— Ты и твоя гнусная шлюха довели до предательства моего верного слугу! — перебил раба Артемидор. — Я застиг его в то мгновение, когда он собирался перерезать себе горло! Он был мне больше, чем слуга, он не был рабом — он был моим другом! Верным другом! А вы заставили его…

— Это не так, мой господин, — тихо-тихо сказал Мавсаний, и Лаис показалось, что этот голос доносится из невозвратного далека, словно Мавсаний уже готовился войти в лодку перевозчика и отправиться в свой последний путь — за Ахерон, в Аид. — Я сам пришел за помощью к этой девушке. Мне нестерпимо было видеть, что молодость твоя проходит бесплодно, как ты губишь надежды своей матери, надежды всех предков твоих! Твоя сила, твой ум, молодость и красота должны жить, должны повториться в твоих детях! Я предал тебя, но во имя процветания рода Главков. За свое предательство я недостоин даже погибнуть от твоей руки, я хотел сам прервать нить своей недостойной жизни, надеясь, что духи твоих предков улыбнутся мне, когда мы встретимся с ними в полях асфоделей!

— Безумец, они там забыли обо всем! — яростно крикнул Артемидор. — Они тебя и не вспомнят! Ну что за нелепость — ради одобрения мертвых ты предал живого!

— Можно подумать, своим предательством он обрек тебя на страшные муки, — с ненавистью проговорил Клеарх. — Ты изведал блаженство, о котором я мог только мечтать! Я считал дни до того мгновения, когда Лаис станет моей, когда я смогу заключить ее в объятия и прошептать слова любви! Ты получил исполнение моих самых заветных желаний, ты получил то, за что я готов был жизнь отдать! Если бы ты только знал, как я желал убить тебя, когда ты обладал ею! Но я убоялся проклятия Афродиты, которое пало бы не только на меня, но и на Лаис. Однако теперь я жалею об этом, ибо ты обрек на смерть самую прекрасную и желанную из женщин! Но я спасу Лаис. Ты должен признаться, что повинен в гибели Гелиодоры!

— Я никого не убивал! — яростно закричал Артемидор.

— Тогда скажи мне, где ты был прошлой ночью! — потребовал Клеарх.

— Мой господин не мог никого убить, — дерзко вмешался Мавсаний. — Всю ночь он провел здесь, в своем храме!

— Молчи! — взревел Артемидор. — Ты опять предаешь меня!

— Ну и что ты здесь делал, в этом храме? Пытался воскресить мраморную куклу, которая украла твою душу? — с уничтожающей насмешкой спросил Клеарх. — Или ты хотел воскресить память о теле Лаис? О ее ласках и поцелуях?

— Что бы здесь ни делал, я никого не убивал! — с ненавистью ответил Артемидор.

— Но ты мог послать наемных убийц, — не унимался Клеарх.

— Я этого не делал, клянусь матерью! — застонал Артемидор. — Ну как мне тебя убедить?!

— Ты клянешься матерью? — процедил Клеарх. — Но что стоят твои клятвы? Ты и ей давал клятву, что станешь мужем и отцом, если будешь совращен женщиной. Это случилось! Ты был ею совращен! А ты исполнил клятву?

— Это совращение было обманом, предательским обманом! — буркнул Артемидор.

— Мы опять возвращаемся к тому же самому, — сердито сказал Клеарх. — Но ведь Мавсаний был в моем доме, он сказал Лаис о потерянной данкане и показал ее, а потом эта данкана оказалась на теле убитой девушки!

— Позволь тебе возразить, господин, — негромко, но решительно проговорил Мавсаний. — Да, я сказал Лаис о том, что нашел ее украшение, но не показал его. Потому что в это время у меня его не было!

— Скажешь, что ты потерял это украшение? — недоверчиво спросил Клеарх.

— Я его не терял, господин. Оно осталось у той самой девушки, которая опознала это украшение!

— У какой еще девушки?! — удивился Клеарх.

Лаис затаила дыхание. Она была настолько потрясена этим разговором, что онемела и вся обратилась в слух, боясь пропустить хоть слово.

— Я встретил ее в Тении[45], близ Лехейской бухты, — ответил Мавсаний. — Это была девушка, одетая так, как одеваются аулетриды, выходя в город. В сером хитоне и сером гиматии. У нее были очень светлые, почти белые волосы, а щеки испещрены солнечными спреями. Я легко узнаю ее, если увижу вновь.

