- Вадим, любимый, нет! Еще раз я не смогу! Не выдержу.

- Пора, ведьма. Я буду ждать. А пока тебя ждут они.

Ксения оборачивается. Неподалеку стоит ее близкие и родные люди. Андрей с сыном, Вера Петровна, друзья.

- Нет, нет, - неистово шепчет девушка. - Я хочу, чтобы ты остался. Хочу говорить тебе снова и снова....

- Ты сказала. Хватит, девочка, - говорит Вадим, горько улыбаясь. - Еще скажешь. Придет время. Мне пора.

Слезы прорывают плотину воли. Истерические рыдания разрывают тишину летней ночи, укутавшей пологом дорогу, поля, дальние поселки. Звезды - безразличные глаза ангелов - равнодушно взирают свысока. Как тогда, много лет назад на берегу моря.

Ксения цепляется за Вадима, прижимается всем телом. Он отстраняется. Нежно, но настойчиво. Девушка изо всех сил пытается его удержать, но тщетно - силуэт медленно уходит во мрак, сгустившийся вокруг за какие-то секунды. Снова память вбирает по крупицам синие глаза в обрамлении темных ресниц, небрежную ухмылку, нервные, изломанные жесты и взмах головы, чтобы отбросить со лба непослушные пряди волос.

Опять его не будет рядом. Но привычное одиночество молчит. Не тиранит душу, не сжимает раскаленными клещами. Не хочется выть подстреленным зверем на луну. Забылся сын, о котором она так молила. Ушли в туман родные и друзья. Исчез и Вадим, вернув назад кусочек жизни, что они прожили вместе. Впервые Ксения осталась наедине с собой без страха потеряться в бесконечных стенах лабиринта, выросших из боли потери, череды страдания и тайны.

Она решила идти вперед, куда серой змеей вьется лента старой дороги. Упрямо шагая сквозь ночь, Ксения не ждала, что ее нагонит автомобиль, приятный голос скажет: "Куда путь держишь, приличная барышня?". Все это утекло мутной бархатной рекой вместе с горем.

На краешке неба забрезжил тонкой полоской рассвет. Внезапно яркая вспышка резанула по глазам. Зажмурившись, она смело сделала шаг вперед, не думая, что ее ждет за ослепительным сиянием. Возможно - новая жизнь, а возможно - просто конец сна...

Конец

У мертвых, которых мы любим и ждем,

У мертвых, которых мы в сердце несем,

Есть день и есть день.

Есть день - день рожденья, и вот он сейчас.

Есть день расставанья, и он не погас,

он жжется огнем.

Последний день лета медленно перевалил за половину, оказавшись на удивление "не московским". Солнце не думало уступать первенство нудному и монотонному дождю - предвестнику надвигающейся королевы-осени. Небо раскинулось голубой лазурью; ветер-пастух гнал отару перьевых барашек-облаков вдоль по синему полю. Над головой не клубились чернильные тучи. Молнии не разгрызали острыми зубами их чрево, грозя утопить в ливне улицы большого города. Предчувствие беды не било в набат, не дарило леденящих кровь мыслей. Тревоги и боль ушли в небытие, вскрыв внутренний нарыв, вырвав признания с немеющих губ, и пусть это было всего лишь во сне...

Сегодня удивительно погожий день - закрывающаяся дверь в теплое лето. На душе образовалась легкость, словно пудовые гири спали, перестали тянуть к грешной земле. Ксения замерла около часовни, глядя на позолоченный купол, убегающий в распахнутые настежь прозрачные небеса. Она не стала креститься. Не стала надевать на голову шарфик. Женщина так и не смогла преодолеть внутренний барьер, заложенный за многие годы жизни в совсем иной стране. Однако она с трепетом вглядывалась в мерцание свечей, подрагивающих у ликов святых, виднеющихся в дверном проеме. Ветерок донес запах ладана.

