Лина Мур - Леди Чудо

– Не хочу. Не могу больше, мама. Всё понимаю, но не могу. Каждый день и каждый час обращается против меня, словно теперь судьба наказывает за то, что натворила. За то, что наслаждалась и мне не стыдно. За то, что полюбила его. Вернуться туда не могу, ведь буду видеть иное. Не боль и злость, обиду на него, что обманулся. А его улыбку и счастье, что жила в нём и умерла в тот самый миг, когда обрушил на меня реальность. Возможно, пришло время окончить свои муки и признать, что глупа я. Нет никакой магии и волшебства, есть только жизнь, в которой одна мгла.

– Ты не глупа, а подавлена сейчас, таишь сама от себя, что хочешь верить, а боишься. Ты никогда ничего не боялась, поехала сама в незнакомую страну и выучилась. Нашла работу, и мы горды тобой, Энджел. Неважно, что произошло и то, что тебя уволили. Ты добилась того, чтобы твоя мечта сбылась. Разве это глупость? Нет. А люди будут завидовать твоему счастью, это в них говорит неуверенность в себе и желание быть такими, как ты. Ты идёшь дальше, а они остаются позади тебя. И мне стыдно, что мы не увидели раньше, насколько одна из наших дочерей подвластна злости, упустили этот момент. Но всегда есть возможность всё поправить. Даже если кажется, что это тупик, то найти дверь можно, главное, захотеть. И ты хотела, верила и получила то, что так желала. Разве это плохо? Нет. Ты должна собой гордиться, надеть прекрасное платье и увидеть, что ты принцесса. Внутри достойна короны и будешь нести её гордо. Потому что только ты имеешь на это право. А мы счастливы тому, что ты наша дочь. Ты наш свет, который мы всегда будем любить и поддерживать, что бы ни произошло, – в её глазах появляются слёзы, а свои унять не могу. И катятся по щекам, но я отвергаю. Всё теперь отвергаю. Страшно. Очень страшно даже дышать.

– И как вы будете гордиться, если я беременна? – Тихо спрашиваю я.

– Будем. Ведь дети – счастье наше. Ты сама познала любовь материнства, которую подарила Венди. И если в тебе уже зародилась жизнь, так не обрекай её на обиду и существование без веры. Тебе преподнесён дар, который только ты сможешь понять. Этот ребёнок будет продолжением тебя и твоей любви. И сейчас он знает, насколько его мама страдает. Ты хочешь этого?

– Нет. Но как же мне жить дальше? Я… мне боязно, очень боязно, – шепчу я.

– Жить так, как раньше. Дети не забирают ничего, наоборот, дарят столько счастья, а я познала его довольно много, чтобы заверить тебя наверняка. И пока рано переживать об этом, да и стоит ли. Радуйся, что именно так судьба показывает тебе, что она нуждается только в твоей вере и любви. Не бойся, родная моя, не бойся желать даже того, что неосуществимо, – гладит меня по щеке.

– Но я не могу… сил нет никаких. Хочется заснуть и не просыпаться, ведь во сне я вижу радость, а когда глаза открываю, всё исчезает.

– Так представь, что это сон. Незабываемый и яркий, где ты будешь самой красивой в замке, о котором мечтала. Пусть это будет миражом, который сегодня для тебя создаст другой человек. Позволь этому сбыться, найди в себе силы принять этот дар. Найди, потому что я верю в тебя больше, чем в кого бы то ни было. Я верю, что моя Энджел может всё. И в это верит ещё несколько человек. Наша вера также сильна, так не предавай её. Себя не предавай, иначе будешь корить ещё больше. Хорошо?

– Я отдам все эти вещи…

– Конечно, отдашь, только обидишь этим лорда Марлоу. Порадуй его, он вернулся только ради тебя, чтобы и ты узнала – всё осуществимо, – дарит поцелуй в лоб.

– А сейчас немного отдохни, пока я тебе приготовлю ванну. Потом сделаю причёску, и мы отправимся в новую сказку, где моя дочь будет принцессой, готовой идти дальше.

– Спасибо, мам. Спасибо за всё, – шепчу я, смотря, как она поднимается с кушетки и улыбается, стирая слёзы.

– Это тебе спасибо, что озарила нашу жизнь. Выбрала именно нас своими родителями, и мы горды. Не забывай об этом, Энджел, что есть люди, верящие в твою силу и любящие тебя всем своим сердцем.

Вздыхаю и киваю ей, не имея никакой возможности больше ответить. Выжата до предела, но должна встать и улыбнуться. Поддалась этой злости, которая когда-то вела другим человеком. Но раз он смог увидеть радость, то и я смогу. Ведь я люблю его, люблю моего Артура, даже сейчас. Даже в таком подавленном настроении люблю и этого не вырвать. Надо найти какой-то смысл. И, возможно, теперь принять то, что во мне живёт она. Пусть будет именно так, хоть какое-то подтверждение тому, что любовь не была сном.

