— Вы сказали, будто наняли водителя, но забыли упомянуть, что это один из самых прославленных в мире профессиональных игроков в гольф. Правда, я знаю, как вы наивны, дорогая, поэтому уверен, вам в голову не пришло, что это неприлично.

Наконец-то и на ее улице праздник!

Эмма ощутила некоторое злорадное удовлетворение.

— О, вам совершенно ни к чему волноваться, ваша светлость! Его рекомендовала моя подруга Франческа.

Она даже не потрудилась спросить, откуда он узнал про Кенни. Хью Холройд никогда и ничего не пускает на самотек. Он наверняка отправил по ее следу ищеек.

— Надеюсь, вы понимаете, как это выглядит со стороны. Знаю, как вам приятно общество Франчески, но она связана с телевидением, дорогая, что отнюдь не говорит о ее респектабельности. Как будущая герцогиня Беддингтон вы просто обязаны думать о таких вещах.

Пальцы Эммы скручивали и дергали телефонным шнур.

— О, мне кажется, тут нет ничего особенного. У меня только две недели на завершение исследований, и без надежного человека не обойтись. Мистер Тревелер прекрасно знает Техас.

— Дорогая, не в этом дело. Как только вы вернетесь, мы объявим о нашей помолвке. Проводить столько времени в компании незнакомого мужчины, пусть даже просто сопровождающего, по меньшей мере нехорошо. Что скажут люди?

Не дождется он никакого объявления о помолвке, но пока знать ему об этом не стоит. Так же как и о том, что она из кожи вон вылезет, лишь бы спасти «Святую Гертруду» от его шантажа.

— Вспомните, что я в Техасе, ваша светлость. Вряд ли знакомые из вашего круга окажутся здесь.

— Вы забываете, что мои деловые интересы распространяются по всему миру. Собственно говоря, мне придется лететь в Нью-Йорк как раз в то время, когда вы соберетесь домой. Я надеялся встретить вас в аэропорту, но, к сожалению, придется еще подождать. Но видите ли, дорогая, чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что вам необходимо немедленно вернуться. Мне с самого начала не нравилась эта поездка.

— Я ценю ваше мнение, но, боюсь, это невозможно. Конечно, вы не захотите, чтобы я продолжала работать в школе после обручения.

— Совершенно верно. Это не подобает герцогине Беддингтон.

Мы не в семнадцатом веке, зануда проклятый!

— В таком случае вы поймете, почему я должна остаться. Редактор «Нью хисториен» ждет мою статью к первому мая, и вы, конечно, согласитесь, что я не могу не сдержать слова. — Выдержав для пущего эффекта драматическую паузу, Эмма добавила: — Подумайте только, как это будет выглядеть, если будущая герцогиня Беддингтон не выполнит обязательств.

Она поняла, что попала в точку, только услышав капризные нотки в его голосе.

— Все-таки мне не нравится, что вас повсюду будет сопровождать человек с такой скандальной репутацией. Знаю-знаю, я создаю впечатление чрезмерно заботливого и даже назойливого жениха, дорогая, но никогда не прощу себе, если на ваше имя падет хоть малейшая тень.

— Не волнуйтесь, ваша светлость, не падет, — нагло соврала она, чуть прищурившись. Если все пройдет, как запланировано, скандал разразится такой, что всем планам Хью будет положен конец, о помолвке он больше не заговорит, а школа, слава Богу, станет безопасным и спокойным прибежищем для следующего поколения девочек.

Когда наконец Эмма смогла повесить трубку, ее трясло. Не в силах оставаться на месте, она поспешно вскочила с кровати. Слишком много испытаний выпало на ее долю за эти двадцать четыре часа! Иметь дело с двумя такими типами куда тяжелее, чем управлять целой ордой девчонок-непосед. Хорошо еще, что она лишь несколько последних месяцев вынуждена была работать с Хью! До самой своей смерти только вдовствующая герцогиня оставалась единственным связующим звеном семейства Беддингтон с Эммой. Правда, репутация Хью была хорошо известна всей Англии. Репутация талантливого дельца, получавшего огромные прибыли от вложений в разработки технологий режущих инструментов. Но несмотря на блестящий талант финансиста и приверженность к последним научным разработкам, герцог слыл также закоренелым консерватором, старомодным аристократом, человеком, раздувавшимся от гордости за свою голубую кровь. Служение своей семье и сохранение чистоты рода было для него куда важнее денег.

