Лина Мур - Леди Чудо

– Каждый день у него новая жертва. Будь осторожна, Энджел, он за твоей спиной, – подойдя ко мне, прямо в лицо быстро произносит Кэрол.

Тут же раздаётся грохот от двери, визжу от страха, подпрыгивая на месте. Хохот взрывается на кухне, а я с укором смотрю на Кэрол, пожимающую плечами.

– Над чем смеётесь, дамы? – И всё же здесь есть мужчина, который интересуется весельем надо мной.

– Мы рассказываем про Дьявола Марлоу, – поясняет Кэрол.

Оборачиваюсь, встречаясь взглядом, с зелёно-карими глазами парня. Русые волосы разбросаны по плечам и от его улыбки появляются восхитительные ямочки. Очень знакомые ямочки.

– Энджел? Не может быть! Энджел! – Радостно произносит он, сгребая меня в охапку и поднимая в воздух.

– Джек, – улыбаюсь я, обнимая парня.

– Боже, какая ты маленькая. Так и не ешь кашу, – укоряет он меня, опуская на пол.

– Не помогла, как видишь, – смеюсь, разглядывая его. Наверное, если бы не эти ямочки, в которые была влюблена в десять, и в тринадцать, и даже в шестнадцать, то ни за что бы его не узнала. Да, было дело, но сейчас всё иначе. Он мне, словно брат, которого я так давно не видела. Хотя к брату нельзя чувствовать то, что происходило со мной.

– Я слышал от матери, что ты прилетела. Но не успел зайти, а ты тут!

– Да, меня уже два раза попытались уволить.

– О, да тут часто увольняют. Только зачем? Твоя мама говорила, что ты успешный адвокат в Нью-Йорке, – хмурится он, продолжая держать меня за плечи.

– Мне скучно, вот и решила немного скрасить время, – продолжаю улыбаться, хотя так неприятно лгать.

– Джек! Мне нужна твоя помощь! – От двери раздаётся крик.

– Иду! Прости, мне надо бежать, но ты тут! Невероятно, но тут. Дождись меня, и я довезу тебя до дома, поболтаем, – на ходу говорит он, скрываясь за дверьми.

– М-м-м, Джек, – тянет Кэрол.

– Прекрати, – отмахиваясь от неё, оборачиваюсь к заинтересованным женщинам, перешёптывающимся друг с другом.

– Красавчик. И он до сих пор влюблён…

– Кэрол, мы были детьми, – перебиваю её.

– Но целовались вы не по-детски, пока Айзек не навалял ему, – смеётся она.

– Мы не целовались, просто его рукав застрял в моей молнии, каким-то образом, – цокаю от этих воспоминаний.

– Ага, так мы все и поверили тебе, – и снова смех, от которого только закатываю глаза.

– Всё, я пошла. Вернусь в северное крыло и продолжу работать, – выхожу из кухни, продолжая улыбаться.

Джек. Мы не целовались, честно. Тогда не целовались, мне было всего четырнадцать. Но момент был прекрасен. Лето, мы смотрели на замок и мечтали о всяких глупостях. Стало очень холодно, и он одолжил мне свою куртку. Его руки дрожали, а моё сердце трепетало, пока не получилась эта глупая ситуация, о которой всем рассказал Айзек. После этого мы уже скрывались, чтобы никто не подумал о нас дурного, занимаясь ещё большими глупостями, чем раньше. А сейчас мы выросли, и всё осталось в прошлом. Теперь всё иначе, даже укол несильной боли в сердце не помешает мне улыбаться ему и забыть обо всём, начав всё с нового листа.

– Вот она! Вот эта порвала мою куклу и украла её! – Детский крик застаёт врасплох, пока я поднимаюсь по лестнице.

Резко поднимаю голову, встречаясь с ледяным взглядом карих глаз, прикованных ко мне. Эти глаза не дают двигаться, словно замораживают каждую частичку моего тела. Такого я в жизни не испытывала. Страх. А ведь это всего лишь женщина, одетая с иголочки, но столько презрения в её взгляде, что меня передёргивает.

– Я…

– Вот эта грязная прислуга украла мою куклу! Видишь! Видишь, она у неё в руке! – Продолжает визжать Венди, указывая пальчиком на меня.

– Нет, я её не украла…

– С каких пор позволено наёмным работникам говорить с нами? – Сухо перебивает меня, как я понимаю, мать девочки. Опуская взгляд, ищу подходящие слова, чтобы объясниться.

– А как ещё отбелить себя? – Тихо спрашиваю я, поглядывая на неё исподлобья. Но словно не слышит меня, поворачиваясь к дочери.

– Я устала от тебя, Венди. Разберись сама, я тебя этому учила. Ты будущая леди Марлоу, поэтому реши эту проблему так, как считаешь нужным, – раздражённо говорит её мать. Хмурюсь, вслушиваясь в разговор. Как можно так?