– Конрад! Вот приспичило тебе сейчас пить сок? – Зло кричит Донна, пытаясь очистить платье от яркого оранжевого пятна.

– Так тебе и надо, – смеётся он, продолжая спокойно сидеть за столом и допивать вторую чашку.

– Мама! Где мои туфли? – Орёт Питер с верхнего этажа.

– Я тебе говорила, чтобы ты подготовился? – Так же отвечает мама, выглядывая из комнаты в бигудях.

– Я готовился! Они исчезли!

– Пет, у меня пуговица отлетела, – папа появляется в коридоре.

– Боже, вы меня с ума сведёте! Переодень рубашку!

– Остальные мятые…

– Мама! Где мой галстук? – К крикам и шуму, что происходит недалеко от меня, покорно стоящей рядом с входной дверью, присоединяется голос старшего брата. Хрюкаю от смеха, хотя не хочется, но это всё же вызывает улыбку.

– Где твой галстук, Фрэнк? Я тебе задам…

– Пет, я вторую пуговицу оторвал! Где утюг?

Дверь входная распахивается и веет оттуда ледяным холодом, что ёжусь, обнимая себя руками.

– Привет, – тихо произношу я, когда Айзек входит в дом и приоткрывает рот от криков и суматохи. – Какой ты красивый.

– Лорд Марлоу одолжил костюм, рубашку и туфли. Всё, в общем. Это новое, от Энтони осталось, а мы с ним были одной комплекции. Я прямо как настоящий лорд, – улыбается брат, вставая рядом со мной.

– И долго они так? – Спрашивает он, указывая на выскакивающего отца, а мама бросает в него рубашкой.

– Примерно полчаса, – пожимаю плечами.

– Мда. Просил же, там всё готово и лорд Марлоу ждёт. Вот же чёрт, – вздыхает раздражённо брат.

– Па! Ну в чём дело? – Кричит Айзек.

– Прости, сынок, у нас тут небольшая накладка, – отвечает папа, уворачиваясь от туфли, что полетела из спальни.

– Вас ждут! Уже половина двенадцатого! Вы опоздаете! И Кэрол психует!

– Милый, мы опоздаем, сейчас наваляю твоему отцу и братьям. Отвези пока Энджел, она готова. А за нами чуть позже, – мама выскакивает из спальни, на ходу разматывая бигуди.

– Но…

– Чёрт! Вы как всегда! Вас никуда нельзя приглашать! – Перебивая меня, Айзек закатывает глаза и поворачивается ко мне.

– Хоть ты готова, уже спасибо. И платье тебе подошло. Где шуба? – Спрашивает он.

– В пакете, наверное. Я не могу…

– Конрад, ты облился! Фрэнк, переодень своего сына! – Не слушая меня, Айзек идёт в гостиную и через несколько минут мальчик вылетает оттуда, уверена, получив оплеуху, чуть ли не сбивает на ходу младшего брата, играющего в машинки рядом со мной.

– Так, давай, – брат расправляет в руках шубу, но я делаю шаг назад.

– Боже, Эндж, хотя бы ты не заставляй меня орать. Нашу семью первый раз пригласили на такое торжество, а они позорят меня. Лорд Марлоу же уже ждёт, так готовился. И ты хоть представь, как будет чувствовать себя, если ужинать начнёт один? – Знаю, что он давит на мою жалось, выпячивая нижнюю губу, как в детстве.

– Ладно. Но мне так не комфортно…

– Научись принимать подарки, сестрёнка. Не только ты должна их дарить, – одним движением надевает на меня шубу, выправляя завитые волосы, и чмокает в щёку.

– Мы уехали! Чтобы были готовы к моему возвращению, а то оставлю вас тут! – Кричит Айзек, хотя в новом потоке шума его вряд ли кто услышал.

– Больная семейка, – бубнит он, открывая мне дверь.

– Айзек, они просто волнуются. Да и… – голос пропадает, когда поднимаю голову, и мой взгляд упирается в четвёрку лошадей, ржущих и бьющих копытами от недовольства. Из их ноздрей выходит густой пар, создавая дымку вокруг них.

– Это… это…

– Ах, да. Это карета, – радостно заканчивает за меня брат, обнимая за талию и помогая спуститься.

– Что она здесь делает? – Шепчу я, рассматривая, белоснежную карету и такого же цвета сиденья, обтянутые бархатом.

– Я полдня учился управлять ей. Оказывается, так сложно и намного медленнее, чем машина. Но таков приказ лорда Марлоу. Позволь помочь тебе, – а я как во сне разрешаю подсадить меня вовнутрь, оглядываясь, и ошарашено садясь на диванчик.

