.

Кью склонил голову.

— Я заставлю их заплатить соразмерно тому, что они сотворили, эсклава. Попомни мои слова, они будут жалеть, что не были мертвы к тому моменту, как я нашел их.

Прилив тепла наполнил меня, когда его черные крылья окружили нас, заключая, словно в кокон. Его жар ощущался, словно пожар у моей замерзшей кожи, и он нес меня, как будто я была перышком.

Поврежденным и маленьким перышком.

Я больше не доверяла происходящему. Это не могло быть на самом деле. Я не сделала ничего, чтобы заслужить такое спасение.

Если только это не было миражом. Если только меня не уносили прочь. Возможно, я умирала. Возможно, мой разум воспроизводил свою собственную проекцию моих последних мгновений. Прощание с Кью. С величественным Кью с его черными крыльями и стаей воронов.

— Ты умираешь. Покайся в своих грехах сейчас, или же ты никогда не будешь принята в рай. — Моя мать заломила свои руки. — Признайся, как ты разрушила свою жизнь. Как ты сломала жизнь собственному брату. Как ты разбила сердце мужчине. И просто сдохни, в конце концов.

Я задохнулась от невероятной ненависти, которая сверкала во взгляде матери. Я не могла поверить в ту боль, которую она причиняла.

— Я никогда не х-хотела быть обузой. — Слезы, которые я стойко сдерживала все это время, брызнули из глаз. Как только они потекли, их было уже не остановить.

Кью замер на месте.

— Нет, эсклава. Прекрати. Ты никогда не была обузой. Никогда.

Я вытянула дрожащую руку и сжала одно из черных блестящих перышек в его крыльях. Они затрепетали, когда он обернул их сильнее вокруг нас словно щит. Я провела пальцами по стержню пера.

— Я каюсь во всем. Я ни на что не годная и желаю умереть.

Затем я потеряла сознание.

Глава 13

Ты моя одержимость, я твоя собственность. Ты владеешь самой глубокой частью меня.

Кью

Слова утратили все значения.

Я превратился в существо, претерпевающее лишь боль.

Тесс желала умереть. Моя Тесс. Женщина, которая заставляла мое сердце биться, решила прибегнуть к последнему возможному варианту.

Она хочет умереть.

Она желает покинуть меня навсегда.

Она не справилась с тем, что пережила. Ушла сильная женщина, которую я знал, на ее место пришла жалкая тень, поврежденная копия той, которой она была.

Мои руки сжались с огромной силой, и я испытал страх, что могу разломить ее надвое. Все мое тело испытывало панический ужас от мысли, что даже несмотря на то, что держу ее в своих руках, я потерял ее.

Я опоздал.

Образ гребаного обнаженного ублюдка с его жалким членом и образ несчастной блондинки рядом с Тесс подвергали страданиям мой разум.

Мое сердце вспыхнуло от ужаса, когда я увидел, насколько похожи были блондинка и Тесс. Их цвет волос был настолько схож, что это разрывало мою душу на кусочки от мысли, что я мог прийти слишком поздно. Слишком поздно, чтобы предотвратить изнасилование Тесс. Слишком поздно, чтобы она избежала повтора трагедии.

Но я проверил. Когда Тесс потеряла сознание, в то время как я обернул какую-то тряпку вокруг ее пальца, я убедился, что ею не воспользовались. Меня убивала мысль посягать на интимность ее личного пространства, но мне было необходимо знать.

Мне необходимо было знать. Я бы не смог жить с собой в мире, если бы узнал, что над ней вновь надругались. Только не после Лефевра. Не после того, через что я заставил ее пройти. Ни один человек не должен испытывать столько боли, как Тесс.

Я хотел выть на кровавую луну и сбросить человеческую оболочку в обмен на что-то устрашающе ужасное с клыками и когтями и не имеющее гребаной совести. Я хотел быть дьяволом.

В моем разуме не было ни одной разумной мысли. Я не мог ясно соображать. Я сомневался, смогу ли вообще быть нормальным. Но тот факт, что Тесс не кровоточила между ног, помог мне оставаться человеком чуть дольше.

