Лина Мур - Леди Чудо

– Лорд Марлоу, простите за вторжение, но у меня возник вопрос, который я могу решить только с вами, – на одном дыхании выпаливаю я, смотря на тёмно-коричневый ковёр, с замысловатым бежевым узором.

– Я перезвоню, – раздаётся его голос, а затем скрип стула, наверное. Сердце так громко бьётся, дышу поверхностно и так мало кислорода. Атмосфера в этой комнате невероятно тяжёлая и воспоминания о том, что было в последний раз от его глаз, страшат больше всего.

– Я не разрешал вам входить.

– За это я извинилась, но у меня…

– Роджер умер? – Вопрос, заданный безразлично, стирает все мои уверения, что нельзя поднимать головы, как уже глаза находят спокойные, тёмные, чернеющие.

– Нет, – мотаю головой. И отвести бы взгляд, да не могу. Магнит, это как необъяснимая реакция. Когда что-то запрещено, но ты это делаешь. Так и со мной.

– Тогда не вижу срочности в вашем появлении. Вы мне уже надоели, – сухо произносит он, складывая руки за спиной.

– Дело в том…

– Свободны. И не раздражайте меня собой. Я не железный и уволю вас раньше, чем часы пробьют четыре, – перебивает, разворачиваясь и возвращаясь к креслу, определёно показывая мне, что разговор окончен. Но мне так самой хочется выбрать ёлку, взять Венди и просто побыть с семьёй, что насыщаю лёгкие кислородом, готовясь к новому выплеску его отрицательных молекул.

– И всё же у меня к вам дело, лорд Марлоу. Если бы это не было важно, то я бы ни за что не ступила бы сюда. Поэтому я хочу попросить вас о разрешении отпустить Венди со мной вечером в город, – повисает молчание после моих слов. Мужчина словно коршун за секунду до нападения втягивает плечи и расправляет их, резко оборачиваясь. А глаза… боже, мне страшно, в жизни не было так страшно из-за одних глаз. Они чёрные, таких я никогда не видела.

– Я…я собираюсь в город, чтобы купить ёлку с семьёй на Рождество. И подумала, что Венди было бы интересно это. Развеяться немного за пределами замка…

– С оборванцами? Думать вам запрещено в моём доме! – Вздрагиваю от повышенных тонов, делая шаг назад. Обида за то, что назвал нас так, в том числе и меня, щиплет глаза.

– Оборванцами? То есть люди, имеющие достаток меньше вашего, сразу нищие и оборванцы? – Где-то находятся силы для возмущения, для лютой ярости, что рождает этот человек в моём сердце.

– К вашему сведению, лорд Марлоу, те, кого вы сейчас оскорбили, работают на вас, прибираются для вас, и готовят еду для вас. И если бы их не было, то вы бы уже умерли с голоду, и ваш аристократический нос бы заплесневел от грязи, что здесь была! Насколько вы никого не уважаете, кроме себя, тыкая всем на их положение! Да кто вы такой, по сути? Избалованный деньгами мужчина, который сам не следит за своей речью, указывая на это другим! Это вы оборванец без чувств и чести, – задыхаюсь от своей гневной тирады, видя искорёженное от злости лицо.

– Что вы только что сказали? – Цедит он, делая медленные шаги ко мне.

– То, что вы слышали. Я лишь хотела взять с собой ребёнка, чтобы он не пропитался вашей… вашей сущностью. И я бы попросила Айзека привезти её к десяти, чтобы не нарушать распорядок дня, – отходя назад от него, страшась этих горящих глаз, упираюсь спиной в дверь.

– Вон. Чтобы мои глаза вас больше не видели, – шипение, что окружает меня, сжимает меня до маленьких размеров.

– Потому что они изрезаются правдой? Почему вы позволяете себе оскорблять других? А когда вам отвечают тем же…

– Закройте рот, – его ладонь с шумом опускается на дверь рядом с моей головой. Вздрагиваю и жмурюсь, ожидая, что сейчас ударит и меня. Меня сотрясает настолько сильно, что кажется, лишусь чувств. Дышать не могу. Время словно остановилось, а шум в ушах становится невероятно громким.

– Вы, как вас… – распахиваю глаза, замечая, что отошёл на шаг от меня. Нервно облизываю губы, делая быстрые глотки воздуха.

– Анжелина… Анжелина Эллингтон… – шепчу, вжимаясь в дверь.

– Мисс Эллингтон, вы посчитали, что я подниму на вас руку? – Хмуро спрашивает он.

– Да… вы так злы… я не хотела… – бормочу, а слёзы от потрясения и слишком эмоционального выплеска, все чувства скапливаются в глазах.

– Уходите, оставьте меня. Запрещаю вывозить Венди, – и не надо мне больше слов, нащупываю ручку и вылетаю из кабинета, захлопывая за собой дверь.