– Держись крепче, – кричит Айзек и меня впечатывает спиной назад. Пытаюсь ухватиться за что-то, а меня подбрасывает вверх, затем в бок. И кажется, что всю душу из меня вытряхивает, мотая из стороны в сторону. Никаких мыслей, кроме одной – конец. Брат что-то кричит и радуется, свистит и поёт песни, а я видеть это не могу. Жмурюсь от страха, продолжая подпрыгивать на сиденье.

Прислушиваюсь к ощущениям, отмечая, что хоть и трясёт немного, но уже меньше, как и Айзек сбавил ход. Открываю один глаз, а затем второй. Моя рука тянется до стен, обшитых замысловатыми тканями белоснежного цвета. Поверить не могу, это самая настоящая карета, как у принцессы. Только вот самозванка я, а никакая ни принцесса. Грустно улыбаюсь, поворачиваясь к окну.

– Матерь божья, – наверное, удивляться больше невозможно, но задерживаю дыхание, когда мы приближаемся к замку и медленно проезжаем ворота. А по обе стороны, прямо из земли зажжены фейерверки, озаряющие наш путь.

Словно во сне, ведь такого не бывает в этой жизни. Не откроются двери кареты, и брат не поможет мне выйти из неё, слегка заторможенную и оглядывающуюся вокруг. Не будут стоять по бокам от парадной лестницы люди в ливреях, склоняясь в поклоне передо мной. Сказка… моя ли?

– Эм… я… сошла с ума? – Шепчу я, поворачиваясь к брату.

– Значит, мы все сошли. Потому что я вижу то же самое, что и ты. Лорд Марлоу решил воплотить все сказки разом, так позволь себе войти в неё, Энджел. Иди и даже не оглядывайся, тебя ждёт волшебная ночь, о которой ты мечтала, – с этими словами он подталкивает меня к лестнице. Ступаю на бордовый ковёр, очищенный, словно тут никогда не было снега. И не по себе как-то, когда прохожу мимо людей, которых вижу в первый раз, а они склоняют головы передо мной. Могу ли я поверить, если это будет новый крах? Могу ли вновь поддаться власти магии, которая обернулась против меня?

– Добро пожаловать, миледи, – произносит один из мужчин, когда я дохожу до двери.

– Я… вы ошиблись… – мотаю головой, но не дают мне больше говорить, открывая передо мной двери, и ударяет по моему сердцу невероятное тепло, зажигая его изнутри. Слабо, слишком слабо, чтобы верить.

Делаю шаг в молчаливое пространство, оглядывая лестницу, что так и осталась украшенной, как в первый раз. Ничего не изменилось здесь, даже воздух. Но я другая. Я будто несу с собой холод, ведь свет надо мной начал тухнуть, оставляя неясный сумрак вокруг меня.

– Миледи, позвольте мне помочь, – резко поворачиваюсь, встречаясь с улыбкой Освина, протягивающего ко мне руки.

– Вы… вы тут, – шокировано шепчу я. Голос пропал, оставил меня и могу только заметить его быстрый кивок. Обходит меня и стягивает шубу, перекладывая на сгиб локтя.

– Бал уже в самом разгаре, только вас ждут. Я проведу вас, – произносит он, двигаясь к столовой. И я иду за ним, улыбаясь доброте лорда Марлоу-старшего. Он пытался, но, к сожалению, сказка для меня навсегда потеряна. Мы проходим столовую, хмурюсь, не понимая, отчего не накрыт стол? Ведь должен быть ужин. И он сказал бал? Но… музыки неслышно, да и разговоров. Тишина и наши шаги до дверей, ведущих в большой танцевальный зал, где проходил иной бал, предсвадебный.

– Прошу, вас уже ждут. И, входя сюда, откройте своё сердце для нового, – таинственно говорит Освин, распахивая передо мной дверь.

– Лорд Марлоу там? – Уточняю я.

– Да, вас ожидает он именно там, – подтверждает мужчина. Делаю глубокий вдох, чтобы шагнуть в безмолвное пространство. Множество свечей, зажжённых вокруг меня, играют золотистыми отблесками на белоснежном полу, отполированном словно зеркало, или же лёд на катке.

Каблуки стучат по полу, отдаваясь эхом в стенах. Ничего не могу понять, ведь я здесь одна. Совершенно одна. Нет ни Кэрол, никого. Ожидала встретиться с ней тут, но, возможно, она на кухне. И стол всё же не накрыт…

Мой слух привлекают медленные и мягкие шаги, сердце отчего-то начинается биться быстрее, пропуская удары и ломая ритм.

– Анжелина, приветствую тебя, – этот голос я узнаю из тысячи. Ладони леденеют, а дышать становится сложнее. Оборачиваюсь и моргаю, не веря своим глазам. Всего в нескольких шагах от меня, облачённый в тёмный фрак и бабочку, с распущенными тёмно-каштановыми волосами, руками, сложенными за спиной, стоит тот самый, о ком я продолжала грезить эти дни.