Лина Мур - Леди Чудо

– Вы действительно расплатились? – Перевожу тему, отворачиваясь, и смотря на карусель, издающую скрипучий звук и такие же мелодии.

– Да.

– Я верну вам деньги, – говорю, сцепляя пальцы сильнее за спиной.

– Мне не нужно ничего возвращать, Артур.

Удивлённо поворачиваюсь к ней, улыбающейся Венди.

– То есть вы это сделали бескорыстно? – Ехидно поддеваю её.

– Верно, – кивая, поворачивает голову в мою сторону.

– Зачем? – Не верю её словам, да она ненормальная, больная.

– А почему нет, Артур? – Чёрт, как она произносит моё имя, посылая болезненное возбуждение в пах. С придыханием. Практиковалась?

– Возможно, я хочу чего-то иного, – хитро улыбается она. Вот мы и подошли к настоящей сущности Леди Чудо.

– И чего же? – Приподнимаю уголок губ, зная, что за этим последует. Томный шёпот, попытка соблазнения, требования большего… да плевать, Энтони, стану тобой на одну ночь.

– Улыбнитесь, Артур, у вас прекрасная улыбка, – её ответ ударяет меня по голове, являя звёздочки перед глазами.

– Ещё раз, – делаю шаг к ней. Возможно, ослышался.

– Улыбнитесь, теперь я знаю – вы это умеете, так сделайте, – повторяет она, а глаза светятся озорством. Не замечаю, как её рука поднимается и бьёт меня током изнутри. Она кладёт её прямо на мою грудь, вырывая из меня шумно кислород. Ненавижу…

– Вот здесь у вас есть сердце, и оно тоже хочет, чтобы вы улыбались, – едва слышу её слова, накаляясь ядовитой яростью за эту вольность. Не треплю, когда меня трогают…

– Почему же вы так держите себя? Зачем?

Убери руку, убери от меня руку… туман перед моими глазами, но вижу её. Они как небо… они тёплые… сглатываю…

– И мне нравится, когда вы улыбаетесь. Вы становитесь, словно настоящим, реальным человеком. Вам хочется верить и доверять. Вы живете, когда улыбаетесь, – продолжает она. Это не я, не мои руки расслабляются, разжимая замок за спиной. Не я тянусь к её ладони на моей груди. Не я, чёрт возьми, не я.

– Что вам ещё нравится, Анжелина? – Вздрагивает, когда моя рука накрывает её. Так тепло. Слишком тепло. Она ворожит голосом, заставляет забыться и стать кем-то иным. Не собой. И я смотрю в её глаза, теперь напуганные собственными эмоциями. Она помнит. Она чувствует это. Она желает так же, как и я. На секунду глаза её темнеют, и в них проскальзывает тень печали.

– Сладкая вата. Обожаю сладкую вату, – быстро произносит она, вырывая свою руку. – Будете? Для Венди куплю.

Убегает, а мне остаётся только усмехнуться. Я не прекрасный принц, им был мой брат. Не умею быть весёлым, как мой брат. Я холодный, и это пугает многих. Не люблю, когда меня трогают, пачкая своими прикосновениями. Я позволяю это делать только тем, с кем сплю и то на одну ночь, чтобы не впитался в меня их запах. Мать всегда говорила, что не имею права опуститься туда, где живут обычные люди. По рождению я выше их. Я лорд. Меня воспитывали иначе, смотреть на всех свысока, показывать одним взглядом – кто я такой. Закрывать рот прищуром, и не разговаривать с прислугой. Тридцать лет практики, как только познал данную науку, и это прекрасно работает… работало. Но она… наглая такая, каким-то образом ломает внутри что-то. Холод, который знаю всю свою жизнь, меняется на ласковое солнце, согревающее грудь. Не позволять, это лишь интрижка, странная и необычная. Моя судьба другая, у меня титул и обязанности, а няни лишь плод моего извращённого воображения.

Не имею права разочаровать мать и самого себя. Моя жизнь распланирована до самой смерти, даже завещание подготовлено. Единственный человек, которому я верил и буду верить всегда – мама. Она только скажет мне правду, только она будет честна со мной. А они… эти все женщины и люди только хотят вытащить из меня деньги, помощь или же что-то ещё. Я нужен только матери, как и она мне.

И то, что я идиот стою рядом со старой каруселью, выводит меня из себя. Делаю быстрые шаги к Анжелине, стоящей возле ларька.

– Домой. Живо, – хватаю её за локоть, оттаскивая, не позволяя расплатиться.

– Но…

– Я сказал – живо домой. Никакой ваты. Никаких больше развлечений. Венди – будущая леди Марлоу и окружение у неё должно быть достойное. Диснейленд – вот то, где она должна развлекаться, а не на этом ужасе, грозящем вот-вот развалиться, – перебиваю её, продолжая вести рядом с собой к каруселям.