Господи, как мне страшно. До сих пор всю трясёт, а слёзы текут по щекам. Закрываю лицо руками, прижимаясь к двери, и меня сотрясает в рыданиях. Никогда в жизни так боязно не было. Никогда. И это слишком даже для меня, не найти ни одного оправдания. Искать не хочется, а только плакать от страха и обиды, от всего, что я не заслужила от него. Страшный человек, чёрствый и даже для меня ужасный. Он и есть Дьявол, ничто такого не изменит. Это в его крови, но не дам ему отравить Венди и себя. Ни за что!

– Энджел, ну, пожалуйста, – хнычет Венди, не пропуская меня в коридоре.

– Милая, я не могу. Твой дядя запретил, и я не знаю, работаю ли до сих пор здесь, – вздыхаю, присаживаясь на корточки.

– Он не узнает. Это будет наша тайна. У друзей ведь бывают тайны? – Её часовые уговоры так болезненно сказываются на моём сердце, что не нахожу ответа, а только отвожу взгляд.

– Ты не хочешь больше быть моим другом? Дедушка сказал, что ты хорошая, а я вела себя плохо с тобой. И я хочу пойти с тобой. Я приказываю. Энджел, возьми меня с собой. Я ёлку хочу. Хелен никогда её не покупала, – всхлипывает она и это такой удар по моей броне.

– Ладно, только ни слова. Иди к себе и оденься тепло-тепло. Шапку, перчатки и шарф не забудь. Надеюсь, мы успеем до того времени, как твой дядя заметит твоё отсутствие, – сдаюсь, поднимая на неё голову.

– Я буду тихо-тихо, обещаю. Только ты жди меня, а то я завтра снова что-нибудь придумаю для тебя, – грозится она, вызывая во мне улыбку.

– Мне страшно, поэтому до последнего вздоха буду стойко ждать тебя, – обещаю я выпрямляясь. Венди огибает меня и бежит по коридору. Поднимаю с пола поднос и направляюсь на кухню.

– Кэрол, ты Айзека видела? – Спрашиваю я, отдавая поднос.

– Он нас отвезёт, поэтому скоро увидишь.

– С нами поедет Венди, – тихо произношу, и повисает молчание.

– Что? Я ослышалась? – Переспрашивает шокировано Кэрол.

– Нет, я обещала ей…

– Энджел, тебе проблем захотелось? – Перебивает меня Марта.

– Но…

– Дьявол в курсе? – От вопроса Кэрол кривлюсь и здесь понятно всё без слов. Причитания и уговоры не делать этого смешиваются в гул.

– Я обещала, и Айзек привезёт её, – отрезаю я, разворачиваясь, выхожу из кухни, хотя в спину летят новые предостережения о моей ошибке.

Да, возможно, и ошибка, но они не видели, сколько радости было в глазах Венди, когда я согласилась. Она ведь ребёнок, жаждущий познаний. А её заперли здесь и не выпускают. Это неправильно. Такое отношение к ребёнку просто недопустимо в моём понимании. Ну уволят меня снова, что поделаешь, но подарю в последний раз ей такой праздник.

Быстро переодевшись и улыбнувшись, найдя конверт с зарплатой, прячу его в карман, и выхожу из служебного помещения.

– Энджел! – Окликает меня Айзек, широким шагом идущий ко мне.

– Привет, ещё пять минут…

– Ты совсем тронулась? – Шипит он, хватая меня за локоть и оттаскивая в угол, чтобы проходящие мимо нас люди из обслуживающего персонала не распознали явное недовольство брата.

– А что не так? – Непонимающе моргаю я.

– Ты решила украсть ребёнка? Ты же заканчивала юриспруденцию! Да тебя посадят! – Кричит он шёпотом, что слюни только так отлетают. И это веселит меня, хрюкаю.

– Энджел, нет! Поняла меня? Я не возьму с собой её. Из-за неё столько людей уволено и это даже… ни черта не возьму, – отпускает мой локоть, насупившись и сложив руки на груди.

– Тогда мы пойдём пешком и всё же доберёмся до города. А вот если она заболеет, то тебе точно влетит, – улыбаюсь, зная, что мои доводы очень весомы для брата.

– Зачем? Скажи, зачем ты это делаешь? Тут никого не исправить, Эндж, никого. Они имеют положение в обществе и самые гадкие люди, что я встречал. А эта мелкая пакостница только проблем тебе принесёт, – пытается убедить меня, но я отрицательно качаю головой.

– Ты не видишь, Айзек. Она хорошая девочка, правда, хорошая. Да, состояние их семейной температуры не идеально, но это из-за того, что они не вместе, как мы. И девочка ни разу не выбирала ёлку, да у неё нормального Рождества никогда не было. Думай, что хочешь, но я подарю Венди хоть малую толику волшебного детства, – категорично заявляю я.

