Кэрри Лонсдейл - Лазурь на его пальцах

Я даже оторопела. А ведь вполне могло так оказаться, что Надя права. Что Лэйси мною просто манипулировала.

– А что, если я его найду?

– Ты серьезно? – склонила она голову набок. Я упрямо скрестила на груди руки, и лицо ее сразу стало серьезным. – А ты, допуская, что он жив, никогда не задавалась вопросом, почему он не здесь, с тобой, а где-то далеко?

Я кивнула. Естественно, задавалась, причем постоянно.

– И какие у тебя в связи с этим планы?

Я посмотрела за ее плечо, прикованная взглядом к картине Джеймса «На лужайке», где он запечатлел «наше место». Весь пейзаж был выполнен в разных оттенках зеленого, изображая нашу заветную полянку ранним свежим утром, в ту пору, когда зима потихоньку сменяется весной. Там все было таким спокойным, уютным, мягким – и таким заманчивым. И девственно нетронутым – именно таким, каким я и хотела сохранить это место в памяти. А вовсе не помятым, как обычно случалось после нашего пребывания там.

На следующий день после того, как Джеймс сделал мне предложение, я сняла со стены эту картину. Джеймс пришел в ярость и потребовал, чтобы она осталась на месте. Нам приходилось делать вид, будто ничего на нашей лужайке не случилось и Фил не подобрался к нам практически вплотную, пытаясь разрушить наши мечты. В итоге картина так и осталась висеть на стене. Интересно, Лэйси знала об этом, когда посылала мне ее миниатюрную версию?

– Я хочу сказать Джеймсу, как сильно я его люблю. Как я тоскую по нему и хочу, чтобы он вернулся домой.

– Ну, а если он не хочет возвращаться домой?

Я опустила глаза.

Надя резко вздохнула.

– Ты же не собираешься остаться там? Как же твоя кофейня? Ты же горы своротила, чтобы добиться того, чего добилась. Неужели ты сможешь так просто все бросить?

– Нет, конечно! Я…

Я не имела понятия, что буду делать в том случае, если Джеймс откажется возвращаться. Я любила свою кофейню, и мне нравилась новая жизнь, которую я для себя создала, и я не могла от этого отказаться. Как не могла и отпустить Джеймса. Время еще не наступило. Я должна была его найти и выяснить, почему он уехал.

– Мне надо лететь в Мексику.

Надя долгим пристальным взглядом посмотрела на меня. Потом сердито фыркнула, уперла руки в бока, покачала головой… и наконец крепко меня обняла, уткнувшись подбородком в мое плечо.

– Я понимаю, что тебе надо туда ехать, но, пожалуйста, не делай это в одиночку. Погоди-ка…

Она быстро прошла через комнату и, открыв входную дверь, поманила рукой кого-то, кого я не видела. Через несколько секунд в дом вошел Ян с большой спортивной сумкой и фотокамерой в чехле. Все это он положил на пол рядом с моим чемоданом и с опаской взглянул на меня.

Надя закрыла дверь и остановилась рядом с Яном.

– Он уже собрал вещи и готов лететь хоть сейчас. Осталось только узнать информацию насчет твоего рейса и отеля.

Я сердито нахмурилась, и Надя вскинула руки, как будто защищаясь:

– Это его идея, не моя. Он сам предложил поехать вместе с тобой.

Я застонала. Этот их тайный сговор казался просто смехотворным.

– Не волнуйся, – поднял обе руки Ян, – насчет кофейни уже все улажено. Замещать тебя будет Триша. Она сейчас уже на месте. Ну, и Мэнди поможет.

Триша была еще одним менеджером смены, но я еще ни разу не оставляла ее за старшего. Моей правой рукой в тех случаях, когда я не могла по какой-то причине приехать в кофейню, всегда был Ян. И как теперь я оставлю всем заправлять Яна, если он улетит со мной?

– Мы с Кристен поможем с открытием и закрытием заведения, и вообще, если вдруг возникнет что-то непредвиденное, – продолжила Надя. И тут же нервно засмеялась: – Надеюсь, что ничего не сгорит…

Я задумчиво покусала нижнюю губу, переводя взгляд с одной на другого. Они же оба выжидающе смотрели на меня. Наконец Ян сунул руки в карманы джинсов и шагнул ко мне.

– Поедем, найдем его, – произнес он мне на ухо.

Я нахмурилась, услышав в его голосе нотку обреченности. То страстное желание, которое он испытывал ко мне и которое я время от времени замечала на лице Яна, исчезло, и теперь мне невероятно хотелось увидеть это снова. Возникшее в груди ощущение пустоты быстро заполонило мою душу.

