Выдохнув, насколько позволяла боль в теле, я не знаю, как, но собиралась подняться и все же добраться до туалета. В моей вене торчала игла, по всей видимости мне поставили капельницу, но я выдернула ее и отпустила, отчего создала легкий шум, и мама проснулась.

- Лапушка! – воскликнула она и тут же бросилась ко мне, осторожно коснувшись губами щеки.

- Мамочка, - прошептала я едва ли, и тут же спросила с тяжелым дыханием: - Мирошка и…

- С ними все хорошо, милая моя доченька. Все хорошо. Они в порядке. Девочка, скажи, ты хоть ощущаешь свое тело? Малышка моя, - мама снова заплакала, а моя душа готова была разорваться от ее слез.

- Я в порядке, мамочка. В порядке, - соврала я, но она и так по мне видела, что ничего хорошего со мной, только вот зачем огорчать еще и словами.

- Они это все так просто не оставят, - зло прорычала она, и я поняла, что мама имеет в виду, только меня сейчас не волновало ничего, кроме потребностей организма.

- Их задержали? – ощущала, как силы меня покидают, но держалась, ради мамы держалась.

- Естественно! Я еще лично с ними увижусь! – от услышанного стало легче, потому что даже я, добрая душа не готова такое простить. Они буквально меня покалечили.

- Мамочка, прости, мне нужно в туалет.

- Лежи, я принесу тебе сейчас «утку». Не вставай.

- Что? Нет, мамуль, - мне стало так стыдно от услышанного, что кажется моя синяя кожа вмиг стала красной. Я молодая девушка, и не могу ходить едва ли не под себя.

- Лежи, тебе нельзя вставать, да ты и не сможешь.

Дверь открылась, и на пороге замер Булат. Сказать, что я была рада его видеть? Не совсем. А все потому что мой вид не соответствовал встречи с любимым мужчиной. Лишь искры счастья проскочили в душе от того, что он пришел, не оставил меня. Он здесь… Но взгляд, его взгляд был наполнен ненавистью…

Тяжело сглотнув, я отвела свой взгляд от разъяренного мужчины, а мое сердце сковал страх. Неужели он меня ненавидит за то, что произошло с его родными, неужели ему мерзко просто стоять со мной рядом? От этого осознания стало еще больнее, хотя после пережитого, казалось бы, а разве может быть еще больнее? Да, может. Ненависть, направленная на тебя любимым человеком – это ужасная боль, и ее очень тяжело перетерпеть.

Постаравшись взять себя в руки, я все же решила подняться, потому что находиться под таким взглядом становилось все сложнее. Слегка приподняв голову, а стоило это не малых усилий, я рухнула обратно, понимая, что просто не в состоянии дойти даже до туалета.

- Милая моя, давай все-таки «утку», - взволнованно произнесла мама, и я кажется от стыда провалилась сквозь землю.

- Мама, - отчаянно прошептала я, надеясь на то, что она поймет, как мне неудобно перед Булатом.

- Послушай…

- В чем проблема? – перебил маму мужчина, а я медленно приподняла одеяло, в надежде спрятать лицо.

- Лапушка хочет в туалет, - тут же пояснила мама, и как хорошо, что я спряталась, потому что мне жутко стало стыдно.

Я не видела, что происходит в палате, потому что в добавок ко всему еще и зажмурила глаза. И только почувствовала, что с меня осторожно стащили одеяло, а потом не менее осторожно стали поднимать на руки. В нос ударил знакомый аромат парфюма. Медленно подняв веки, я поняла, что Булат понес меня в ванную комнату, прилегающую к палате. Он держал меня так бережно, под коленками и за спину, что я ощущала себя хрустальной вазочкой, которая стоят бешенных денег. Но стоило мне посмотреть в любимые зеленые глаза, как я поняла, что его ненависть куда-то испарилась, а на смену пришла безграничная нежность.

- Может у меня галлюцинации?

- Тебе плохо? – встревоженно спросил булат, и я тут же прикусила губу.

- Я это в слух сказала? – ошарашено спросила я, а потом взглядом замерла на его губах, всего лишь на несколько секунд и мысленно одернула себя. Нужна ты ему, как же.

- Повторяю вопрос, тебе плохо?

- Нет, - качнула головой, - мне нормально. Насколько это возможно в моем состоянии.

Он внес меня в ванную, и более того усадил на унитаз, а затем осторожно с нежностью в голосе спросил:

- Дальше помочь?

- Нет! – тут же запротестовала я, пряча свой взгляд.

