Отрывистый вздох сорвался с губ Алекс. Она подошла к кровати и тяжело опустилась на покрытое вышивкой шелковое покрывало, борясь с новым приступом слез, навернувшихся у нее на глаза в тот момент, когда перед ней мелькнул образ Джонатана. Как она ни старалась, у нее из памяти не исчезало воспоминание о нанесенном ему ударе. Не могла забыть она и откровенное злорадство на лице майора Битена. Может быть, этот трус еще раз ударил Джонатана? Но, может быть, Сет или другие рабочие осмелились встать на защиту своего хозяина?

— О Джонатан, — судорожно прошептала она. В ее сердце прозвучала отчаянная, искренняя молитва за него. Она подавила рыдание и поднялась с постели. Походив какое-то время бесцельно по комнате, Алекс подошла к окну и бросила исполненный страдания взгляд наружу.

На небольшом расстоянии от особняка протянулась гавань, и в ее необычно спокойных водах отражался яркий серебристый свет луны. Сквозь опускавшиеся сумерки только-только начали прорезаться огни города. Легкий и прохладный ветерок гнал по бесконечной синеве неба облака. Такую ночь обитатели Сиднея называют «нежной». Мысль об этом вызвала у Алекс проиступ сильнейшей тоски. Для нее это будет первая ночь после свадьбы, когда она не будет спать в его сильных, любящих, теплых руках.

В расположенную позади нее дверь настойчиво постучали. Поспешно вытерев слезы, она обернулась и увидела входившего в комнату дядю.

— Мне не хотелось бы беспокоить тебя, моя дорогая, но я подумал, что мне следует поговорить с тобой до ужина. Миссис Макквери настолько добра, что прислала тебе соответствующий наряд. — Он показал на перекинутое через руку модное бледно-желтое шелковое платье.

Поскольку Алекс никак не отреагировала на его слова, он подошел к кровати и положил на нее платье, а затем, примиряюще улыбаясь, повернулся к Алекс.

— Возможно, наша встреча, — сказал он, — оказалась не такой, как каждый из нас хотел бы, но…

— Как вы могли, дядя? — Она наконец обрела голос, чтобы высказать ему свое возмущение. — Как вы могли поступить таким образом?

— Я пытался лишь действовать в твоих интересах, — настойчиво сказал он, демонстративно проявляя терпение, как будто разговаривал с неразумным ребенком. — Мои методы, быть может, слегка чужды условностям, но тем не менее они всегда оказываются чрезвычайно эффективными.

— Джонатан Хэзэрд такого неблагодарного к себе отношения не заслуживает!

— Ты так думаешь? — Он сдвинул брови и покачал головой. — Этот мерзавец воспользовался тобой, Александра.

— Это неправда, — горячо возразила она.

— Ты до сих пор утверждаешь, что вышла за него замуж по своей воле? — скептически спросил он.

— Нет, — вынуждена была она признать, а затем поспешно добавила: — Но так случилось только потому, что в то время я еще не разобралась в своих истинных чувствах.

— И каковы же твои «истинные чувства»? — Его вопрос был пронизан сарказмом.

— Я люблю Джонатана Хэзэрда!..

Она глубоко, содрогнувшись всем телом, вздохнула и скрестила руки под грудью. Ее сердце дико билось, когда она наконец открыто сказала о своей любви.

— Я полагаю, что и тогда я все знала, но я… я не хотела признавать этого. Я меньше всего предполагала, что влюблюсь в невозможного, приводящего меня в ярость мужчину, который наймет меня в качестве экономки, откажется поверить мне, что я была несправедливо обвинена, а потом потратит так мало времени на то, чтобы жениться на мне и уложить меня в постель. Однако я влюбилась в него, — продолжала Алекс, — и полагаю, что я должна была понять это еще в тот самый первый раз, когда встретила его. Я должна была бы это уже давно понять. — Он пытался объяснить мне, — пробормотала она, глубоко вздохнув с чувством сожаления. — Он пытался заставить меня взглянуть в лицо правде, но я не слушала его. Если бы я только не была такой упрямой! О мое проклятое упрямство!

— Александра! — сделал резкое замечание лорд Генри. Он еще больше сдвинул брови, а его глаза, когда он взял ее за руку, потускнели. — То, что ты чувствуешь к нему, не любовь.

— Нет, дядя Генри, это и есть любовь. — Она отодвинулась и продолжала ходить по комнате. — И именно поэтому я не могу уехать.

— Ты вела замкнутую жизнь, — напомнил он ей. Его опасения по поводу ее душевного состояния многократно усилились. — Слава Богу, — сказал лорд Генри, — что у нас никогда не было случая говорить о таких вещах раньше. Но теперь необходимо это сделать.