«Пускаться на поиски Джеймса – большая ошибка», – мелькнуло в голове.

В этот момент просигналила кофеварка, и я резко дернулась. Все, о чем я только что думала, вмиг куда-то разлетелось. Я безвольно опустила руки.

– Ну, что же… Надеюсь, паспорт ты не забыл?

И быстрее, чем фокусник вытягивает из рукава исчезнувшие карты, Ян вытащил из заднего кармана паспорт.

– Я без него даже из дома не выхожу.

После девятнадцатичасового перелета с двумя пересадками я зарегистрировалась в «Каса-дель-Соль», в роскошной прибрежной гостинице Пуэрто-Эскондидо с видом на пляж Сикатела, и села отдохнуть в вестибюле в ожидании приезда Яна. Был уже вечер четверга, и до открытия международного чемпионата по серфингу оставалось два дня – этого я не предусмотрела, в спешке бронируя себе билет и номер в гостинице. Соревнование было одним из целой череды мероприятий в рамках ежегодного Fiestas de Noviembre[13], когда здесь целый месяц празднуют разные события местной культуры и щедро отдают дань национальным традициям.

Просторный вестибюль буквально кишел туристами и серферами, их доски были расставлены вдоль стен и лежали на полу возле багажа. По саманным плиткам пола постояльцы туда-сюда раскатывали чемоданы на колесиках. Влажный соленый воздух то и дело сотрясали оглушительные взрывы смеха. За арками входных проемов величаво шумели океанские волны, и аромат прибоя разливался по вестибюлю, смешиваясь с едким запахом потных тел утомленных дорогой гостей, к тому же щедро умащенных солнцезащитными кремами. Я пристроилась как можно дальше от толпы, и вся эта суета сразу же превратилась в неназойливый фон.

Мои нервы были на пределе, чутко реагируя на любую мелочь, точно готовая сдетонировать взрывчатка. Мне было не по себе еще с того момента, как я ступила в салон самолета в Сан-Хосе, и пока такси не доставило меня на парковку гостиницы, меня непрестанно мутило, а кожа покрывалась противной липкой испариной. Стремясь отыскать Джеймса, я в то же время страшно боялась действительно его найти. Его гибель и похороны оказались фиктивными. Долгие месяцы Томас мне лгал, а Джеймс от всех скрывался. И меня, и всех прочих заставили поверить в то, что Джеймс погиб.

И вот теперь, спустя немалый срок, после всей этой лжи – способна ли я буду принять его обратно?

На этот вопрос у меня не было ответа.

Почувствовав головокружение, я прислонилась к опорной колонне и продолжила ждать Яна, который летел другим рейсом, поскольку на мой все места оказались распроданы. Судя по его последнему сообщению, он уже мчался сюда в такси.

Ко мне подошла женщина с высокими скулами и карими, с оттенком цикория, глазами. Темно-темно-каштановые, почти что черные волосы, блестящими гладкими прядями ниспадали по хрупким плечам, едва касаясь бейджика менеджера отеля, приколотого к лацкану пиджака. Судя по надписи на бейдже, звали ее Имельда Родригес.

Женщина протянула мне стакан воды:

– Hola, señorita[14]. Добро пожаловать в «Каса-дель-Соль». – И тут же озабоченно сдвинула брови: – Вы хорошо себя чувствуете?

Я с благодарностью приняла у нее стакан и жадно припала к воде.

– Да, теперь хорошо. Благодарю вас.

– Жара и влажность – наши злобные духи. Они всегда подбираются незаметно. Так что советую вам побольше пить. – Улыбнувшись, она быстро окинула меня взглядом. – Вы приехали на torneo[15]?

– На что? – заморгала я. – А-а, нет. Я не увлекаюсь серфингом. Никогда даже не пробовала. Хотя и живу у океана, но уже довольно долго там не была. Ни разу после…

«После смерти Джеймса», – закончила я про себя и уткнулась в стакан, допивая воду и гася в себе желание показать ей картину Джеймса. На краю сознания вдруг замаячило упоминание Лэйси об опасности.

Имельда забрала у меня пустой стакан.

– Что тогда вас привело в Пуэрто-Эскондидо?

– Искусство.

– Sί,[16] это замечательно, – покивала она. Ее четкий и уверенный английский был щедро напитан испанским ароматом. – В Оахаке много чего можно посмотреть. В нашем городке, конечно, больше занимаются серфингом и рыбалкой, но есть и пара-тройка галерей.

– А вы мне не подскажете, где находится вот эта? – Я все же полезла в сумку за открыткой, переданной Лэйси, и показала ее Имельде.

