- Ксюха, я позвоню, и не вздумай на этот раз от меня прятаться, - с нажимом произнес Метлицкий, и Ксения поняла, что не сможет больше сопротивляться тому притяжению, которое возникло между ними.

- Хорошо. Буду ждать, - тихо ответила она. - На следующей неделе приезжают родители. Они не контролируют меня, но давай не будем рисковать.

- Тогда держи, - Вадим открыл бардачок, достал оттуда связку ключей. Протянул их девушке. - Это от моей квартиры. Будешь сама заходить и приходить, когда захочешь.

Ксения стушевалась, решая, как же ей поступить. Такое предложение ей показалось слишком доверительным, интимным. Но Метлицкий вновь все решил за нее: взял ее руку, положив на ладонь ключи и сжав ее в кулак, накрыв своей рукой.

- Возражения не принимаю, - добавил он. - Адрес написан с обратной стороны брелока. Живу недалеко от тебя, в центре.

Ксении ничего не оставалось, как взять злополучную связку, которая огнем жгла руку. Ей казалось, что металл приковывает ее к Вадиму. Ключи - символ чего-то нового, того, чего она еще не знала, того, чего страшится и хочет одновременно. Девушка высвободила руку, демонстративно бросила связку к себе в сумочку.

- До встречи, - она улыбнулась, вылезла из машины и направилась к входу в университет.

Увидев, как автомобиль Вадима резко сорвался с места, обдав тучей брызг из лужи проходившего мимо парня, девушка покачала головой. Иногда Метлицкий ведет себя, как взбалмошный мальчишка, желающий покрасоваться перед всеми девчонками в радиусе трехсот метров.

На лестнице, как всегда было многолюдно. Ксения едва успевал протискиваться между снующими туда-сюда студентами, спешащими в аудитории до прихода преподавателей. Из толпы внезапно вынырнул Самохин, схватил ее за руку и потащил к окну.

- Что тебе от меня опять нужно? - спросила Ксения устало.

Владик выглядел отнюдь не несчастным парнем, которого бросила возлюбленная. На его лице появилась гаденькая улыбка, не обещавшая ничего хорошего. Таким самодовольным и уверенным в своих силах девушке его еще не доводилось видеть. Она приготовилась к нападкам, последовавших незамедлительно.

- Дроздова, а я и не подозревал, что ты можешь вести себя, как подстилка, - сощурившись, произнес Владик. - Значит, попала в гарем к Метлицкому и ходит счастливая. А что, если я доложу куда надо?

Ксения дернулась, как от удара хлыстом, но не дала панике завладеть рассудком. Владик не может достойно проигрывать, решил сделать гадость напоследок. Девушку передернуло от омерзения. В парне не было и капли порядочности, мужской силы, позволяющей считать его достойным уважения человеком. Она не смогла увидеть в нем толику той привлекательности, которой когда-то обладал ее официальный и навязанный родителями жених.

- Да? - Ксения усмехнулась. - Думаешь, тебе поверят? У меня характеристика - учусь на отлично, принимаю активное участие в жизни университета. Мы недавно расстались, ты обижен, рассказываешь небылицы о бывшей невесте. Недостойный поступок для комсомольца.

Владик скривился. Он смотрел на девушку так, как будто видит ее впервые. Да и сама Ксения поняла, что больше не может носить маску безразличия. Она стала соглашаться со всеми. Девушка понятия не имела, откуда взялась в ней безрассудная смелость, которая придает ей сил для борьбы с бывшим женихом, который не собирается уходить с ее пути просто так.

- Ты же не понимаешь! Думаешь, ты нужна ему? Да у него жена-красавица заграницей, а здесь...

- Лучше я буду его подстилкой, чем твоей женой. Запомни! Можешь сказать моим родителям, можешь написать анонимку ему на работу, можешь в деканат, но ты ничего не изменишь. Всё! Владик, мы с тобой расстались. И Вадим здесь не причем. Я сумею сделать так, что поверят мне, а не тебе, - насмешливо произнесла Ксения, следя, как Владик побледнел, а потом его лицо пошло красными пятнами. - Давай не будем портить жизнь друг другу. Если не отстанешь, то скажу, что ты со мной переспал, бросил, а теперь хочешь на другого все спихнуть.

- Ксюша, - жалостливо протянул Владлен, - но ведь свадьба, мама готовится...