– Забирайте её и в машину, – толкаю её резко к карусели, отпуская локоть. Сжимаю руку в кулак, разворачиваясь, иду к автомобилю. Только бы не видеть грусти в её глазах. Я вот такой, а она творит со мной, что хочет. Не позволю. Я лорд, чёрт возьми!

Это она виновата, что я на некоторое время отошёл от своих принципов. Но больше не позволю ей хоть немного затащить себя сюда. Я лорд Марлоу, а всё это слишком дешёво и не достойно такого, как я. Марать свои руки о служанку, няню или других животных. Нет. Я неприкасаемый, как драгоценная статуя в Историческом музее. На меня можно только смотреть и то, если я разрешу. А она смотрит, спорит со мной, да ещё и жизни учит. Наглая. Лезет туда, где ей не рады. Укажу ей на её место. Хватит! Довольно, закрыли тему с маленькой Леди Чудо.

Сажусь в машину, одним взглядом приказывая Айзеку заводить мотор. Не придаю значения, даже не волнует, что тишина в салоне, когда на заднем сиденье располагается Венди и её няня. У прислуги нет имён. И ёлку я эту выброшу, как только её доставят.

– Придётся с другого входа пройти, украшения для свадьбы привезли к центральному, – говорит шофёр. Закатываю глаза. Капилляры сейчас взорвутся от злости. Хелен и её желание всем показать, кто она теперь. Немного ещё. Терпи. Свадьба и эта вся чепуха скоро закончатся.

Машина останавливается у входа для обслуживающего персонала, где также стоят грузовики, из которых мужчины таскают мебель.

Выхожу из машины, поправляя своё пальто. Не смотря на тех, кто ехал со мной, иду ко входу.

– Энджел! – Незнакомый мужской голос, зовущий эту няню по имени, заставляет остановиться. Нет, иди дальше, тебя это не касается.

– Привет, Джек, – сколько радости в ней, противная, вечно счастливая. Немного поворачиваюсь, замечая парня в свитере и потёртых джинсах, подходящего к Анжелине и Венди.

– Вечером… – не могу расслышать больше его слов.

– …если повезёт… Джек, я всё помню, – смеётся она. Что помнит? Парень её? Кто он такой?

Не твоё дело, Артур! Иди уже. Выпускаю воздух сквозь зубы, сжимая руки в кулаки, и заставляю себя продолжать идти. Меня не касается, с кем эта больная встречается. Конечно, он будет таким же мистером Чудо, как и она. Свихнувшиеся на праздниках идиоты.

Стягиваю перчатки, сжимая их в руке, поднимаюсь по лестнице в кабинет. Сбрасываю пальто, оставляя его на кресле, и подхожу к бару. Коньяк. Иначе взорвусь изнутри. Залпом выпиваю рюмку, закусывая горьким шоколадом. Наливаю в другой стакан ещё порцию, бросая туда лёд, закрываю бар, и подхожу к столу. Работа. Лучше бы работа, чем быть здесь. Интернет не тянет, приходится все разговоры проводить по телефону. А в преддверии Рождества все расслабились, ожидают каникул и воссоединения с семьёй.

Сажусь в кресло, делая глоток. Так лучше, намного лучше, холодный коньяк. Не пью иной, хочу именно такой. Холодный, ледяной и не дающий расслабиться, только собраться.

– Лорд Марлоу!

– Что ещё? – Оборачиваясь, зло смотрю на испуганную рыжеволосую девушку.

– Привезли украшения для свадьбы, и мне необходимо ваше разрешение, чтобы их сложить в одной из жилых комнат. Сегодня мы попытаемся всё из этого использовать, но стулья…

– И зачем вы говорите это мне? – Цежу я, желая раздавить в своей руке бокал. Девушка опускает голову, нервно заламывая руки назад.

– Ну… разрешение ваше… свадьба ваша… Энджел…

Прищуриваюсь. Снова она! Да что ж ей не сидится спокойно?! Куда не повернусь, кого не встречу, все её знают и произносят это имя. Боже, бесит так.

– Что она сделала?

– Энджел? – Уточняет она, исподлобья смотря на меня.

– Да. Она.

– Ваша невеста хотела сделать зал в стиле сказки «Снежной Королевы», но это было бы слишком скучно и примитивно для такой четы, как вы. Энджел предложила украсить проход в соответствии со всеми временами года, и встретитесь вы зимой, как в сказке. Поэтому пришлось заказать больше украшений, и они не помещаются в зале.

– Делайте то, что считаете нужным, и меня больше не беспокойте по этому поводу, – отрезаю я, отворачиваясь и подходя к окну.

– Спасибо, милорд, – двери за организатором торжества закрываются. Делаю ещё один глоток коньяка, отодвигая шторы.

Ни одного мужчину не волнуют рюшечки и цветочки, что будут на его свадьбе. Для нас это самый ужасный день в жизни, который мы ждём с содроганием. И если кто-то думает иначе – больны. Не вижу ничего увлекательного в этом. Ни грамма.