– Но…

– Отвяжись от меня, Венди. У меня дела, – отмахивается от неё Хелен, вспоминаю её имя. Спускаясь мимо меня, оставляет после себя шлейф из тонкого дорого аромата.

– Ты! Всё ты виновата! – Обвиняюще кричит Венди, сбегая по ступеням ко мне, но останавливается, чтобы быть выше. Смотрю на неё с жалостью, и не вижу ребёнка. Это маленькая женщина, которую заставили повзрослеть раньше времени, украв у неё всё, кроме положения, и обучения этому.

– Я заштопала твою куклу и не крала её, милая, – как можно мягче произношу я, протягивая ей игрушку.

– Ты что сделала? Ты испачкала её! Посмотри, ты оставила пятна и нитка белая! А моя Присцилла розовая! – Выхватывает у меня игрушку, крутя её в своих руках.

– Так ничего нет, Венди. А нитки. Какие нашла, такими и пришила. Ты ведь её любишь. Разве важно какой ниткой она пришита? – Всматриваюсь в блестящие от злости голубые глаза.

– Она стоит уйму денег, каких ты никогда не видела. Выброси её, и я увольняю тебя, – швыряет куклу к моим ногам. Тяжело вздыхаю, поднимая игрушку.

– Она не отличается особо от того, что было. И меня уволить ты не можешь. Как только станешь совершеннолетней, тогда и будет у тебя возможность командовать. А меня нанимала не ты, – спокойно отвечаю я выпрямляясь.

Топает ножкой, сжимая кулаки от ярости. Боже, бедный ребёнок.

– И если она тебе не нужна, то я отдам её детям, которые будут рады. Они будут беречь её и аккуратно играть, чтобы передать своим братьям или сёстрам, – продолжаю, наблюдая за реакцией девочки. Кажется, что это только подливает масла в огонь.

– Таким же грязным, как и ты? – Шипит она, сужая глаза. И если бы я не видела её, то решила бы, что это взрослый человек. Сколько в ней ненависти ко всем, и лишь из-за того, чтобы быть ближе к матери.

– Я требую, чтобы ты выбросила её! И перед тобой миледи Марлоу, запомни это! Заруби себе на своём грязном носу! Обратишься ко мне иначе, всё расскажу леди Марлоу. И ты вылетишь отсюда. Не желаю, чтобы эти нищие играли с моей куклой, – снова топает ножкой, складывая руки на груди.

– Ты ещё не миледи, Венди. Чтобы быть миледи или леди, ты должна знать правила приличия. А ты их не знаешь, – качаю головой, поднимаясь по ступенькам.

– Ты должна быть примером для подражания. Дети, при виде тебя, должны восхищаться твоей красотой, добротой и манерами. А сейчас же ты лишь пример для детей, как не надо делать. И пока ты будешь такой, ничего вокруг тебя не изменится, – говорю, останавливаясь на одной ступеньке с ней.

– А это я забираю. Ты добровольно отдала эту игрушку, которая для тебя ничего не значит. Тебе купят ещё, а есть люди, которые работают, как я. И у них дети, не видящие такой красоты, что тебе доступна. Леди должна уметь делиться с людьми, одаривать их своей добротой и быть настоящей принцессой. А ты пока ещё не научилась этому. Леди никогда не станет вести себя, как ты. Тебе должно быть стыдно за своё поведение. И раз уж ты решила быть леди, то будь ей, а не копируй кого-то. Ты личность, так покажи это не криком и капризами. Изучи другую сторону своей души, милая. Я верю, что у тебя она есть, – улыбаюсь девочке, обескураженной моим тоном, моей манерой говорить с ней, как со взрослой. Но она умная и смышлёная, и с такими детьми необходимо говорить именно как с разумными существами, готовыми анализировать и думать. Мне очень нравится эта девочка, и мне хочется сделать для неё что-то значимое, чтобы вернуть ей радость, которую она не знала.

– Ты… ты не имеешь права… – губы Венди подрагивают, видимо, мои слова точно попали в яблочко и задели её.

– Имею, дорогая моя, имею. Я старше тебя и вижу больше, чем ты думаешь. Возьми свою игрушку, – протягиваю ей куклу, которую она нехотя берёт из моих рук. Даже с какой-то опаской, постоянно следя за моими движениями.

– Каждый человек может так же порваться, как твоя кукла. Это называется крахом. Но так же, как я её зашила, люди могут восстанавливаться, но уже изменившись. А как они изменятся, зависит только от них. Они должны захотеть быть теми, кто они есть. А не теми, кого они видят вокруг себя. Пусть тебе сопутствует удача, милая, а мне надо идти зарабатывать деньги, чтобы купить таких же красивых кукол для своих племянниц. Одна из них скоро появится на свет, – улыбаюсь ей несколько секунд, замечая, как неприятны ей мои слова. Поднимаюсь по лестнице, направляясь по коридору.

