Наклонившись вперед, Дэймон склонил голову набок:

– Это ты?

– А на кого это еще похоже?

Его губы дрогнули в медленной улыбке.

– Ты записала сама себя?

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула:

– Ты говоришь об этом так, словно смотришь развратное шоу или что-то вроде того.

Дэймон издал гортанный низкий звук:

– Это то, что ты делаешь?

– Глупый вопрос. Пожалуйста, могу я закрыть это?

– Я хочу посмотреть.

– Нет!

Сама идея о том, что он увидит, как я схожу с ума по книгам, которые купила на прошлой неделе, приводила меня в ужас. Не было никакой надежды на то, что он поймет, что меня так восторгает.

Дэймон бросил на меня косой взгляд. Сузив глаза, я снова повернулась к экрану лэптопа. Маленькая стрелочка неумолимо двинулась по странице и нажала кнопку «Плей».

– Ненавижу тебя и твое чертово инопланетное моджо, – пробормотала я.

Несколько секунд спустя видео загрузилось, и вот она я – во всей красе с восторгом демонстрировала обложку за обложкой перед своей старенькой камерой. Спасибо, господи, по крайней мере, мне не пришло в голову при этом запеть.

Я сидела, скрестив на груди руки, в ожидании неизбежного потока издевательских комментариев. Никогда еще я не ненавидела Дэймона больше, чем в тот момент.

Никто в моей реальной жизни не обращал внимания на мой блог. Книги были той страстью, которую я разделяла с виртуальными друзьями. И не с Дэймоном. Я находилась на грани припадка оттого, что он все это видел.

Видео закончилось.

Когда Дэймон заговорил, его голос был низким:

– Ты даже на записи светишься.

Держа рот на замке, я кивнула, продолжая ждать.

– Ты и правда увлечена книгами. – Когда я не ответила, он закрыл лэптоп, даже не коснувшись его. – Это мило.

Моя голова резко повернулась в его сторону.

– Мило?

– Да, мило. Ты очень увлечена, – произнес он, пожав плечами. – И это – мило.

Мне казалось, что моя челюсть ударилась о ковер.

– Но какой бы милой ты ни была с этими очаровательными косичками, это не поможет нам ликвидировать след. – Он выпрямился, и, конечно же, его свитер должен был приподняться, притягивая мое внимание. – Нам надо избавиться от следа.

Все еще пораженная, что он не стал надо мной смеяться, я смотрела на него во все глаза. Он только что действительно заработал несколько бонусов в свою пользу.

– Чем быстрее мы избавимся от следа, тем меньше нам придется находиться в компании друг друга.

Неужели я говорила что-то о бонусах?

– Знаешь, если тебе так ненавистна идея находиться со мной рядом, почему кто-нибудь другой не может тебя заменить? Я, честно говоря, предпочту тебе любого из них, даже Эш.

– Ты не являешься их проблемой. – Его глаза встретились с моими. – Ты – моя проблема.

Мой смех был резким, почти хриплым:

– Я не являюсь твоей проблемой.

– Ошибаешься. Если бы я сумел убедить Ди держаться от тебя подальше, ничего бы не случилось.

Я закатила глаза:

– Что ж… даже не знаю, что сказать. Сегодня мы мало что можем сделать для этого, так что давай считать день потерянным и спасем друг друга от болезненной необходимости дышать одним и тем же воздухом.

Он бросил на меня непонимающий взгляд.

– Ох, ну да. Тебе ведь нет необходимости дышать кислородом. Моя оплошность. – Я вскочила на ноги, кивнув в сторону двери. – Не мог бы ты просто зайти чуть позже, когда перестанет лить дождь?

– Нет. – Дэймон облокотился на стену, скрестив на груди руки. – Я хочу закончить с этим. Переживать из-за ситуации с тобой и Аэрумом – не самое увлекательное занятие. Нам нужно что-то сделать. Есть немало вариантов, которые мы можем реализовать даже сейчас.

Мои руки сжались в кулаки.

– Например?

– Ну, думаю, серия прыжков в течение часа… должна сделать свое дело. – Взгляд Дэймона опустился, и в его глазах что-то промелькнуло. – Возможно, для начала ты захочешь переодеться.

Желание прикрыть себя было невыносимо сильным, но я сдержалась. Очень уж не хотелось спасовать перед ним.

– Я не собираюсь прыгать по дому целый час.

– Тогда ты можешь бегать вверх-вниз по лестнице. – Он сделал паузу, и его ухмылка стала поистине волчьей, когда наши взгляды снова скрестились. – Мы всегда можем заняться сексом. Я слышал, на это тратится много энергии.