— Я должна вернуться к Джонатану! — воскликнула она, не обращая никакого внимания на слова дяди. — Разве вы не понимаете? Я не могу…

— Послушай меня, Александра! — Он снова крепко схватил ее за руку и заставил остановиться перед ним. — Этот бродяга совратил тебя. Он украл твою невинность. Он тебя запутал и ввел в заблуждение.

— Нет! — Она резко покачала головой, отвергая его слова. — Вы ошибаетесь.

— Ты думаешь, что ты первая, которую так провели? — Его рот скривился в презрительной гримасе. — Ситуация эта хорошо известна в среде наших пэров. Мужчина вынудил тебя играть роль служанки. Разве не так? Именно потому, что ты оказалась в столь уязвимом положении, он смог воспользоваться тобой.

— Как же вы тогда объясните тот факт, что он женился на мне? — спросила она лорда Генри.

— Ты — наследница. Он понял возможность…

— Глупость и бессмыслица! — С тем самым выражением гордого неподчинения, которое с самого начала восхитило Джонатана, она подняла голову и заявила: — Я не могу возвратиться с вами в Англию, дядя Генри!

— Ты забудешь о нем, как только мы окажемся в Лондоне, — высказал он свое мнение с самодовольной, приводящей ее в бешенство уверенностью. — Как только ты снова окажешься среди своих друзей, вернешься в мир, к которому принадлежишь, ты сумеешь позабыть об этом печальном эпизоде и подумаешь о новом браке, который принесет тебе больше счастья, чем ты даже можешь себе вообразить. Развод может оказаться в каком-то смысле делом деликатным, но я позабочусь о том, чтобы он прошел возможно спокойнее. Даже если и существует возможность скандала, имя твоей семьи, ее состояние и связи, несомненно, сгладят все неприятности.

— Вы что, не расслышали ни одного слова из того, что я вам говорила? — спросила Алекс, все больше приходя в отчаяние. Ее глаза загорелись яростным сине-зеленым огнем. — Развода не будет. Я намерена остаться со своим мужем!

— Что ты имеешь здесь? — Его пальцы сжались вокруг ее руки, а аристократические черты исказились от злости, когда он приблизился к ней. — Неужели ты действительно веришь в то, что можешь найти счастье в этой грубой, варварской стране, в далекой и обширной колонии, населенной отбросами общества? Можешь ли ты действительно представить себя женой мужчины, который не только американец, но и негодяй и изгнанник? Что, по твоему мнению, сказала бы твоя мать, упокой Бог ее душу, узнав, кого ты выбрала себе в мужья? — Он выпустил ее руку и тяжело вздохнул. — Я люблю тебя, Александра, так, как если бы ты была моей собственной дочерью. И поэтому я не могу позволить тебе разрушить свою жизнь из-за какого-то мимолетного увлечения. Ты вернешься со мной в Англию!

Он повернулся кругом на своих высоких каблуках и вышел из комнаты. Алекс уставилась ему вслед, чувствуя себя более жалкой, чем когда-либо до сих пор.

Алекс любила своих дядю и тетю. Все долгие минувшие годы они были добры и щедры по отношению к ней. И ее жизнь в Лондоне была легка, удобна и полна привилегий. Она так не походила на тяжелый труд в Бори. И вместе с тем могла ли она даже задумываться о возвращении в Англию именно теперь, когда она поняла, что любит Джонатана? Перспектива жизни без него была для нее невыносима. Одной только мысли о том, что она никогда больше не увидит его, было достаточно, чтобы ощутить, как острый нож пронзает ее сердце. О Боже, она не могла покинуть его!

— Что мне делать? — бормотала Алекс, вновь и вновь обращая отчаянные взгляды на небо. Ведь были же пути для того, чтобы убедить дядю в истине. Существовали какие-то способы помешать ему силой заставить Алекс вернуться в Лондон — надо было только отыскать их.

Она снова подошла к окну. Ее глаза внезапно загорелись осознанием ясной и уверенной в успехе решимости.

«Конечно», — решила она, и сердце ее лихорадочно забилось, по мере того как в ее мозгу принимал очертания план, уже использованный ею довольно успешно некоторое время назад. «Вскоре стемнеет, — размышляла Алекс. — Тогда можно будет вылезти из окна, спуститься на землю, а затем бежать. Бог мне поможет, и я двинусь вдоль реки вплоть до плантации».

Назад к Джонатану!..