– Чёрт, Энджел, не надо видеть в них хорошее. Я всё понимаю, но это не сказка. Они избалованы…

– Я готова! – Быструю речь Айзека обрывает радостный детский голосок. Выглядываю из-за брата, улыбаясь Венди, выполнившей мою просьбу и действительно одевшейся очень тепло.

– Вот и отлично. Венди, познакомься это Айзек. Айзек, эта маленькая принцесса отправится с нами в увлекательное путешествие по Рождеству, – отталкивая брата, подхожу к ребёнку, и представляю их, прося взглядом брата, хотя бы сейчас не ругаться.

– Очень приятно, Айзек, – Венди удивляет нас обоих, делая реверанс.

– Видишь, – одними губами произношу я, исполненная гордости за ребёнка.

– Только следи за ней, не дай бог, убежит, – вздыхает брат, бросая на Венди быстрый взгляд.

– Я с ней, – девочка берёт меня за руку и это, наверное, лучшее чувство, что я испытывала за все годы моей жизни. Любовь, что родилась к ней и с каждой минутой крепнет, расцветая разноцветными огоньками, затопляет меня.

– Поехали. Поиграем немного в шпионов. Твой дядя ничего не знает? – Интересуюсь я, проводя ребёнка к выходу.

– Нет, я пожелала ему спокойной ночи и сказала, что устала. У меня мигрень, – серьёзно отвечает она.

– Мигрень? – Тихо смеясь, переспрашиваю я.

– Ага, так Хелен всегда говорит дяде, – кивает она.

– Больше такое слово не употребляй. У тебя не может быть мигрени, это отговорка для взрослых, – продолжаю смеяться, подводя её к иномарке и помогая сесть на заднее сиденье.

– А это кто такая? – Спрашивает она, указывая на женщину, сидящую на переднем сиденье.

– Кэрол, она готовит для тебя все те вкусные завтраки, обеды, ужины, – ласково отзываюсь я, кивая брату, найдя его взгляд в зеркале заднего вида, что можем выдвигаться.

Моя родственница никак не желает общаться с Венди, хотя та, словно в первый раз выезжает в город, буквально впечаталась в стекло. Тысячи вопросов, что она задаёт, и на которые я не успеваю даже ответить, немного расслабляют напряжённую обстановку. Но всё же, когда машина останавливается у ярмарки с ёлками, Кэрол первая выскакивает из автомобиля. Айзек дожидается нас, а я только и успеваю схватить Венди. Ей хочется быть везде: и у ларька с рождественскими печеньями, попробовать сахарной ваты и, конечно, покататься на каруселях, что выставляются перед каждым Рождеством. Предупреждаю брата о нашей задержке, и направляемся к каруселям. Покупаю ей билеты на каждый аттракцион, оставаясь среди родителей, что ожидают своих детей. Не могу отвести взгляда от её лица, она смеётся, катаясь на лошадке, крича мне что-то. А я улыбаюсь. Дети – счастье. Сейчас понемногу осознаю, отчего мои братья так не хотят останавливаться. Они дарят искренние эмоции, они наше всё. Они то, ради чего надо жить и улыбаться. Они то, что я хочу больше всего на свете теперь.

– Вон моя семья, – показываю пальцем на толпу родственников между ёлок, а детвора носится вокруг них.

– Милая, привет, – первой меня замечает мама, обнимая и целуя в щёку. – А это у нас кто?

– Это Венди, а это…

– Пет, зови меня Пет. Прямо сама принцесса, – перебивая меня, мама наклоняется к ребёнку, прячущемуся за меня.

– Ну как? Выбрали уже? – Интересуюсь я, держа за руку Венди.

– Да, небольшую, но очень пышную, – кивает мама. Подходим к семье, где каждый обращает внимание на Венди, уже полностью спрятавшейся за меня.

– Красавица, – довольно говорю я, смотря на ёлку, что обсуждают мои родственники.

– Мы пройдёмся. Айзек, будь недалеко, скоро отвезёшь её, – бросаю брату, желая увести совершенно напуганную Венди от них. Я бы тоже боялась, увидев такой шум, который разом появился вокруг меня. Веду её среди ёлок, и она оттаивает понемногу. Останавливаемся у высокой, самой большой ели.

– Я тоже хочу такую, Энджел, – говорит Венди.

– Пожелай, и Санта услышит тебя, – улыбаюсь ей, прикидывая, насколько бы она красиво смотрелась в замке.

– Санты не существует. Ты что, глупая? Это сказки для малышей, – фыркает Венди.

– А я верю в то, что есть волшебник Санта, выполняющий все желания. И может быть, ты права, и я глупая, но я хочу в это верить. Зима – это время магии и сказок, что имеют силу. Посмотри какие восхитительные снежинки. Ни одна непохожа на другую, это ли не волшебство? А сам воздух? Ты только послушай его, сколько ароматов таинственности он несёт в себе, – шепча, присаживаюсь к ней на корточки.