– Это очень интересная галерея. Причем она совсем недалеко. Отсюда можно дойти пешком. – Она указала через арки у входа в вестибюль на дорогу, расположенную уже за пределами гостиничной территории. – Давайте я вам лучше покажу. Un momento. – Имельда воздела палец, и вслед за ней я двинулась к журнальному киоску возле стойки консьержа. Там она раскрыла карту Пуэрто-Эскондидо и указала на место между пляжами Маринеро и Сикатела. – Мы находимся вот здесь, а вам надо добраться вот сюда. Эта галерея – на эль-Адокин, по этой улочке очень любят гулять туристы.

Она снова постучала пальцем по карте, только уже совсем в другом месте:

– А вот здание нашего городского муниципалитета. Сегодня вечером там будет музыка – если вам это интересно, и вы любите потанцевать. А через несколько дней можно посмотреть парад, если вы здесь пробудете до той поры. На праздничных гуляниях у нас очень весело.

Я взяла в руки карту, стараясь запомнить маршрут и близлежащие улицы, и наконец ее сложила.

– А вот и рекламный проспект этой галереи. – Имельда подняла со стола киоска глянцевый буклет, гораздо более широкий, чем та открытка, что прислала мне Лэйси. – Работы Карлоса исключительно талантливы.

Сам хозяин галереи «Эль-Студио дель Пинтор» – Дж. Карлос Домингес – изображен там не был, однако на буклете были представлены несколько выставленных в галерее картин, выполненных в акриле. Я не увидела среди них исчезнувших работ Джеймса – и все же почерк художника был схожим.

– А в галерее у Карлоса не выставляются другие художники? – спросила я.

– Пространство в центре зала порой использует один местный скульптор, но в основном там картины Карлоса, в акриле и в масле. Кстати, сразу несколько наших художников приобрели большую известность в художественном сообществе Оахаки. Вы ищете кого-то конкретно?

– Одного давнего друга.

Улыбка на лице Имельды дрогнула.

Тут в вестибюле поднялся гул голосов, привлекая ее внимание. Новые гости бурно выражали свое недовольство расселением. Они, дескать, бронировали себе бунгало, а их заселили в полулюкс.

– Удачи вам в поисках вашего друга, – вновь повернулась ко мне Имельда, – и приятного отдыха. А теперь – прошу меня извинить.

И она быстро удалилась, не дав мне возможности ее поблагодарить.

В телефоне у меня раздался звук пришедшего сообщения: Ян приехал. Я вышла из вестибюля и встретила его у входа. Одежда на нем была вся помятая, лицо небрито. В целом полет – со всеми пересадками и задержками – занял у Яна двадцать два с лишним часа. В общем, вид у него был такой, будто его несколько кварталов волочило вслед за грузовиком.

Увидев меня, Коллинз помахал рукой, и на его измученном лице просияла радостная улыбка.

Я тоже улыбнулась и помахала ему в ответ.

Он расплатился с таксистом, перекинул через плечо сумку с фотокамерой и забрал из машины свой багаж.

– Ну, как прошел полет? – спросил он, подойдя ко мне.

– Очень уж долго, – простонала я.

– Это ты мне рассказываешь? – посетовал он и махнул рукой в направлении стойки бронирования: – Пойду-ка зарегистрируюсь. Присмотри за моими вещами. – И он опустил к моим ногам багаж.

Через несколько минут Ян вернулся ко мне, держа в руке ключ-карту.

– Надо бы выпить пива, – сказал он.

Я сморщила нос:

– Тебе надо бы душ принять. Тут на террасе кафе с видом на океан. Сходи в номер, приведи себя в порядок, а я тебя там буду ждать.

Он потрогал на груди футболку, обветривая взмокшее тело:

– Хорошая мысль.

Через двадцать минут меня усадили за столик, откуда открывался чудесный вид на побережье внизу. Огромные волны обрушивались на белый песок, тянущийся до самого конца гостиничного пляжа. По периметру кафе тихо шелестели пальмы.

Чай со льдом мне подали одновременно с появлением Яна. Увидев заказанный мною напиток, он поморщился:

– Ты серьезно? – И поднял два пальца, подзывая официанта: – Dos cervezas[17].

– Si, señor. – Официант кинул нам на стол пару бирдекелей и пошел к бару передать заказ.

Ян переоделся в полосатые шорты, помятую оксфордскую рубашку и шлепанцы. Еще влажные после душа волосы лежали завитками. Он уселся напротив меня, опустив сумку с камерой на стул между нами, и глубоко, всей грудью вдохнул.