– Эндж, я всё знаю. Про то, что он сделал, – перебивает меня, а я проглатываю слова. Сердце падает в пятки, а спину покрывает липкий пот.

– Хм, а что он сделал? – Натягиваю улыбку.

– Что переспал с тобой и бросил, а потом ещё и пытался портить жизнь. Поэтому я изрисовал его кулаками, – жмурюсь от его слов, качая головой.

– Айзек, забудь, ладно? Ведь я не помню этого. Первый опыт, бывает со многими. Он испугался…

– Не защищай его, Эндж, он урод. Поступил, как подонок. И сейчас пытается снова утащить тебя, но я не разрешаю. Он гнилой, сестра, очень гнилой внутри. Я так много узнал о нём, не надо больше верить ему. Не будешь ты с ним счастлива.

– Я и не собиралась, Айзек. Хотела, признаю, но сейчас всё иначе. Я знаю, что он не для меня. И хочу это сказать ему.

– Нет, не надо. Он урод, сделает снова тебе гадость и будет счастлив, тогда уже я убью его, придушу собственными руками…

– Остынь, братик, и останови мне вот у магазина с красной вывеской, – прошу я, указывая на место моей первой остановки.

– Эндж…

– Хватит, Айзек, давай, мы просто забудем. Хорошо, я не буду с ним говорить, но ты, прошу, забудь. Не хочу это снова вспоминать, мне больно оттого, что ты знаешь, как и стыдно. Поэтому не заставляй меня сгореть перед Рождеством, – с улыбкой перебиваю его.

– Ладно. Буду ждать тебя тут, – кивает он.

Открываю дверцу и выхожу. Продолжаю улыбаться, пока прохожу мимо стеллажей, ища то, что задумала. Но пока не вижу, разглядываю статуэтки, а это всё не то. Не нравится, вылетая из магазина, перехожу в другой. Люди уже собираются, поторапливая меня. Мой взгляд приковывает одна вещь, что тут же оказывается в моих руках. Оплачиваю свою покупку, и теперь дело осталось за малым. Надеюсь, ему понравится. Хотя так боюсь не угадать, но навскидку вроде должно ему подойти. Радостно выскакиваю из магазина, запрыгивая в машину и прося Айзека подвезти меня до дома. Он только закатывает глаза, везя меня домой.

– Пап! – Крича, забегаю домой и нахожу его у камина, собирающего какой-то пазл.

– Милая? Что ты тут делаешь? – Удивляется он, мама выскакивает из кухни.

– Сейчас, – перевожу дыхание, наклоняясь к нему, и шепчу ему свою просьбу, умоляя успеть до завтрашнего дня или до дня подарков.

– Конечно, родная, успею, – кивает он.

– Мам, а где у нас обёрточная бумага? – Оборачиваюсь к маме, указывающей на шкаф в углу. Пока я копошусь, быстро придавая праздничный вид своему подарку, они шокировано наблюдают за мной.

– В церкви встретимся, – на бегу кричу им, уже оказываясь на улице и забираясь в машину.

– Всё, у меня всё готово, – довольно произношу я.

– Ты же помнишь, что мы собираемся в половине шестого? – Спрашивая, брат везёт меня к замку.

– Помню, я буду, не волнуйся, – смеюсь я, а руки сжимают подарок, пока сердце в ожидании трепещет.

– До встречи, – бросаю, когда мы подъезжаем обратно. Захожу в замок, маневрируя между людьми, что носятся туда-сюда. Оно и понятно, завтра же бал. Столько гостей, а рук не хватает.

Сбросив верхнюю одежду и уложив всё в шкафчик, улыбаюсь, обходя каждого, и прячу за спиной подарок, поднимаясь на второй этаж.

– У вас всё хорошо? – Заглядывая в спальню лорда Марлоу, смотрю, как Венди снова скачет на кровати, а её дедушка читает что-то в кресле.

– Да! У нас Рождество! – Кричит Венди. Смеюсь, закрывая дверь, и иду дальше.

Стучусь в другую комнату, делая глубокий вдох, но не могу удержать улыбки.

– Входите, – снова он недоволен. Открывая дверь, вхожу в кабинет и вижу Артура, сидящего в кресле с пустым бокалом.

– Это я, – тихо произношу я. Безынтересно смотрит на меня и отворачивается обратно к огню.

– Что вы хотите, мисс Эллингтон? Потребовались краски или ещё что-то? – Насмехается он.

– Нет, – непонимающе шепчу я, подходя к нему ближе. – У меня для вас… для тебя, Артур, кое-что есть.

На моих словах переводит на меня взгляд, и я из-за спины показываю ему свёрток. Подскакивает с места, что бокал, падая на пол, катится по нему.

– Что это? – Настороженно спрашивает он.

– Подарок. Сегодня сочельник и у нас есть традиция открывать по одному подарку в этот день. Это тебе, – протягиваю ему свёрток. Как на змею смотрит, делая шаг назад.