Ксения расхохоталась довольно громко, на них начали оборачиваться проходящие мимо люди. Самохина волнует лишь то, что скажет мама. Всё что не делается - к лучшему. Девушка буквально физически ощутила, как огромная тяжесть спала с ее плеч. Теперь не надо лицемерить, пытаться нравится маме Владика, слушать ее сладкие речи о предстоящей свадьбе, к которой она готовилась вот уже три года, решив за Ксению и сыночка, что и как там будет.

- Маме привет. Не переживай, Владик, в университете еще много незамужних девушек из нужных семей!

Ксения тряхнула головой, широко улыбнулась и направилась на занятия, чувствуя себя легко и непринужденно. Впервые за долгое время она была, действительно, счастлива. Зайдя в аудиторию, девушка увидела Милу, которая явно ждала ее и нервно ерзала на месте. Не успела Ксения присесть за стол, как тут же подруга схватила ее за руку.

- Рассказывай!

- Что? - недоуменно пожала плечами Ксения.

- Как что? Дроздова, ау? - Мила возмутилась. - Тебя вчера домой сам Метлицкий подвозил!

- Да нечего рассказывать. Носится на машине, как ненормальный. Пока доехали, я с жизнью два раза прощалась.

- А о чем вы говорили?

- Ни о чем. Я молчала. У него так музыка громко играла, что перекричать невозможно. Да и он не особо разговорчивым оказался, - пожала плечами Ксения, в надежде, что врет вполне натурально.

- А потом? - разочарованно протянула Мила.

- Милка, да что ко мне пристала? Вышла из машины и домой пошла, - девушка решила прервать разговор, чтобы подруга не докопалась до истины, которую нельзя говорить никому.

- Ксюха, вот я не понимаю! Ты бы хоть автограф у него взяла, телефон узнала, встретиться предложила... Это же Вадим! О нем девчонки мечтают, а тут такой шанс сам в тебе в руки плывет. Буде потом о чем внукам рассказать. Он вчера со мной разговаривал, а сам на тебя поглядывал. Я заметила!

- Ой, да ну тебя. Давай, лучше, к лекции готовиться, - Ксения не смогла сдержать вздоха облегчения, когда, наконец-то, Мила от нее отстала и не выпытывала подробности прошедшей ночи. Девушке безумно хотелось поделиться с подругой, но прекрасно понимала, что подобный роман лучше держать в тайне даже от близких людей.


***


За окном хмурилось небо, нависая свинцовыми облаками над домами, бульварами и зданиями. Серый день заполнил столицу, убрал рдяные и золотые краски бабьего лета за ширму луж и мокрого асфальта. По подоконнику барабанил нудный дождь, погода испортилась окончательно, осень выиграла матч-реванш и заняла свое законное место.

Ксения лежала на кровати у себя в комнате, размышляя, что же ей делать дальше. Вадим уехал на гастроли, и у нее в душе образовалась странная пустота, которая не заполнялась ничем. Она боялась признаться сама себе, что скучает по нему, по его прикосновениям, ласкам, разговорам. Осложняли ситуацию еще и родители, которые вернулись и сразу же начали вести допрос с пристрастием, куда же подевался Владик из жизни их дочери.

- Ксюша, можно к тебе? - в комнату заглянула мать.

- Конечно, - девушка приподнялась на кровати.

Женщина средних лет с короткой и элегантно уложенной стрижкой выглядела превосходно. От нее веяло силой, решимостью и лоском, который был недоступен простым работницам. Татьяна Борисовна присела рядом с дочерью и очень внимательно посмотрела на нее:

- А теперь скажи мне правду, почему ты рассталась с Владленом. Его родители расстроены, мама звонит мне практически каждый день. Ксения, это очень серьезный поступок...

- Мамочка! Я не хочу замуж за него! Владик мне противен. Я выйду замуж, но за того, кто будет нравиться мне, кому буду нравиться именно я сама, и ему будет без разницы, кто у меня родители.

- Ксюша, - мать посмотрела на нее укоризненно. - Это мы с твоим отцом могли позволить так рассуждать, но сейчас время другое. Мы не вечные, ты останешься одна. Неужели хочешь уехать по распределению в Нарьян-Мар и там выйти замуж за оленевода? Самохин был бы тебе опорой.

- Не был! Мам, - Ксения замялась, - он не очень хорошо поступил... Он пытался, - девушке с трудом давался такой разговор с матерью. Они не часто говорили по душам, а на интимные темы - вообще никогда.

- Ничего, он бы все равно женился бы на тебе!