Ксения по-прежнему стояла в нерешительности, не зная, что ей делать. Войти и окликнуть? Да разве так можно? Неужели можно нарушать мирную тишь, царящую внутри кладбищенской часовни? Тогда как делают другие? Сомнения устроили бег с препятствиями. Одна мысль опережала другую. Ксения никак не могла определиться с выбором. Не думала и не гадала, что простой и, по сути, бытовой вопрос настолько может вывести из равновесия. Она ведь никогда прежде не обращалась к священникам. Понятия не имеет, как обращаться и озвучивать просьбы.

Ситуацию спас тот, за кем она пришла. Молодой священнослужитель подошел неожиданно, мягкой поступью, и совершенно с другой стороны. Мужчина появился вовсе не из часовни, а с кленовой аллеи, по которой только что шла Ксения.

- Мир вам, - произнес священник.

Его бархатистый баритон в очередной раз прошелся теплой волной по сердцу. Надо же! Ни у Андрея, ни у сына нет схожести голоса с Вадимом. У родных нет, а у совершенно постороннего человека оказался... Наваждение какое-то! Мало того, что снова сравнивает, так еще и пришла не пойми зачем. Можно подумать, он согласится.

- Здравствуйте, вы, конечно же, меня не помните, - начала женщина, подбирая слова, пытаясь внутренне закрыться от проницательного серого взгляда.

- Отчего же. Прекрасно помню, Ксения.

- Простите, разве мы называли имена? - ошарашенно спросила она.

- Нет, - молодой священник улыбнулся. - Но я видел в тот раз, у какой могилы вы стояли, прежде чем оказались здесь. Я хорошо запомнил ваши слова. Осталось за малым - посмотреть в Интернете информацию. Любопытство - порок, присущий всем людям, даже в рясе.

Ксения удивленно захлопала глазами, впервые не находя слов в разговоре.

- А вы думали, священники оторваны от мира? - приятно рассмеялся собеседник. - Я не монах. Я всего лишь поп без прихода. Смотритель часовни и исполнитель обрядов на кладбище.

- Простите, а...

- Меня зовут Илья, - представился молодой человек, вновь вгоняя Ксению в состояние ступора. Она ведь даже не задумывалась о религии, "служителях культа", их жизни и "работе", если можно так выразиться. - Можете назвать меня отец Илья.

- Хорошо, я запомню. Еще раз извините, я даже не знаю, как сказать...

- Я вас слушаю. Давайте присядем.

Отец Илья направился к резной скамейке, примостившейся около пышного куста сирени. В начале весны на нем едва показалась салатовые почки, а сейчас зелено-бурая листва собиралась совершить последний танец, медленно осыпаясь наземь.

Ксения убрала пару листиков и какой-то мусор, присела, не боясь испортить брендовые вещи. Сегодня она была одета дорого, но просто: джинсы, куртка-кожанка с голубым шарфом, на ногах - синие кроссовки. Со спины ее до сих пор можно принять за девочку-подростка, невесть как оказавшуюся в столичном некрополе, где уже давно покоятся люди из прошлого некогда великой державы.

- Илья... Простите, отец Илья...

- Понимаю, непривычно называть человека намного моложе словом "отец". Я не придерживаюсь строгих формальных правил. Можете звать меня по имени. Уверяю, гнев Господень не падет на нас.

В серых глазах забегали лукавые огоньки. Ксения помимо воли улыбнулась в ответ.

- Чувство юмора? Редкое качество для мужчины в наше время, а для священника - тем более. Вы мне нравитесь. Даже мелькнула шальная мысль - сделать передачу с вашим участием, популяризировать "профессию", так сказать.

Молодой мужчина от души рассмеялся. На его щеках образовались премилые ямочки. Ксения вновь рассматривала его: миловидное лицо, украшенное тонкой бородкой; умные серые глаза; каштановые волосы, затянутые в хвост на затылке. Не походил отец Илья на священника, напрочь разрывал стереотипы и представления.

- Но вы пришли совсем по-другому вопросу, - утвердительно произнес он, тут же становясь серьезным.

