Черные точки появились перед глазами, когда она затянула застежку вокруг столбика кровати. Она закрепила ее, и я дернулся.

― Тебе следует затянуть сильнее. Или я освобожусь. ― Я люто ненавидел каждое слово. Я хотел отрезать себе язык за то, что являюсь таким предателем, но я не делал этого для себя. Я делал это ради Тесс. Чтобы каким-то образом разрушить барьеры, которые она воздвигла. Если это требовало динамита, посредством которого я буду взорван, значит, так тому и быть.

Тесс кивнула, затягивая сильнее застежку, пока она не впилась в мою кожу. Жар пронесся вверх по моей ноге, заставляя меня задрожать от беспомощности.

Истязая меня трепетными прикосновениями и неспешностью, Тесс застегнула вторую лодыжку прежде чем тяжело вздохнуть. Она взглянула на меня с тысячами обещаний в глубине своих глаз и без намека на надежду. Направляясь к изголовью кровати, она выбрала длинную шелковую веревку.

Наши глаза ни на мгновение не покидали друг друга, когда она склонилась и сжала мою руку своей. В то мгновение, когда ее изящные пальчики прикоснулись к моему содрогающемуся телу, я дернулся. Моя эрекция пробудилась, и все, чего я желал, это поцеловать Тесс, трахнуть, никогда больше не отпускать.

Она прикусила губу, ее глаза стали на тон темнее.

― Embrasse moi (прим.пер. с фр. Поцелуй меня)! ― потребовал я, хватая ее руку своей.

Мы смотрели друг на друга долго, напряженно. Я задавался вопросом, не умру ли, ожидая ее повиновения. Наконец, она склонилась, нагибаясь ко мне. Мои ноги, может, и были обездвижены, но руки и тело нет. В то мгновение, когда она была на расстоянии прикосновения, я обернул свои руки вокруг нее, притягивая сильнее ко мне.

Тесс издала едва слышный крик, прежде чем мои губы обрушились на ее. Я настойчиво протолкнул язык в ее рот. Она замерла на короткое мгновение, затем воспротивилась, тогда как я лишь сжал ее жестче. Она всхлипнула, когда я прикусил ее нижнюю губу.

Я застонал, когда ее вкус наполнил мой рот. Она напомнила мне о более счастливых временах, но больше всего о любви, что я потерял. Любви, которую я хотел вернуть обратно.

Она прижала ладони к моей груди, отталкивая меня.

Неохотно, я отпустил ее. Она резко выпрямилась, тяжело дыша. Мое сердце застряло в горле от вида паники в ее глазах.

Что-то рухнуло, показывая крошечный проблеск эмоций, которые были заперты внутри нее.

Качая головой, Тесс схватила меня за запястье и резко завела руки над головой. Я даже не сопротивлялся, несмотря на то, что зверь внутри меня желал разорвать ее на крошечные кусочки.

Ее пальцы неловко возились вокруг моих запястий, дергая их с каждым узлом веревки. Тесс скривилась, когда потянула сильнее, туже затягивая узлы до появления болезненного ощущения.

Я не сводил с нее глаз, когда она обошла изножье кровати и забралась на матрас, чтобы затянуть мою вторую руку. Я поднял конечность над головой, впитывая возросший страх Тесс ― аромат дрожи и паники.

После недель холодности, стремительная лавина ее эмоций опьянила меня лучше, чем любой виски. С каждой пролетавшей секундой, Тесс утрачивала тусклый незаинтересованный взгляд, утопая дальше в сумасшествии и страхе.

Это работало. Проклятие, которое околдовывало ее сердце, прекращало свое действие.

Тесс проверила веревку на одном из моих запястий, прежде чем спуститься с кровати и пристально уставиться на меня разрывающим душу взглядом в глазах, который уничтожил меня раз и навсегда.

Я чертовски сильно любил эту женщину не только в данный момент. Не только в будущем. А всегда. Отныне и навечно, я принадлежал ей.

Я кивнул, стискивая зубы.

― Сделай это, эсклава. Сделай все, что тебе хочется со мной. Я приму все, что ты мне дашь. Я буду жить и буду рад любым крохам, которыми ты позволишь мне довольствоваться. ― Мой голос был грубым, пронизанным печалью, но я продолжил. ― Я отдаю тебе всего себя, Тесс. Если это не сподвигнет тебя вернуться ко мне, значит это конец. Значит, это в последний раз, когда я могу находиться с тобой рядом, и я хочу видеть страсть в твоих глазах в последний раз.

Я ожидал слез, резкого движения, определенного осознания того, сколько я предлагал ей, но меня встретил только ужас. Она стояла напряженно, как долбаная доска, больше не смотря на меня, вновь находясь там же ― в том месте, где обитают ее кошмары.