Булат постоял еще несколько секунд, а я спрятала взгляд, чтобы только не видеть его эмоций, которые, как я поняла менялись каждую минуту.

- Я за дверью, - произнес он и наконец-то оставил меня одну справлять нужду.

Но как оказалось, сделать было это далеко не просто, и я снова и снова пыхтела, чтобы хотя бы поднять ночную рубашку. С горем пополам, но я справилась, и стоило мне только нажать слив на бачке, как дверь тут же открылась, являя моему взору мужчину.

- Да, ты можешь войти, - съязвила я, потому что чувствовала себя в таком положении жутко неудобно.

Богословский молча поднял меня на руки и уже через несколько секунд я снова лежала на больничной койке, укрытая заботливыми руками.

- Где мама? – тихо поинтересовалась я, не зная, чего теперь ожидать.

- Решила оставить нас наедине. Нам же нужно поговорить, не правда ли, Лапа?

- Прости…

Больше я не находила слов. Я не знала, что должна сказать человеку, котором безмерно люблю, и близких которого подставила под удар. Я просто представить не могла, что Анросов способен на такой омерзительный поступок. Ладно я нужна ему была, но мама с малышом Булата зачем? Я ничего не понимала.

- За что ты извиняешься, Лапа? – Булат положил руку на мою руку, и я поняла, что сейчас он смотрит на меня, только вот в ответ я не смогла вымолвить и слова. – Ты знаешь, что ты для меня сделала? Знаешь, что я должен, я обязан стоять перед тобой на коленях!

- За что? – ошарашено уточнила я, буквально обалдев от услышанного.

- Маленькая моя девочка, - горячие губы коснулись моей руки, и вдруг на душе стало совсем легко, - ты подставила себя под удар, не позволила этому подонку прикоснуться к маме и Мирошке. Как ты только все вытерпела?

- Мама сказала?

- Она все рассказала. Ты понимаешь, что ты сделала? Маленькая моя…

Его голос предательски дрогнул и Булат рухнул передо мной на колени, чего я абсолютно не ожидала. Я защищала родных не для этого.

- Булат…

- Прости, это все из-за меня.

- Булат, о чем ты говоришь?

- Не вини себя, девочка, в этом только моя вина. Ты сделала для меня слишком много, и я не знаю, как мне тебя благодарить.

- Я тебя не понимаю, - покачала головой, и поняла, что очень голодна, только вот хотелось сразу все выяснить, иначе кусок в горло не полезет.

- Это все Тата устроила. Ее выпустили из тюрьмы и ей были нужны деньги для наркоты.

- Но… но Паша здесь как оказался?

- Этот ублюдок подсел на наркотики, а Татка искала любой способ, чтобы навредить нам обоим. Она выбрала самый подходящий.

- Подожди, но… - я замолчала, обдумывая ситуацию и все равно до конца, не соображая: - но… пфф… Господи, Булат, она же практически морила голодом своего собственного сына! В нем течет ее кровь!

- Да никто она понимаешь! Никто! Дно… - заорал он, и, если бы у меня не болело тело, я бы поежилась от крика. – Я уже выбрал мать для своего сына.

- Выбрал? – неуверенно спросила я, ощущая легкое волнение, то ли боясь, что он расскажет мне о какой-то другой женщине, то ли…

- Выбрал. И как только тебе исполнится восемнадцать, сразу же станешь моей женой. Полноправной.

- Люблю тебя, - облегченно выдохнула, и ощутила любимые губы на своих губах.


Глава 16

Впервые, впервые моя девочка сказала в слух, что любит меня! Хотя я давно об этом подозревал, ведь она всегда относилась ко мне по-особенному, не требовала подарков или денег, а просто была рядом. Но после произошедшего в канун Нового Года, я больше ни в чем не сомневался. Лапочка сделала то, на что способен не каждый мужик, она подставила себя под удар, защитив тем самым мою родных. Она защитила моего сына, кровная мать которого готова была уничтожить. И если раньше, я подозревал, что бесповоротно влюбляюсь в Лику, то сейчас, когда едва ее не потерял, когда понял, как сильно она меня любит, я готов был ответить ей той же любовью. И пусть по возрасту она еще мала, зато в душе очень умная и мудрая. Она умеет любить и защищать свое, она умеет очаровывать и привлекать, что и сделала с моим сердцем. Но сука, как же мне было больно смотреть на нее именно сейчас! Малышка была не просто раздавлена морально, она была покалечена физически. Все ее тело было в ранах и синяках, лишь редкие просветы естественного цвета кожи. Ее боль причиняла боль мне, а потому я готовил Анросову особый подарок, который он получит к Новому Году с опозданием. Ему нравилось наблюдать, как страдает моя Ангелика, а мне понравится, как будет страдать он! Но об этом позже, не хотелось мне думать о ублюдке рядом с Лапочкой.