«Да ведь это Элисса! — сообразила Лаис. — Ну конечно, она была в городе тем же вечером, когда я пробралась в усадьбу Главков, Мавсаний мог ее встретить и спросить… Хотя нет, Элисса вернулась в школу еще раньше, чем я. Ну что же, значит, она встретилась с Мавсанием на другой день, узнала мою данкану, назвала ему мое имя, а потом… О боги, но за что она так ненавидела меня, что убила ни в чем не повинную Гелиодору?! Впрочем, нет! Ведь той ночью, когда погибла Гелиодора, Элисса была отправлена в верхнюю темницу за то, что остригла Гелиодору и Мауру! А может быть, Элисса просто-напросто потеряла данкану и ее нашел истинный убийца?.. Но кто он?! Случайный человек? И подбросил данкану, просто чтобы сбить со следа тех, кто будет его искать? Но… Но каким образом Гелиодора встретилась с ним? Почему она оказалась ночью за пределами храма?! Неужели я никогда не найду ответа на эти вопросы? Неужели убийство моей дорогой подруги останется неотомщенным?!»

— Что это?! — изумленно воскликнул Клеарх. — Вы слышали? Кто это кричал?

Лаис оторопела. Неужели она нечаянно выкрикнула вслух свой отчаянный вопрос?

— Да… — растерянно проговорил Мавсаний. — От этого голоса я чуть не умер от страха!

— Хвала богам, что не умер! — буркнул Артемидор. — Ты забыл, что ты мой раб, Мавсаний, а значит, твоя жизнь принадлежит мне, только я могу отнять ее!

— Но я предал тебя, господин, — простонал Мавсаний.

— Я тебя прощаю, — торопливо сказал Артемидор. — В самом деле, ведь ты все это совершил ради процветания моего рода, чтобы я не стал клятвопреступником…

— Да помолчите вы оба! — рявкнул Клеарх. — Успеете наговориться! Вы же слышали этот голос! Это был голос Лаис или я схожу с ума?!

— Я здесь! — завопила Лаис. — Я здесь! За каменной насыпью!

— Говори, говори, Лаис! — закричал Клеарх. — Говори, я попытаюсь понять, где ты находишься!

— Я здесь, здесь! — твердила Лаис почти в забытьи от счастья.

В это мгновение казалось, будто все беды кончились. Клеарх не даст ее в обиду, он ее спасет!

— Здесь такое нагромождение камней и плит, что нам его быстро не разобрать! — в отчаянии крикнул Клеарх. — Нужно принести инструменты, привести рабов, трудиться несколько дней! За это время ты умрешь от голода и жажды!

— От жажды я не умру, — пытаясь сдержать свое страшное разочарование, сказала Лаис. — В соседней пещере большая каменная чаша, в которую с потолка струится вода.

— Что? — громко спросил Артемидор. — Полукруглая каменная чаша?

— Да… — робко проронила Лаис.

— Я знаю ход, который ведет туда! — сказал Артемидор. — Вернись сейчас же туда и стой там. Жди!

Лаис поспешила обратно, изумленная тем, что в голосе его нет гнева и негодования, — и глазам своим не поверила, когда из щели в стене появился Артемидор. Он замер, исподлобья глядя на Лаис. А она смотрела на него, прижимая руки к груди, пытаясь понять, что за чувства владеют им сейчас.

Глаза Артемидора были холодны, спокойны, непроницаемы, и таким же холодным, спокойным и непроницаемым было и выражение его лица.

Лаис, волнуясь, отвела взгляд. Артемидор был так красив! Неужели всего лишь несколько дней назад она всецело обладала им — так же страстно, как он обладал ею?

Тогда, в те минуты, она думала лишь о том, какие умения, приобретенные в школе гетер, нужно применить, чтобы Артемидор окончательно лишился рассудка в ее объятиях. Артемидор был именно фронтистирио, великолепным фронтистирио! Но только сейчас нахлынули воспоминания — ошеломляющие, возбуждающие воспоминания! — о его объятиях, о его теле, о его поцелуях и стонах, и Лаис с ужасом подумала, что она стоит перед Артемидором в изорванном, перепачканном хитоне, кое-как причесанная, измученная, и в этом зеленоватом, призрачном свете она, наверное, похожа на явившийся с полей асфоделей призрак — призрак, внезапно вспомнивший то счастье и ту радость, которые ему доводилось испытывать при жизни…

Артемидор шевельнул губами, словно хотел что-то сказать, но в это мгновение из щели в стене выскочил Клеарх и, бросившись к Лаис, заключил ее в объятия.

Он целовал ее, прижимал к себе, бормотал ласковые слова, признаваясь, что был страшно обеспокоен ее судьбой и готов на все, чтобы ее спасти. Лаис что-то шептала тоже, и отвечала на его поцелуи, и прижималась к нему, чувствуя себя счастливой и спокойной в его объятиях. Однако всей кожей, всем телом, всем естеством своим Лаис ощущала взгляд Артемидора, устремленный на нее, и знала, что он сейчас тоже вспоминает… Вспоминает то, что хотел бы забыть.