― Тесс… ― Я хотел сказать ей, чтобы она не боялась, позволить им завладеть ею. Что я буду с ней на каждом шагу, но она покачала головой, сжимая с отчаянной силой волосы пальцами.

Она пробормотала что-то себе под нос, прежде чем стремительно направиться в противоположную часть комнаты, идя в сторону открытого шкафа.

Я старался рассмотреть, что она взяла, и мое сердце сжалось, когда она вернулась обратно с плетками, флоггерами, ножницами и крошечными пузырьками.

Она бросила это все между моих разведенных в стороны ног.

Ее глаза исказили свой цвет от серо-голубоватого до снежно-льдистого, светясь ненавистью. Она больше не смотрела на меня глазами моей эсклавы ― моей Тесс. Она обратилась в абсолютную незнакомку. Женщину с желанием мести, с желанием нести разрушение и смерть.

Я кивнул в ответ на ее тяжелое дыхание.

― Где бы ты ни была, Тесс, не отступай. Переживи, что произошло, встреться со своими демонами, и причини мне всю ту боль, что желаешь. ― Я, может быть, и звучал, как сильный мужчина, но внутри был все тем же мальчишкой, который похоронил свою мать и застрелил отца. Я чувствовал себя таким одиноким. Всегда одиноким.

Она прикрыла глаза, лавина ужаса накрыла ее. Ее энергетика сменилась со слабой и закрытой на яростную и злую, такую невероятно свирепую.

― Ты заставлял меня делать так много вещей. И ты до сих пор думаешь, что ты смеешь мне указывать вновь?

О, черт. Она покинула меня. Ее разум вернулся в прошлое ― она четко делала то, что я велел ей.

Она фыркнула, беря в руку толстый паддл, проводя им по внутренней стороне моего бедра.

Я не собирался двигаться. Я собирался оставаться на месте и позволить ей восстановить в памяти все, что ей нужно было, но зверь внутри меня не мог сделать этого. Я боролся, дергая запястьями, вздрагивая, когда веревка впилась сильнее в кожу.

― Ты думаешь, что сможешь выбраться? Ты не сможешь. Только не после того, что заставил меня делать. Только не после всего того. ― Она взяла плеть в другую руку, замахиваясь двумя девайсами. ― Ты предпочитаешь распространяющуюся или резкую боль?

Мой взгляд сделался тяжелым, осознавая, что я спросил у нее то же самое, когда закрепил на кресте. Я знал, что она не хотела звучать чертовски странно, но она смахивала на маленькую заводную куклу, спрашивая меня какое смертельное оружие я предпочитаю,

Сколько еще продлиться эта агония?

Столько сколько потребуется, чтобы она вновь вернулась ко мне.

Я прорычал.

― Все что угодною. Черт побери, используй все, что угодно, если это будет значить, что ты чем-то воспользуешься.

Она даже не дрогнула от моего гнева. Склонила голову, когда ярость окрасила ее щеки.

― Ты всегда был мерзавцем. Говоря мне бить и калечить и убивать. Но ты никогда прежде не позволял мне выбирать оружие ― Ее взгляд устремился к моему. Она издала рык: ― Используй биту, малышка. Нажми на курок, сука. ― Она склонила голову к плечу, когда высоко замахнулась рукой, держа паддл. ― Давай посмотрим, придется ли тебе это по вкусу.

Она нанесла удар.

Он обрушился на мое бедро, покрытое джинсовой тканью, и я напрягся, вздрагивая от беспокойства. Сила, которая крылась за ударом, была не больше комариного укуса, но сам факт, что я добровольно позволил ей бить себя, заставил меня внутренне понемногу умирать.

Она вытянула руку, поглаживая там, где ударила. Ее улыбка выражала абсолютную ярость.

― Я делаю это правильно? Ты мне всегда говорил, что я делаю это не достаточно сильно. Кусай сильнее, малышка. Царапай глубже, сука. Всегда недовольный. Я не могла делать это. Ты мог.

Смотря на темно-красный балдахин сверху, я прокричал:

― Нет, ты все делаешь не так. ― Это было неправильно. Это бы не помогло ей. Она определенно потеряла саму себя слишком глубоко. Я не смог спасти эту женщину передо мной ― только не так… ― Тесс, это была ошиб...

Жесткий удар обрушился на мое бедро из ниоткуда; мои глаза широко распахнулись.

Тесс тяжело дышала, указывая паддлом, как оружием.

― Так тебе нравится? ― Она ударила меня вновь. Ярость вздымалась в ее взгляде, лелея презрение, страх, в котором она существовала на протяжении множества недель.

Я прекратил дышать. Видел ли я то, что хотел видеть, или это была правда?