Внимание привлекают три фигуры, идущие по снегу. Венди. Анжелина и ещё кто-то. Подхожу ближе, отодвигая тюль, чтобы разглядеть лучше. Вновь игры на снегу? Когда она устанет. Эта женщина хоть когда-нибудь устаёт? С какой резвостью она прыгает возле Венди, а мужчина… да, это определённо мужчина, помогающий ей лепить снеговика. Джек. Какого чёрта? У него дел нет? Уволю к чертям. Всех уволю. И должен отойти, а стою и наблюдаю, как собираются три снеговика. Ей не хватило одного раза сегодня? Нет, больше не пойду. Ненавижу снег. Зло задёргиваю шторы, подхватывая со стола книгу, иду к камину, располагаясь в кресле.

Артур

Жизнь на то и есть жизнь, чтобы существовать до смерти. Именно существовать, не знать ничего, кроме программы, которую выстраиваешь для себя. И это удачно, если всё получается именно так. А если на секунду ты задумываешься – бывает ли иначе? Если бы всё было по-другому. Одна семья. Два брата. Полная семья, путешествующая вместе, празднующая Рождество за одним столом. Был бы я другим? Но ничего не изменить, буквально ничего. Всё получилось так, как оно есть.

Вздыхая, смотрю на огонь. И налить бы ещё себе коньяка, да лень вставать. Наконец-то, внутри всё пришло к спокойствию, и мысли отсутствуют в голове. Вот это я люблю. Никто меня не трогает, никто не дёргает. Одиночество. Это я.

Скорее всего, злой рок наступил в моей жизни. Как только я могу дышать ровно, раздаётся стук в дверь. Кривлюсь на него, откидывая голову назад на мягкое кресло.

– Входите.

Дверь открывается и, наверное, это опьянение, но кажется, что девушка вплывает в кабинет, опустив голову, не желая смотреть на меня. А я испит, до дна испиты за сегодня мои силы, чтобы говорить сейчас с ней, видеть её, но всё же что-то внутри… не знаю, что это такое, дрожит. Отдаёт в голове звоном, пока изучаю вновь тёмные волосы, собранные в тугой узел на затылке, выбившиеся вьющиеся пряди, обрамляющее лицо формы сердца.

– Лорд Марлоу, прошу прощения за свою наглость, – тихо произносит Анжелина, теребя пальцами фартук. Никаких накладных ногтей, модного маникюра, загара. Белоснежные. Аккуратные. Именно такие руки, какие должны быть у ангела. Но вряд ли ангелы имеют вызывающе пухлую нижнюю губу, которую постоянно смачивают языком. Вряд ли ангелы могут вызывать смешанные чувства и путать твои желания. Ангелов не существует, а она вот, окружённая золотистым сиянием. И я пьян.

– Что вы хотите, Анжелина? – Интересуюсь я, не двигаясь и буквально лёжа в кресле.

– Дело в том, что сегодня первый день празднеств в городе. Они начнутся в восемь. Моя мама… ей нужна помощь, и я бы хотела отпроситься. После ужина, если я не буду вам нужна. Завтра я приду раньше, чтобы всё отработать, приберусь в северном крыле. Венди обещала лечь в десять, сейчас она читает книжку, которую мы нашли в её комнате. Она занимается, книжка на французском. И мы немного погуляли, думаю, она сегодня будет спать крепко…

– Вы хотите уйти, – и это не вопрос, обрывающий её тихую речь. Всегда люди уходят. И ангелы взмахнут крыльями, оставив тебя внизу, в собственном проклятом месте, забыв о том, как ты в ней нуждаешься.

– Да. Пораньше, – кивает она.

– Идите, – вздыхая, отворачиваюсь к огню.

– Правда? Вы не будете злиться на меня? – Мягкие шаги, приближающиеся ко мне. Приподнимаю уголок губ, ожидая чего-то ещё. Неприятное чувство этой необходимости в чём-то.

– Нет. Идите, – вскидывая голову, смотрю в её светящиеся глаза. Ей не по себе быть так близко ко мне, и мне это не нравится. Но она стоит зачем-то рядом, осматривает меня беглым взглядом.

– Я могу вам обновить бокал, если вы хотите, – предлагает она, указывая на мою руку.

– Решили меня споить, Анжелина? – Усмехаюсь, медленно осматривая форму на три, а то и четыре размера больше, чем сама девушка.

– Если вам будет легче, то да, – пожимает плечами. Равнодушно, словно предлагает мне молоко или же… как там эти… имбирные пряники. Такая, как она может предложить именно их. Никаких взглядов с укором, отвращения, вызывающего защитную реакцию, нет… она смотрит на меня тем самым взглядом, говорящим – я полностью тебя понимаю. Но ни черта она не знает.