— Мы нашли виновника, Лаис! — радостно воскликнул Клеарх. — Мавсаний вспомнил, кому отдал твою данкану!

— Я слышала эти слова, — созналась Лаис. — Но та девушка была заключена в темницу еще до того, как погибла Гелиодора. Она никак не могла совершить убийство или участвовать в нем, поэтому я по-прежнему не могу понять, кто убил мою милую подругу. И по-прежнему остаюсь подозреваемой в этом убийстве.

— Тебе надо уехать, скрыться, Лаис! — горячо сказал Клеарх. — Если ты не можешь доказать свою невиновность, значит, тебе лучше бежать, причем как можно дальше.

— Я должна найти того, кто убил Гелиодору! — покачала головой девушка. — Я жить не смогу, если не отомщу за ее смерть! Зачем мне бежать? Все уверены, что меня пожрало чудовище темницы кошмаров…

— А как ты от него спаслась? — спохватился Клеарх, и девушка торопливо рассказала о своих приключениях.

— Такого никто даже представить не мог, — Клеарх покачал головой. — О терасе, который живет в темнице кошмаров храма Афродиты, наверное, вся Эллада знает! А это чудовище, оказывается, давно сдохло! Ну, поистине, ты рождена для того, чтобы открывать самые страшные тайны этих подземелий! В прошлом году уничтожила святилище Кибелы, теперь нашла мертвого тераса… И все-таки ты должна скрыться. Ты слишком известная персона в Коринфе. После вчерашнего происшествия на ступенях храма Афродиты, где собрался чуть ли не весь город, ты, к сожалению, так «прославилась», что только малые дети, остававшиеся в колыбелях, не знают тебя в лицо. И если возникнет хоть тень подозрения, что ты могла спастись из темницы кошмаров, тебя будут искать. Причем искать очень тщательно! Я хорошо знаю нашего архонта. Сетос неплохой человек, но власть совершенно одурманила его. Кроме того, он злопамятен. Мы с ним еще мальчишками, бывало, дрались, и Сетос всегда оставался бит! И эти обиды он не забыл. Он и Коринф, и Акрокоринф перевернет не только потому, что верит в твою вину, но и потому, что знает, как ты дорога мне. Послушайся меня, тебе нужно скрыться! А в это время я отправлю своих людей высматривать и выспрашивать все, что имеет отношения к страшной смерти твоей подруги. Обычным рабам простонародье расскажет больше и охотней, чем свите архонта! Я приложу все силы, чтобы открыть эту тайну. И ты вернешься, когда твое имя будет очищено от обвинений.

— Но куда мне отправиться? — растерянно проговорила Лаис. — В Афины? Там у меня никого нет…

Она вспомнила Апеллеса, своего ненаглядного возлюбленного, знаменитого художника. По слухам, он уже покинул Афины и отправился куда-то вслед за своим покровителем, императором Александром Великим. Да и зачем ему Лаис? Он упоен любовью к прекрасной Кампаспе, бывшей наложнице Александра… Да и разве сама Лаис желает вспоминать о любви и ревности, которые владели ею и которые едва не погубили Апеллеса и Кампаспу?

Она когда-то мечтала появиться в Афинах прославленной гетерой, к ногам которой падут все самые блестящие мужи города, и в их числе — Апеллес. Но притащиться туда жалкой, гонимой, подозреваемой в убийстве — нет!

— Я поеду в Мегару! — вспомнила Лаис. — Там живет моя лучшая подруга… мы дружили втроем — Нофаро, я и Гелиодора. Нофаро поверит мне! Она спрячет меня! Она жена Дарея, который служил при храме начальником водоносов, и он тоже захочет мне помочь!

— То есть в школе известно, что вы с Нофаро дружили? — с сомнением сказал Клеарх. — А если кому-то придет в голову, что ты нашла убежище именно у нее? Тогда это первое место, куда за тобой придет погоня. Мегара — маленький город. Гостья начальника службы водоносов будет на виду у всех. И все же Мегара нам пригодится! Она послужит недолгим перевалочным пунктом. Я намерен отправить тебя в более надежное место, например, в Эфес. Там ты будешь в безопасности, тебя приютит Неокл… Через неделю будет готов один из моих кораблей, которому предстоит путь в Эфес. Конечно, его тщательно проверит Сетос, который думает, что я так же глуп, как он. Однако я устрою так, что на этот корабль ты сядешь около берегов Мегары.

— Как я рада, что скоро увижу Нофаро! — воскликнула Лаис. — Она была мне не только подруга, она была мне как сестра!

И проглотила комок в горле, вспомнив, что раньше у нее было две подруги и две сестры…