- Повтори, - носом уткнулся ей в шею, желая снова поцеловать нежные губы, которые к ужасу тоже были разбиты.

- Люблю тебя, - тихо прошептала она, а мне хотелось сжать ее в объятиях, чтобы она поняла, как сильно мне нужна. Сжать до хруста, только не мог, боялся в принципе прикоснуться.

- Я должен что-то сказать, - хриплым голосом произнес я, ощущая, что от ее признаний участился пульс.

- Ты ничего не должен. Я хочу, чтобы ты делал то, чего желает твоя душа.

Повернув голову, снова увидел ее слезы, которые рвали мою душу на куски, словно зверь вцепился в плоть и рвал своими зубами. Лапочка всегда казалась нежной хрупкой девушкой, которая достойна любви и уважения, а не того, что получила в итоге. И я всей душей желаю помочь ей перенести всю боль вместе и как можно скорее, чтобы потом дарить только радость. Хочу, чтобы Лика всегда улыбалась и глаза были наполнены счастьем, а не как сейчас – печалью.

- Ты лучшее, что было в моей жизни. Ты и Мирошка.

- Я люблю вас, - снова повторила малышка, и я осторожно поцеловал ее припухшие губки так, чтобы не причинить боли.

- Ты мой мир…

Между нами наступило молчание. Тем для разговора было много, и к сожалению, практически все вели к теме похищения. Не хотелось еще больше травмировать Лику, а потому я просто присел на край кровати и давал ей возможность почувствовать себя защищенной. Теперь мы ее никуда не отпустим одну. Я видел, как она с удовольствием вдыхала мой запах, и это приносило еще большую боль, это вызывало дикое желание наказать Павла за содеянное. Подвесить его за член к потолку чтобы так и подыхал мерзкий ублюдок, чтобы на себе прочувствовал, какую боль причинил моей девочке. А она сейчас дышала мною только чтобы поверить, что действительно находится в безопасности. Тут и гением быть не надо, чтобы понять ее чувства и сопоставить все движения, все жесты и факты.

- Я кушать хочу, - нарушила тишину Лапа, а я, посмотрев на нее, увидел в слега засиявших глазах смущение.

- Аппетит проснулся! Фух! Это здорово. Сейчас все организую.

***

Сегодня мы наконец-то привезли Лапу домой. И хоть ее тело было до сих пор покрыто ссадинами и желтыми пятнами, врач сказал, что постельный режим дома пойдет куда больше на пользу. Все же, родные стены лечат. К тому же здесь теперь всегда находилась Лия Александровна, которая и в больнице не отходила от дочери ни на минуту. И я ее прекрасно понимал, потому что и сам практически все время там проводил, особенно ночью, когда моя мама оставалась с Мирошкой дома. Днем на несколько часов привозил их к своей спасительны, как мамуля теперь называла Лику, а я любовался картиной, когда моя девочка игралась с сыном. Казалось, что это лучшее зрелище для моих глаз, и именно за эти три недели я понял окончательно, как влип. Я понял, что каждый день мечтаю сделать Ангелику своей женой, а еще больше желаю, чтобы она подарила мне малыша.

- Что скалишься, зятек будущий? – вырывал из раздумий голос Дамира, и я понял, что действительно сижу и улыбаюсь, как идиот.

- Да так…

- Ты там о моей дочери ничего такого не думай, у меня же чуйка.

- Да ну, что вы такое говорите, Дамир!

- Нынешнее положение ничего не меняет. Она малолетка! И вообще, после всего случившегося, я бы мужика к ней еще пару лет не подпускал.

- Я как раз об этом и позабочусь, никого не буду подпускать. Я люблю Лапочку, Дамир, и вы мне этого не запретите.

- Да кто же спорит, Булат, кто же спорит, - задумчиво произнес мужчина, а я видел в нем некие изменения, даже во взгляде.

Дамир был сильным мужиком, а уж как любил своих девочек… Даже не знаю, способен ли я на такую любовь. Но он едва не потерял свою дочь, уже второй раз. И сейчас, сидя у него дома в кабинете, я понимал, что не имею права на ошибку, и сделаю все, чтобы Лика была счастлива.