– Я понимаю, что это может показаться смешным или же очень дешёвым для такого…

– Нет, – перебивая меня, подходит и буквально вырывает из моих рук свёрток.

Сжимает его пальцами, потом прикладывает к уху, а я тихо смеюсь.

– Открой. Я не знаю, понравится ли тебе. Но я увидела и… просто открой. Если не понравится, то я верну…

– Мне никогда не дарили подарки на Рождество. Никогда в жизни. И он мягкий. Очень мягкий и шуршит, – шепча, он садится в кресло.

– Тогда мне приятно сделать это первой, – подхожу к нему и опускаюсь на колени. А он смотрит на смешную бело-красную обёрточную бумагу со снеговиками и ничего не делает.

– Я могу порвать его. Я не умею, – поднимает на меня голову.

– Рви. Для этого и нужна бумага. Попробуй, Артур, это тоже не больно. Обещаю, – заверяю его. Наблюдаю, задерживая дыхание, когда его пальцы тянутся к подарку и он одним движением срывает бумагу, бросая её в огонь.

– Это… это…

– Свитер. Ты ведь любишь их, и сейчас холодно. Но он тёплый и иного цвета, чем ты носишь. Он бордовый со снежинками. Их не так много и знаю, наверное, немодный. Не понимаю, почему выбрала его, просто захотелось. Я могу… могу вернуть его, – смотря на его озадаченное лицо, расстраиваюсь с каждой секундой, что не угадала.

– Я ношу чёрное. Это траур, – отзывается он, смотря впереди себя.

– Ох, прости, пожалуйста, прости, – пытаюсь забрать этот глупый подарок, но перехватывает мои руки, забирая обратно свитер.

– Нет. Он мой. Наверное, время пришло. Спасибо, Анжелина, спасибо за подарок. У меня ничего нет… я…

– И не надо, ты подарил мне такую красивую сказку внизу. И я знаю, что это не принадлежит мне, но Венди безумно рада, а я втройне за вас всех. И мне не нужно ничего от тебя, правда, не нужно. Только улыбку хотя бы её, – шепчу я, вглядываясь в его глаза.

– Пожалуйста, хоть тысячу, – его губы растягиваются, и лицо преображается. Я не могу оборвать того, что происходит со мной внутри каждый раз, когда наблюдаю за этим волшебством. Не могу и не хочу сейчас, улыбаясь ему в ответ.

– Мне надо идти, ваш ужин сегодня…

– Да, будет раньше, а закуски останутся в столовой. Все уходят сегодня, даже Освин изъявил желание пойти в церковь, – перебивает меня.

– Так всегда было. Городок вымирает на несколько часов, а потом шум и гам, дети веселятся, взрослые танцуют и собираются у кого-нибудь. Почему бы тебе не пойти со мной?

– И как это будет выглядеть? Смешно. Лишний здесь я, Анжелина. Не моё это всё, не привык я к такому. Непонятно даже, что происходит сейчас вокруг меня. Я вижу огни и тебя, а ты уходишь, – шепчет он, дотрагиваясь до моих волос, так и не собранных в узел, а распущенных по плечам из-за нетугой косы. Закрываю на секунду глаза, сердце обрывает свой ритм, и мне хочется расплакаться. Упасть на его грудь и разреветься оттого, что чувствую к нему.

– Мне надо идти, – уклоняюсь от его руки и разворачиваюсь, хотя сердце рвётся на части, а ноги не желают двигаться. Открываю дверь, как резкий поток воздуха, смешанный с ароматом шоколада, захлопывает её. Издаю испуганный вздох, переводя взгляд на ладонь Артура, лежащую на двери.

– Не уходи, Анжелина, – шепчет он, опаляя моё ухо своим дыханием. Стоит ко мне так близко, не дотрагиваясь и в то же время обнимая меня собой.

– Останься со мной. Они все уйдут, а ты останься. Сегодня, – сердце буквально готово рассыпаться на части от его слов.

– Я не могу, Артур. Так не должно быть…

– Вчера ты была со мной, так почему не должно. Я ведь всё объяснил, не хочу отпускать. Понимаю, что для тебя это отвратительно. Возможно, и я таким для тебя кажусь, – оборачиваюсь, мотая головой.

– Нет, ты не отвратительный, Артур. Не надо думать о себе так. Это во мне дело, я не могу переступить через себя, даже если хочу остаться. Ты лорд, а завтра здесь будет бал, на котором мне нет места, как даже и говорить с тобой так я не имею права, – смотрю в его бегающие по моему лицу глаза. Мне больно отрывать его от себя, ещё больнее уходить, но я хочу поступить правильно. Для Венди, для него, для Хелен, для их будущего.