Мой рот распахнулся. Какая-то часть меня хотела рассмеяться ему в лицо, чувствуя себя оскорбленной, что он мог предложить нечто столь наглое.

Но была и другая часть, которой нравилась эта идея. Это было настолько, настолько неправильно, что не казалось даже смешным.

Дэймон ждал.

– Этого не случится даже через миллион лет, приятель. – Я сделала шаг вперед, направив на него указательный палец. – Даже если бы ты был последним… постой, я ведь даже не могу сказать – последним человеком на этой планете.

– Котенок, – протянул он, и в его глазах засветилось предупреждение, но я его проигнорировала.

– Нет. Даже если бы ты был последним созданием, которое выглядело бы как человек, на этой планете. Понятно?

Дэймон склонил голову набок, и несколько прядей волос упало на его лоб. На губах появилась улыбка, не обещавшая ничего хорошего, но меня уже было не остановить.

– Меня даже не влечет к тебе. – Ложь. Динь-динь. Ложь. – Даже чуть-чуть. Ты…

Дэймон за секунду оказался в сантиметрах от моего лица.

– Я – что?

– Невоспитанный, – бросила я, сделав шаг назад.

– И? – Его шаг соответствовал моему.

– Заносчивый. Подавляющий. – Я сделала еще один шаг назад, но он все еще продолжал находиться в моем личном пространстве и даже ближе. – И ты… ты – невероятный придурок.

– О, я уверен, ты могла бы придумать что-то более убедительное, чем это, Котенок. – Пока он заставлял меня отступать, его голос стал совсем низким. Я едва его слышала за шелестом дождя и моим грохотавшим сердцем. – Потому что я сильно сомневаюсь, что тебя ко мне не влечет.

Я заставила себя рассмеяться:

– Меня абсолютно к тебе не влечет.

Еще один шаг со стороны Дэймона, и я уперлась спиной в стену.

– Ты лжешь.

– Какая самонадеянность. – Я вдохнула, но все, что я чувствовала, это был он, отчего с моим желудком начало происходить что-то странное. – Ты знаешь, что та самая заносчивость в тебе, о которой я уже говорила, абсолютно непривлекательна!

Дэймон оперся руками о стену по обе стороны моей головы и наклонился. С одного бока от меня стояла лампа, с другого – телевизор. Я оказалась в ловушке.

Когда он заговорил, его дыхание плясало на моих губах.

– Каждый раз, когда ты лжешь, твои щеки начинают гореть.

– Ха-ха! – Не слишком красноречиво, но в тот момент это лучшее, на что я была способна.

Его руки опустились вдоль стены, остановившись чуть ниже моей спины.

– Могу поспорить, ты думаешь обо мне все время. Нон-стоп.

– Ты не в себе. – Я вжалась в стену, не в состоянии дышать.

– Возможно, тебе даже снятся сны обо мне. – Его взгляд опустился к моему рту, и я почувствовала, как мои губы приоткрылись. – Могу поспорить, ты даже пишешь мое имя в своем блокноте, снова и снова, и украшаешь его этими маленькими сердечками.

Я рассмеялась:

– В твоих мечтах, Дэймон! Ты – последний, о ком…

Дэймон поцеловал меня.

Не было даже секундного промедления. Его рот накрыл мой, и я перестала дышать. Он содрогнулся, издав гортанный звук – то ли рычание, то ли стон, – и углубил поцелуй, приоткрыв мои губы. По моему телу пробежала мелкая дрожь удовольствия, смешанного с паникой. Я перестала думать.

Оттолкнувшись от стены, сокращая то мизерное расстояние, которое все еще оставалось между нами, я прижалась к нему, погружая пальцы в его волосы. На ощупь они оказались мягкими, податливыми. Ничего больше в нем не отличалось подобными качествами.

Все во мне словно возродилось к жизни: мое сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди, поток ощущений, охвативший мое тело, сводил с ума, пугал, возбуждал.

Его руки обхватили мои бедра, и он поднял меня, словно я была абсолютно невесомой. Мои ноги обвили его талию, и мы двинулись вправо, опрокинув лампу на пол. Та с грохотом упала, но мне было все равно.

Свет начал моргать, телевизор включался и выключался. Наши губы не размыкались – как будто мы не могли насытиться друг другом, поглощали друг друга, утопали друг в друге.

Мы шли к этому моменту месяцы, и, о мой бог, это стоило того, чтобы ждать.

И теперь я хотела большего.