Кроме того, онстрастно жаждал наследника. Плодами двух неудачных браков были девочки, и, подобно Генриху Восьмому, он был просто одержим желанием иметь сына. Его ужасало, что в случае его безвременной кончины титул перейдет к длинноволосому хиппи-племяннику, барабанщику в рок-группе. Разумеется, такая перспектива была для Хью совершенно неприемлемой, и через месяц после гибели второй жены он отправил ищеек на поиски следующей. Первым и непременным условием было благородное происхождение, затем, разумеется, безупречная репутация. Никаких роковых красоток, способных запятнать его имя! Хью также предпочел бы девственницу.

Можно представить, как отреагировали на такое требование его слуги. Позже Эмма узнала, что единственной — найденной с величайшим трудом — кандидатке, удовлетворявшей столь высоким критериям, было всего тринадцать.

Счастливая мысль порекомендовать Эмму пришла в голову сестре Хью. Именно она настояла на том, чтобы брат вместо нее представлял семью на ежегодном празднике в честь основания школы. Пока Эмма наливала ему чай в своем кабинете, он прочитал ей нотацию за то, что она посмела ответить на телефонный звонок взволнованной родительницы, прервавший нить его рассуждений, и неодобрительно оглядел ее ожерелье из мишуры, изготовленное и подаренное ей одной из семилетних малышек на день рождения. Эмма так и не сумела угодить ему.

Однако Хью появился на следующей неделе, потом еще, еще и еще. Эмма под различными предлогами избегала его, но как-то днем он застал ее врасплох и с обычным высокомерием объявил, что, по его мнению, из нее выйдет вполне подходящая жена. Их помолвка будет объявлена, как только Эмма подаст в отставку.

Потрясение Эммы не поддавалось описанию. Ей пришлось подавить в себе порыв броситься к календарю и проверить, уж не совершила ли она случайно путешествие сквозь время и не оказалась ли в эпохе Регентства.

— Ваша светлость, у меня нет ни малейшего намерения выходить за вас замуж. Мы едва знаем друг друга. Сама эта идея — совершеннейший вздор.

Ее прямота сыграла роковую роль в дальнейшем развитии событий. Хью оскорбленно прищурился, выпятил по-павлиньи грудь и уведомил ее, что вопрос закрыт, дело улажено и он ничего не желает слушать.

— Ошибаетесь. Ничего не улажено.

— Вы титулованная женщина, вполне подходящего возраста, с незапятнанной репутацией и неброской внешностью. Так что обсуждать тут нечего.

Услышав столь нелестный отзыв о себе, принижающий ее до уровня жвачной скотины, Эмма вздрогнула, как от укола, и сгоряча выпалила:

— Я не девственница! Спала с кучей мужиков! Матросы, водители-дальнобойщики, школьный разнорабочий, причем всего на прошлой неделе!

— Не будьте инфантильной дурочкой! Я точно знаю, что у вас никогда не было серьезных отношений с мужчинами, а если вы и потеряли невинность, то так недавно, что это не имеет значения, — фыркнул Хью. И с брезгливо-пренебрежительной гримасой двинулся к двери кабинета. — Думаю, бессмысленная дискуссия окончена, Эмма. Если вы не настолько проницательны и умны, чтобы оценить честь, которую я вам оказываю, значит, недостойны занимать должность директрисы и, следовательно, будете уволены.

Эта подлая угроза, удар исподтишка ошеломили ее настолько, что прошло несколько секунд, прежде чем Эмма полностью пришла в себя.

— И что же? Какая разница? Выйду я за вас замуж или нет, так или иначе — теряю место.

Дверь захлопнулась, и знакомая комната каруселью завертелась перед глазами. Сердце неприятно сжалось. Она почти рухнула в кресло и попыталась осознать это внезапное насильственное, бессмысленное вторжение в ее упорядоченную жизнь.

Когда назавтра позвонила сестра Хью, чтобы узнать дату помолвки, Эмма решительно отрезала, что ни о какой свадьбе не может быть и речи.

Прошла неделя, от Хью не было ни слуху ни духу. Эмма уже почти выбросила эту злополучную историю из головы, когда на территории школы возникла команда геодезистов. Эмма, задыхаясь от волнения, принялась расспрашивать их, в чем дело, и узнала, что они выполняют приказ герцога Беддингтона.

Он ответил на ее звонок так быстро, что Эмме показалось, будто он дежурил у телефона.

— Ваша светлость, объясните, что произошло. Почему вы прислали геодезистов?

— Разве я не сказал? Странно! Должно быть, запамятовал. Я подумываю продать это поместье для застройки. — Он многозначительно помолчал, ожидая, пока смысл его слов полностью дойдет до жертвы. — Скоро эту старую рухлядь снесут, чтобы построить несколько дорогих доходных домов.