– Я всю жизнь хотел быть им, Анжелина. Я мечтал, когда рос, что будет у меня титул, и я буду сильнее всех, сделаю всё, что захочу. А оказалось всё не так. Я связан по рукам и ногам, получив этот титул. Но сейчас я бы хотел быть на месте Джека, который может свободно поцеловать тебя, обнять тебя и не слышать твоих слов, не знать, что отвергаешь меня лишь потому, что я лорд, – приближает ко мне своё лицо.

– Джек бы никогда не смог быть таким как ты, Артур. И я бы никогда в жизни его не привела больше на маяк. Он хороший, а ты замечательный. Ты в разы лучше и твой титул идеально тебе подходит. Ты продолжение своего отца, и я счастлива, что хоть ненадолго, но знала такого человека, как ты. Прости меня, потому что мне сложно даже говорить сейчас с тобой. Я помню всё, Артур, и мне страшно уходить. Но моё сердце разорвётся, если я этого не сделаю, – не могу больше держать эмоции в себе, смотря в его потухающие глаза.

– Что ж, – отходит от меня на шаг, – я тебя понял, Анжелина. Тогда я прощаюсь с тобой, ведь вернёшься ты уже мисс Эллингтон. Хорошего сочельника.

Опускаю голову, а слёзы капают из глаз, не хочу, не могу уйти, смотреть на него больно. Но киваю, так и не сумев сказать ни слова, разворачиваясь, выхожу за дверь, закрывая её, и отрезая хоть какую-то возможность вернуться Анжелиной.

Вытираю мокрые щёки, пытаясь успокоиться. Моя жизнь иная, отличающаяся от его. И наши пути, которые пересеклись на это время, лишь игры судеб, доказательство того, что в каждом человеке сосредоточена невероятная сила, для меня называющаяся магией.

                                              ***

– Привет, – нахожу свою семью, стоящую рядом с лавкой в церкви.

– Энджел, ну наконец-то, – улыбается мама, обнимая меня.

– Скоро уже начнётся, – кивает мне Питер.

– Успела. Айзек на входе с кем-то болтает.

– Это подарок, что все мои дети рядом, – радостно произносит мама, смеясь и приветствуя соседей.

Церковь сегодня полна людьми, настолько шумно, все разговаривают, смеются, ожидая пастора. А моё сердце печально, хотя я улыбаюсь своим родственникам, рассказывающим мне какие-то новости. Моё сердце рядом с ним, и я знаю, отчего на нём такая тяжесть. Я чувствую всё, что творится с Артуром. Теперь я окончательно скрепила своё сердце безмолвным обетом любви, который подарила ему. Но для него это лишнее, я бы не хотела обременять его собой и своими чувствами. Ему этого не нужно, он из другого мира. А мой вот, вокруг меня.

Первое трезвучие колоколов и все начинают рассаживаться по лавкам. Суета, а я жду, когда родители сядут, братья с жёнами, сестра с мужем, Айзек с Лилиан, смущённо подошедшую к нам.

– Так, а ну-ка двигаемся, давайте, плотнее. Энджел, сейчас место найдём, – командует папа, а я грустно улыбаюсь.

– Надо было прийти с кем-то тебе, Энджел, тогда мы бы заняли две других лавки и все бы поместились. Мне больно, Кэрол. Я беременна, – зло взвизгивает сестра.

– Да закрой ты свой рот, достала уже, – яростно шипит Айзек вставая.

– А что? Я не права? Двадцать пять, а всё мнит себя юной, – фыркает Донна. И меня бьют эти слова, наверное, потому что сердце больше не может защищаться.

– Ничего, всё хорошо…

– Садись на моё место, – предлагает Айзек.

– Она может сесть с Джеком, вон у них сколько места. Да не толкай ты меня, Кэрол!

– Донна, прекрати. Да ты запарила уже всех своим языком, засунь его в задницу!

– Айзек!

– Что, мама? Ты сама видишь…

– Айзек!

– Папа!

– Я сяду позади, – качаю головой, наблюдая, как они все ссорятся.

– Милая, нет, – мама хватает меня за руку. – Мы сейчас что-то придумаем.

– Ничего, всё хорошо. Я ведь здесь, просто буду сидеть позади всех, – заверяю её, кивает мне, грустно отпуская мою руку.

Иду по проходу, ловя заинтересованные взгляды, слыша перешёптывания, и мне так тяжело. Мне обидно, настолько сильно, что готова расплакаться. Ну разве ж я виновата, что нет мне места? Нет у меня того, кого бы я хотела привести сюда и гордо пройти по проходу? Нет. Он не хочет этого всего, да и я уже не хочу.

Вместо того чтобы сесть с детьми, которых расположили на самой галёрке, я тихо выскальзываю из церкви.

Наверное, вот мой праздник, увидеть пустые улицы и услышать орган отсюда. Быть одной и всё же счастливой. Донна никогда не поймёт того, что я чувствую. Никто не поймет, кроме меня самой. Брожу по улочкам, рассматривая каждый дом, что украшен к Рождеству. А я так и не купила подарки своим родственникам. Забыла. Слишком потонула в своих чувствах и забыла.