Отчего же Хелен так отстранилась от дочери? И они непохожи, я бы ни за что не приняла их за мать и дочь. Разный цвет глаз, кожи, овал лица. Они разные, очень разные. И объяснить я этого не могу. Но чувствую, что Хелен вселяет в меня непонятное и неприятное ощущение тяжести. А вот Венди, пусть о ней говорят, что она гадкая, но это не так. Она ищет любовь любым способом. Она пробует разные пути и, жаль, что ей никто не может сказать о том, что плохие поступки никогда не приведут её к тому, что она хочет видеть. Удивительный ребёнок, сколько смекалки и ума в её глазах.

– Энджел, я же сказал – сидеть на кухне, – чуть ли не сталкиваюсь с Джефферсоном.

– Я подумала, что могу вернуться к работе в северном крыле, – слабо улыбаясь, отвечаю, поднимая на него голову.

– Нужна помощь с ужином. Он будет в семь часов. И Лорд Марлоу изъявил желание, чтобы именно ты принесла ему еду в восемь, – указывает рукой на обратный путь.

– Ох, да. Девушка… женщина, у неё схватки и воды отошли, – вспоминаю я.

– Всё с ней хорошо, уже родила прекрасного мальчика. И у нас минус одной пары рук, как и помощи. Мы ничего не успеваем, и если так будет продолжаться, то этот старикашка выставит всех нас вон, – кривится Джефферсон.

– А я видела его. Он сказал мне убрать спальню Венди, – тихо смеясь, иду рядом с ним.

– Освин. Осёл тот ещё, и мнит себя богом среди дворецких. Тычет мне в лицо его званием и членством в сообществе лучших дворецких Англии. Напыщенный индюк, – фыркает мужчина, продолжаю хихикать. Это правда очень весело, не поделили они между собой право за первенство, вот и соревнуются. Как мальчишки.

– А украшать дом будем? К свадьбе или Рождеству? – Интересуюсь я, спускаясь по лестнице и отмечая, что Венди уже нет.

– Нет. И больше не говори об этом, Энджел. Любое лишнее движение и тебя уволят, особенно это касается Рождества.

– Почему? Ведь у них свадьба сразу после него? А бал? – Изумляюсь этому.

– Старший сын лорда Марлоу погиб как раз в Рождество, когда мы веселились в городе, его машину занесло, и он свалился с обрыва. Хороший был мужчина, добрый очень, – грустно объясняет Джефферсон.

Хмурюсь, ведь лорд Марлоу сказал иное. Они скрывают это, верно, чтобы никто не знал, насколько слаб был прекрасный человек, потерявший себя в этом мире. Одновременно с этим невероятное тепло разливается по телу, понимая, что мне доверились. И никто иной, а сам лорд.

– Энджел, помоги мне, – войдя на кухню, мне тут же в руки вкладывают поднос, нагруженный хлебом, всевозможными видами выпечки и мой желудок от этого сжимается.

– Пошли. За мной, – командует другая девушка, и Кэрол толкает меня в спину из кухни. Вздыхаю и быстрым шагом следую за ведущей меня через бальный зал в другую комнату, что не видела ещё.

Ночь уже накрыла город своей темнотой. Свечи, горящие на длинном столе, придают невероятно красивую атмосферу большой столовой. Камин потрескивает и хочется замереть, задержать время, чтобы впитать в себя эту обстановку старой Англии.

– Ну давай же! Они уже скоро придут и всё должно быть готово! – Крик отрывает меня от любования мебелью.

– Прости, – шепчу я, подходя к столу, и подставляя поднос, чтобы девушка забрала у меня хлеб.

Они и ужинают, как истинные короли. Столько приборов, всё блестит в свете свечей. Сказка, которую вижу, поднимает меня к небесам, ведь бывает. Всё в этом мире бывает, и я наблюдаю такую красоту.

– Принеси суп, – дают мне следующее указание. Киваю, разворачиваясь и чуть ли не бегу до кухни. Кэрол ставит мне на поднос супницу, возвращаюсь обратно в столовую, смотря, как носятся люди. Только один ничего не делает, дворецкий Освин. Наблюдает за всем, сложив руки за спиной. И, наверное, ему так много видно со своего роста, очень похож на жирафа. Но у нас не Африка, и ему очень должно быть холодно. Это вызывает смех. Подавляю его, слыша новую просьбу принести жаркое. Меня поторапливают, и я несусь со всех ног на кухню, крича указание. Сдуваю прядь с лица, неся ароматный ужин. Вот бы ложечку этого блюда. Только ложечку, и я буду ещё счастливее. Но блюдо уже стоит на столе и меня отправляют обратно на кухню.