Бросив быстрый тревожный взгляд через плечо, Алекс бесшумно открыла окно и устремилась в глубину комнаты. Она знала, что вскоре дядя придет за ней, чтобы сопровождать ее на ужин, поэтому стала поспешно умываться и одеваться.

Около девяти вечера ей разрешили вернуться в свою комнату. Она еще в коридоре пожелала дяде доброй ночи — при этом, для того чтобы не вызвать подозрений, сделала это не слишком тепло, — шмыгнула в комнату и затворила дверь. Едва не заплясав от радости, она бросилась к окну и взглянула вниз, в темноту.

За окном Алекс никого не увидела. Она собралась с духом и подобрала свои юбки.

Внезапно чья-то рука зажала ей рот. Она напряглась, и тревожный полузадушенный крик вырвался из ее горла, когда Алекс почувствовала, что ее обхватили сзади за талию.

— Спокойно, любовь моя, не то мы поднимем на ноги весь этот проклятый полк, — прошептал ей в ухо знакомый, удивительно красивый по тембру голос.

Сердце Алекс затрепетало от радости. Она повернулась в его объятиях, и глаза ее ярко засветились, встретив его любящий взор.

— Джонатан! — ошеломленно прошептала она. — Как?.. Где?..

— Я же сказал, что никогда не позволю вам уйти.

— Каким образом вам удалось проникнуть в мою комнату?

— Никогда не советую вам недооценивать людей из семьи Хэзэрдов.

— Но, Бог мой, я не могу поверить, что вы в самом деле здесь, — сказала, волнуясь, она. — А что, если кто-нибудь вас видел? Здесь вы в гораздо большей опасности! Прошу вас, Джонатан. Вы должны немедленно удалиться.

— Только с вами. — Он положил свои руки ей на плечи. Его красивое лицо — правда, слегка поцарапанное и со следами побоев — приобрело мнимую суровость, когда он спросил ее: — Вы пойдете со мной по доброй воле, миссис Хэзэрд? Или я переброшу вас через свое плечо и унесу силой!

— Разве вы не заметили, что я готовилась к побегу? — дерзко парировала Алекс, кивнув в сторону окна. Но в следующее мгновение она заговорила серьезно. — О, Джонатан! С вами все в порядке? Майор Битен…

— Сейчас он наслаждается плодами своего труда в какой-то таверне в Параматте. — Джонатан не добавил, что он заранее позаботился о своей личной мести, и следующим утром майор будет испытывать огромное «удовольствие» от полученных им синяков. — Сет и двое других работников, — пояснил Джонатан, — оказались достаточно любезны, чтобы сопроводить его туда. Его начальство отнюдь не отнесется к нему сердечно, обнаружив его пьяным и не совсем в порядке при исполнении служебного долга.

Джонатан переборол стремление поцеловать ее, утешив себя мыслью о предстоящей ночи, как только они покинут Сидней.

— Но сейчас ни слова об этом. Вперед, леди Алекс, — сказал он, нехотя отрывая ее от себя и одновременно крепко беря за руку. — Мы больше не можем терять времени. Наш корабль готов сняться с якоря, как только мы…

— Наш корабль? — повторила она, и глаза ее округлились от изумления. — О чем вы говорите? Разве мы не возвращаемся домой?

— Нет. Мы отплываем в Америку.

— В Америку…

— Ваш дядя не разрешит вам остаться здесь. Губернатор недвусмысленно разъяснил свою собственную позицию. У нас нет иного выбора, кроме побега.

— Но что будет с плантацией? Что будет…

Джонатан быстро протащил ее через комнату, открыл дверь и убедился, что в плохо освещенном коридоре никого нет. Он знаком предупредил Алекс, чтобы она сохраняла молчание, и выскользнул из комнаты.

Алекс послушно проследовала за ним на лестничную площадку. Ей пришла в голову мысль, что он даже не поинтересовался, почему она готова ослушаться дядю и отказывается от всякой мысли вернуться в Англию. Если бы ее нервы не были натянуты как тетива лука, она бы обиделась за такое невнимание. Но она все равно ушла бы с Джонатаном.

Алекс молниеносно оглянулась вокруг и, сдерживая дыхание, на цыпочках пошла за ним по широким, устланным коврами ступеням. Внезапно ей почудилась ужасная картина того, что может произойти, если их перехватит ее дядя. Будет поднята тревога, и на них набросятся правительственные войска. Воображаемая картина, однако, не превратилась в реальность. Джонатан вел ее по узкому коридору к черному ходу. Наконец они вышли в прохладную темноту, царившую снаружи.

— Почему нет стражи? — прошептала она. Голова ее шла кругом при мысли о том, с какой легкостью им удался побег. — Конечно, губернатор…