Тесс ощущалась легче перышка в моих руках, когда я нес ее туда, откуда мы пришли. Она так сильно исхудала, что выглядела, как приведение. Приведение со светлыми волосами и с огромным количеством синяков, что покрывали ее тело, заставляя ее выглядеть, как долбаное домино.

Мое тело не прекращало содрогаться, в то время как каждая эмоция заставляла меня чувствовать себя на пределе. Я желал убивать. Я испытывал отчаянное желание убивать снова и снова.

Тесс забилась в моих руках, когда ее выражение лица исказилось из-за какой-то галлюцинации, от которой она страдала в данный момент. След побоев на ее руках давал ясное представление о том, что ей пришлось пережить.

Я продолжал молить вновь и вновь. О том, чтобы ее разум не был сломлен. Ее разум не должен быть сломлен. Еак только наркотик выведут из ее организма, она будет в полном порядке. Я должен был верить в это.

Мои зубы отчаянно сжались, когда я вспомнил, что она сказала. Она, мать вашу, говорила с Брэксом. Он продолжал жить в ее разуме, нашептывая что-то ей, обеспечивая ее комфортом. Почему она не грезила обо мне? Я бы отдал что угодно, чтобы она думала обо мне. Чтобы она находила утешения в воспоминаниях обо мне.

«Ты никогда не был с ней ласковым. Ты был господином, который вел игры с ее чертовым разумом. Как она могла относиться к тебе с любовью?»

Я не мог ответить на этот вопрос, и это убивало меня еще сильнее.

Достигая развилки коридора, я свернул налево, направляясь к огромному производственному цеху, откуда мы и проникли вовнутрь.

Мы обнаружили старый рыбоперерабатывающий завод на следующий день после того, как подкупили главного шефа полиции. У него были принципы, и потому он отказывался поддаваться некоторое время, но потом мы узнали через другие источники, что Смит отстегнул сотрудникам аэропорта, чтобы провезти груз.

Я признаю, что обезумел от мысли, что Тесс вновь ускользнет от меня. Я схватил шефа полиции за горло и достал свой проверенный нож, пока Франко наблюдал за тем, чтобы нас не потревожили.

Столкнувшись со страхом потерять свою жизнь, полицейский ублюдок выложил все. Он прекрасно знал Смита. Он знал достаточно, чтобы вызвать во мне отчаянное желание уничтожить и его. Однако, как только он слил всю информацию, мы поспешно ушли. Кто-то другой обязательно бы убил его. А я хотел забрать жизни других мужчин.

Моя кожа не прекращала покрываться мурашками с того самого момента, как мы ступили на территорию, передвигаясь под покровом тишины и тьмы. В момент, когда я обнаружил Тесс, мое сердце мгновенно разорвалось на кусочки.

Я никогда не чувствовал себя таким образом прежде. Таким слабым. Таким напуганным. Беспомощным.

Мое горло сжалось сильнее, когда я взглянул на женщину находящуюся без сознания в моих руках. Кровь просачивалась через материл ткани, которой был обернут ее палец, и я больше никогда не смогу стереть образ того, как сильно выпирали ее кости.

Ее челюсть была припухшей и покрасневшей, в то время как остальные синяки покрывали идеальную кожу. Каждый синяк пробивал брешь в моей душе.

Если бы я только не решил пойти на работу. Если бы я был настолько мужественным, чтобы открыться ей, и сказать Тесс, насколько сильно она была небезразлична мне. Был бы достаточно храбрым, чтобы разделить с ней каждую тайну и поклясться сдержать каждое обещание.

Если бы только я попросил ее показать, удалила ли она долбаный трекер.

Из-за моих действий Красный Росомаха догадался и отомстил мне за счет Тесс. Ему удалось одним махом отрезать мои яйца и похоронить меня заживо, забрав у меня одного единственного человека, без которого я не мог представить своей жизни.

Я совершил это, потому что был эгоистичным. Я хотел ее настолько сильно, что не мог отпустить, но именно благодаря моим действиям она находилась в постоянном страхе. И ситуация будет лишь становиться хуже. Пошел слух, что я убивал мудаков, которые занимались торговлей женщинами. Начали поступать угрозы расправы, и я знал, что мне придется их убить раньше, чем это сделают они.