Эта искра. То самое сияние. Льдисто-голубой сменился на проникновенно серый.

― Да, ― пробормотал я, хотя мой ответ был «черт побери, нет». Я ненавидел это. Ненавидел быть связанным. Каждая клеточка моего тела ненавидела, но это была женщина, которую я любил. Это была женщина, с которой я хотел провести остаток своей жизни.

― Ударь меня вновь, эсклава. ― Мои ладони сжались в кулаки; я задохнулся, когда она нанесла еще один жалящий удар. Она жестко ударила меня поперек живота, и я напрягся, сжимаясь, чтобы противостоять боли.

― От тебя вечно одни приказы. Знаешь ли ты, сколько раз я хотела убить тебя? Каждую секунду каждого дня я существовала в состоянии наркотического оцепенения, я всегда думала о способах уничтожить тебя.

Мое сердце застучало быстрее. Тесс больше не видела меня. Она больше не понимала, где находится, и ее это не заботило. Ее разум был сломлен, и я был одновременно рад этому и до ужаса напуган.

― Тебе нравится, когда я причиняю боль по твоей указке? Тебе нравится, когда я исполняю твои приказы? ― Ее голос поднялся на октаву. ― Тебе нравится, когда я убиваю для тебя?

Какого долбаного хрена? Она убивала для них? Она сломили ее тем, что заставили совершать убийства? Все, что случилось в последние пару недель, внезапно стало обретать смысл. Как она избегала любого человеческого контакта. Она прекратила чувствовать. Прекратила реагировать

Она отняла человеческую жизнь. Это каким-то образом повлияло на ее внутренний мир. Это необратимо изменило человека навсегда.

Бл*дь, я никогда не смогу вернуть ее обратно. Мне известно о тьме, которая появляется, когда забираешь человеческую жизнь. Я мог жить с этим ― тьма была частью того, кем я являюсь, ― но Тесс... она никогда не должна была быть таким монстром.

Ее рука дрогнула, вкладывая вес тела в удар. Лицо исказилось, когда она нанесла удар по паху.

Долбаный боже.

Мой член взвыл в агонии; яйца втянулись в тело. Боль распространилась по животу, заставляя меня испытать позыв к рвоте.

― Больно, не так ли? ― прошептала она, ее голос был мрачным и зловещим.

Я не мог промолвить ни слова, только хватать воздух ртом, как умирающая рыба. Боль. Меня никогда не били так сильно в таких непредназначенных для ударов местах.

Ее язык тела сменился от яростного до источающего маниакальную ненависть.

― Ты, мать твою, заставлял меня причинять им боль. Заставляя меня жечь их, ломать. ― Она вскинула руку и нанесла удар мне в грудь. ― Ты заставил меня убить одну из них. Но с меня хватит. Я убью тебя. Я сделаю то, что мне следовало сделать много месяцев назад.

Я зажмурился, не в силах больше смотреть на то, как она распадается на части. Видеть ее боль, которую она сдерживала внутри себя, выплескивая, как черную заразную болезнь

― Я ненавижу тебя. ― Она хлестнула мое колено.

― Я ненавижу тебя. ― Она хлестнула мой бок.

― Я презираю тебя! ― Она обрушила череду ударов на мою грудь.

Мои глаза распахнулись, когда она ударила мой член вновь. Я застонал от мук боли.

Каждый раз, когда она наносила удар мне, ее голос поднимался и ломался, пока наконец единственная вещь о которой я молил, которой я ждал, не начала течь.

Слезы.

Они придали блеска ее глазам, подрагивая каплями на концах ее нижних ресниц.

― Ты превратил меня в одно из своих подобий. ― Она отбросила в сторону паддл и схватила широкий флоггер. Удар пришелся мне по лицу, глубоко врезаясь в кожу.

Я застонал от боли. Я не хотел ничего, кроме как набросится на Тесс. Пригвоздить ее к полу и поменяться ролями. Причинить ей ту же боль. Я отчаянно желал ощущать ее подчинение. Я хотел ощущать возбуждение и трахать ее.

Ничего касаемо этого не было сексуально. Мой член не хотел быть частью этого. Это не было правильно в моем мире, и каждая часть меня кричала, чтобы я положил этому конец, но она нуждалась в том, чтобы ее кошмары были уничтожены.

Я должен был отдать ей мое тело, потому что она уже владела сердцем.

Я знал, в каком темном месте она жила. Я знал ужас от осознания, что ты являешься убийцей, и я ощутил тот момент, когда она полностью сдалась, позволила себе отпустить все ужасные воспоминания; она, скорее всего, не остановится, пока я не буду мертв. Но если это означает, что она сможет очиститься перед собой и выбраться из ада, тогда я сделаю это.