Все ясно. Она стала объектом самого беззастенчивого шантажа. Кроме школы, у нее нет дома, но дело было не только в ее чувствах и эмоциональных привязанностях. Несколько лет назад, преодолев протесты герцогини, она приняла в школу нескольких способных, одаренных стипендиаток. Что станется с девочками, когда их отошлют в обычные школы, где почти ничему не учат?

Эмма вспомнила, каким дрожащим, робким голоском спросила тогда Хью:

— А если я выйду за вас, что станется со школой?

— Но, дорогая, вряд ли я смогу расстаться с местом, столь дорогим сердцу моей матушки. Не так ли?

Именно после этого заявления Эмма твердо уверилась, что с головой у герцога не все в порядке.

Она провела две бессонные ночи, прежде чем план окончательно выкристаллизовался у нее в голове. На следующий день Эмма добилась у герцога аудиенции.

— Простите, что была такой несговорчивой, ваша светлость. Не сочтите меня невеждой. Всему виной шок от вашего внезапного заявления. Разумеется, я была бы на седьмом небе, став герцогиней Беддингтон! Это такое счастье… если, конечно, вы не передумали и все еще готовы пойти на такой мезальянс, — с надеждой пробормотала она.

— Передумал? Разумеется, нет!

С трудом скрывая досаду, Эмма долго мямлила что-то насчет того, что согласна объявить о помолвке, как только выполнит условия уже заключенного договора и сдаст в журнал статью, для чего необходимо поехать в Штаты и закончить заказанную «Нью хисториен» работу.

При этом ей почти не пришлось лгать. Эмма не упомянула только, что для завершения статьи ей требуется не больше нескольких дней, а все остальное время она использует для куда более важного дела.

Она должна потерять свое доброе имя.

Замысел ее трудно было назвать безупречным, но ничего лучшего не пришло в голову. Ей необходимо разъярить Беддингтона настолько, чтобы тот отказался от своего предложения, но при этом не заподозрил, что его водят за нос, иначе эта мстительная тварь уничтожит школу.

К сожалению, она так и не сумела придумать, каким образом остаться в «Святой Гертруде». Женщине с запятнанной репутацией нечего делать в школе. Ничего, она найдет другую работу. Преподаватели столько лет заботились о ней, одинокой и беззащитной девчонке, — теперь настала ее очередь платить старые долги.

Глава 5

Едва войдя в вестибюль, где уже ждал Кенни, Эмма удивленно моргнула. Куда девался незнакомец с жестким взглядом прищуренных глаз? Перед ней возник дружелюбный беззаботный бездельник, готовый обнять и приветствовать весь мир. Но на этот раз ее не одурачишь!

Правда, на какое-то мгновение Эмма совсем забыла, какая он сволочь, и просто наслаждалась чудесным зрелищем. Ну просто бальзам для глаз! Он оставил стетсон дома, и жесткие волосы в солнечном свете отливали синевой. Выцветшая футболка с логотипом университета штата Техас натянулась на плечах. Песочного цвета шорты облегают бедра. Рабочие коричневые ботинки с белоснежной полоской носков над ними хорошо начищены.

Эмма ошарашенно уставилась на него. Рассудок вернулся к ней, когда уголок рта Кенни дернулся в знакомой ухмылке.

— Доброе утро, леди Эмма. Рад видеть, что вы захватили зонтик. В этом году, правда, дождей еще не было, но вдруг начнутся.

Эмма растерянно опустила глаза на россыпи цветов на зонтике, словно недоумевая, как все это очутилось в ее руках; потом, расплывшись в жизнерадостной улыбке, подчеркнутым жестом ткнула наконечником в дверь:

— Что же, пора в путь.

И злорадно заметила, как заходили желваки на его скулах.

— Сначала завтрак, — Заупрямился он, — потом дела.

— Я уже поела.

Он лениво оглядел ее с головы до пят и, очевидно решив показать Эмме ее место, нарочито протянул:

— Что же вы, леди Эмма! Забыли, кто вам платит?

Ей следовало ожидать этого оскорбления.

— Возьму-ка я, пожалуй, блинчиков с ежевичным вареньем, — решил он. Цепкие пальцы обвились вокруг запястья Эммы. — А как насчет вас?

Эмма уже собиралась упомянуть о довольно познавательной беседе с Франческой, состоявшейся около часа назад, и словно невзначай обронить, что она в любой момент может перезвонить дорогой подруге, но отчего-то заколебалась. Пожалуй, слишком рано бить из артиллерии главного калибра, стоит приберечь это напоследок. Да и, впрочем, не важно, один раз она позавтракает или дважды.