- Но мне ведь не понравилось!

- Ксюша, женщина должна терпеть. Так всегда было, - Татьяна Борисовна грустно улыбнулась.

- Давай не будем больше об этом. Когда я найду себе будущего мужа, то ты об этом сразу же узнаешь. Обещаю.

- И что мне с тобой такой делать? Теперь мне оставлять тебя одну страшно, а нас в Чехословакию отправляют, - вздохнула мать.

- Когда? - Ксения встрепенулась, но тут же устыдилась своей радости. Она, конечно же, скучает по родителям, но, тем не менее, от мысли, что с Вадимом им никто не будет мешать, в сердце появилась нечаянное облегчение.

- Через месяц. На новый год будешь одна. Раньше хоть могла Владика к себе позвать или к Самохиным пойти. А теперь что делать будешь?

- Не волнуйся, мамуль. Милка не поедет к родителям в Киев, со мной останется, - соврала Ксения, не моргнув и глазом.

- Ну смотри, - тяжело вздохнула Татьяна Борисовна. - И никаких парней неизвестно откуда. Только проверенные ребята из университета.

- Конечно, мам, обещаю! - девушка перевела дыхание, когда за матерью закрылась дверь.

Она вновь легла на кровать и с невозмутимым видом принялась изучать потолок, размышляя, удастся ли ей Новый год встретить с Вадимом вдвоем.


Зажгли фишки, раздробили кости,

Разложили карты на месте нашей любви;

Мне стало жарко, я задержала воздух...

И пальцы твои; внутри меня небо...


Первый снег окутал столицу пуховым одеялом в конце ноября. Снежинки вели свой неспешный танец, соревнуясь, кто же из них первый коснется подоконника на седьмом этаже. Ксения лежала рядом с Вадимом на огромной кровати в спальне его квартиры, смотрела в окно, где ничего не было видно, кроме серого неба и снежной кутерьмы. Девушка уже неделю жила здесь, потому что Метлицкий не хотел отпускать ее домой, в пустую квартиру, в которой была лишь тишина, нарушаемая мерным тиканьем часов. Родители вновь уехали, предоставив дочери право быть самостоятельной, твердо веря, что она никогда не сделает ничего безрассудного и компрометирующего.

Ксения не сопротивлялась тому, что Вадим стал распоряжаться ее жизнью. Она позволила ему решать за себя, не испытывая раздражения, подавления своей воли. Девушка просто наслаждалась близостью мужчины, который смог с легкостью приручить ее к себе, пробудил в ней чувственную женщину, которая хотела принадлежать лишь ему одному.

Они никогда не говорили о будущем, не пытались задаваться вопросом "а что потом?". Просто ловили остроту момента, упиваясь наслаждением, которое доставляло сплетение тел. Ксении, казалось, что ее нервы обнажены до предела, а по венам течет электрический ток. Ей всегда было мало, желание буквально разрывало ее на части. Девушка хотела быть с Вадимом постоянно, она отдавалась всякий раз так, как будто им больше никогда не суждено увидеться.

Сейчас же Ксения чувствовала себя измотанной, но вполне счастливой. Она вдыхала запах его кожи, слушала биение сердца, растворялась в нежных поглаживаниях его теплых пальцев по своему обнаженному плечу. И понимала, что не уйдет. Никуда и никогда. Между ними есть непонятное притяжение, которое не дает сделать шаг в сторону. Она обязательно вернется, потому что не в силах сопротивляться ему.

Тишину разрушил звонок в дверь. Вадим выругался, нехотя поднялся, надел джинсы, бросил Ксении через плечо: "Оставайся здесь".

Девушка лишь пожала плечами, подняла с пола рубашку Метлицкого, надела на себя, подкатала рукава. Она всегда так ходила по квартире. Вадима это забавляло, тем более единственная деталь одежды легко снималась.

Из прихожей доносились голоса. Единственное, что могла разобрать Ксения, так это фразу Вадима: "Оставь себе. Ты же знаешь, не возьму".

Что ответил ему собеседник, было совсем не разобрать, да девушка и не пыталась. Она никогда не задавала вопросы о личной жизни, о работе. Считала это излишним. Если Метлицкий захочет, то расскажет сам. Так уж повелось в их непонятных отношениях.

Вадим вернулся, лег рядом с девушкой на кровать, взял с пола пепельницу, поставил ее к себе на живот, закурил. Он несколько минут молчал, так, как будто собирался со словами и мыслями.