- Да, - Ксения собралась, но заготовленные слова разбежались по углам разума. - Я бы хотела, чтобы вы провели обряд... Как это называется? Сегодня дата гибели отца моего мужа - Вадима Метлицкого. И я подумала, что было бы неплохо, если бы мы вспомнили о нем, как заведено у верующих людей.... Так нельзя, да?

- Отчего же? Вы хотите заказать поминальный молебен. Любой христианин имеет полное право, - произнес священник.

- Но я ведь не хожу в церковь, да и моя семья... Они тоже далеки от всего этого. Только... Я поняла, что это надо сделать. У меня необъяснимое желание. Уже с весны мне хочется успокоить себя и его...

Ксения поникла, стараясь не смотреть на собеседника, чувствуя себя глупо девчонкой рядом с мудрым человеком.

- Вы верите, пусть даже в такой форме. У вас есть потребность в утешении, искуплении. Главное именно это, а не предписанные формальные нормы. Конечно же, я выполню вашу просьбу. Я сейчас возьму все необходимое, подождите пару минут.

Пока отец Илья отсутствовал, взгляд Ксении блуждал по кладбищенскому пейзажу: по бокам - старинные и современные надгробия; поблекшие искусственные цветы, потерявшие краски от бесконечных дожей и снегопадов; кусты сирени и начинающие алеть гроздья рябин; кованые изгороди и витые кресты, почти ушедшие в землю. А в центре, как свеча застыла узкая часовня со сводчатым входом, с куполом-луковкой, горевшим желтым пламенем под лучами дневного светила.

Белые стены не казались больше устрашающими, а иконы и рдяные, едва теплящиеся огоньки лампад не мерещились назиданием обо всех смертных грехах. Напротив, на сердце плескалась волна умиротворения, покоя, ожидания чего-то скорого, неотвратимого и обязательно хорошего. Уверенность в правильности решения укреплялась с каждой проведенной минутой.

Из раздумий вывел священник, снова появившийся словно ниоткуда. Надо же, она так задумалась, что не заметила его появления. Как и в тот раз, в начале весны...

- Пойдемте, - произнес отец Илья, сжимая в руках небольшой кожаный ридикюль. - Здесь всё, что понадобится.

Они шли по мощеному тротуару, среди крон деревьев, склонившихся за долгие годы друг к другу. Их провожали лица с надгробий - в большей степени заслуженные деятели культуры, политики преклонных возрастов. Взгляды больше не страшили. Да и что пугающего в монументах, пусть и выполненных в виде склоненных ниц ангелов с крыльями? Средь бела дня, разумеется, ничего.

Тут же вспомнились осенние сумерки с запахом костров, звездами-горошинками в вышине. Тогда казалось, что кто-то невидимый, затаившись, наблюдает за ней и Андреем, провожает к выходу острым, точно стилет, взором. А они просто шли, держась за руки, деля горе на двоих... У каждого на части рвалось сердце. Каждый из них оплакивал внутренне свою потерю. Андрей - отца, а она - любимого мужчину.

- Вы смотрите на меня, всё думаете, почему я выбрал служение? - спросил молодой священник, снисходительно улыбаясь. - Не вы первая.

- Признаться честно, когда я вас впервые увидела весной, то приняла за владельца ночного клуба или другого прожигателя жизни, - ответила Ксения, не давая понять, что думала совершенно о другом, о том, что больше не ранит осколками памяти.

- Не вяжется внешний облик со стереотипами? - снисходительно улыбнулся отец Илья.

- Да, - Ксения кивнула, поражаясь тому, как быстро она смогла говорить с этим с ним как с хорошим знакомым, близким другом. Его не обижало пристальное внимание, предположения и личные вопросы. И ей было рядом с мужчиной спокойно.

- Здесь я по тем же причинам, что и вы.

Ксения внимательнее посмотрела на священника. Встрепенулось и взяло след профессиональное чутье. Сейчас она услышит нечто интересное, способное заставить задуматься, а так же использовать для работы.