Опустив руки, я потянула за его свитер, но ткань оказалась зажатой моими ногами.

Я извивалась вниз до тех пор, пока ноги не уперлись в пол, затем ухватилась за свитер и дернула его вверх. Дэймон оторвался от меня ровно настолько, чтобы стянуть его через голову и отбросить в сторону. Затем его рука обхватила мой затылок, снова возвращая меня к своим губам.

Где-то в доме послышался треск. Электричество моргнуло. Что-то задымилось. Но мне было все равно.

Его руки прокладывали путь вниз под мой топ, его пальцы бродили по моей коже, посылая приток крови к каждой клеточке моего тела. Мои ладони опустились вниз – к его твердому и рельефному во всех нужных местах прессу.

И тут мой топ присоединился к его свитеру на полу.

Кожа поверх кожи.

От его тела исходила энергия. Мои пальцы пробежались вниз по его груди к пуговице на его джинсах. Мои ноги уперлись в диван, и мы опустились вниз, переплетая руки и ноги, перемещаясь, изучая. Наши бедра вжимались друг в друга, когда мы двигались друг против друга.

Мне казалось, я прошептала его имя. Его руки сжались вокруг меня, с силой притягивая к груди, его ладонь переместилась вниз, остановившись между моих ног, и я уплыла на волнах неконтролируемых ощущений.

– Такая красивая, – прошептал Дэймон поверх моих опухших губ, и потом он снова меня целовал. Это была та самая разновидность глубоких поцелуев, которая лишала рассудка. Оставались только ощущения и желание. Больше ничего. Я снова обвила ногами его бедра, притягивая еще ближе, и с моих губ срывались стоны, говорившие ему о том, чего я хотела. Наши поцелуи замедлились, становясь нежнее и чувственнее, как будто мы вот-вот собирались узнать друг друга на другом, более интимном уровне. Я забыла, как дышать, чувствуя головокружение, не готовая ко всему тому, что происходило. Но мое тело жаждало большего, чем просто поцелуи и прикосновения.

Я хотела получить его всего. И я знала, что Дэймон хотел того же самого. Его сильное тело, точно так же, как и мое, сотрясала мелкая дрожь. Это было так легко – потеряться в нем, потеряться в той связи, которая существовала между нами.

Мир, Вселенная – все перестало существовать.

И тут Дэймон застыл. Его дыхание было прерывистым, когда он отстранился и поднял голову. Его глаза медленно открылись, и его зрачки полыхали белым светом, разгораясь изнутри.

Дэймон сделал глубокий вдох. Казалось, прошла целая вечность, пока он смотрел на меня сверху вниз широко распахнутыми глазами.

И тут он пришел в себя. Свет погас. Челюсть сжалась. На лице появилась непроницаемая маска.

Надменная улыбка, которую я так ненавидела, приподняла угол его припухших губ.

– Теперь ты едва светишься.

Глава 27

Я ненавидела Дэймона Блэка – если его вообще звали именно так – с силой, которая могла сравниться только с силой света тысячи Солнц.

Ты теперь едва светишься.

После этого он ушел. Поднял свитер с пола и совершенно спокойно ушел.

Этот сукин сын сжег мой лэптоп. Вот что тогда дымилось. Его инопланетное моджо определенно имело разрушающее воздействие на свет и электронную технику. Теперь, чтобы обновлять свой блог, мне оставалось рассчитывать только на школьные компьютеры. Р-р-р.

К тому же я потратила больше часа, после того как отлепилась наконец от дивана, на то, чтобы заменить лампочки по всему дому. К счастью, хотя бы телевизор не сгорел.

В отличие от моих мозгов. О чем я думала? Что делала?.. Должно быть, всему виной вспыхнувшая перепалка. Это единственное объяснение сумасшедшему взрыву эмоций и ощущений, который произошел после. И я знала, что он только делал вид, будто случившееся между нами совсем ничего для него не значило. Подобное трудно разыграть.

Мое свечение потускнело до еле заметного, что стало для всех настоящим сюрпризом. Мне даже думать не хотелось, что каждый из них мог придумать в качестве объяснения. Я была уверена, что Дэймону не терпелось поделиться с ними достоверной инфой.

Я ненавидела его. Не только за то, что он доказал, что я лгала, или за то, что мне нужно было ждать до самого дня рождения, чтобы получить новый лэптоп. И даже не за то, что Ди была преисполнена подозрений относительно того, почему потускнел мой след… на самом деле я ненавидела его за то, какие чувства он во мне пробуждал, и за то, что он заставил меня в этих чувствах открыто признаться.