Ширл Хенке - Леди Фантазия

— Последние два года вы пытались закрыть мое заведение, а теперь вы же намереваетесь воспользоваться моими услугами?

Амбер Лихай Вулвертон, словно в задумчивости, прошлась по своему кабинету и наконец, прищурившись, пристально посмотрела на стоявшего перед ней мужчину.

Когда его лицо вспыхнуло, приобретя цвет весеннего тюльпана, Амбер ощутила приятное чувство удовлетворения.

— Это не касалось вас лично! — приглушенным голосом буркнул Роберт Эмери Криспин Сент-Джон, шестой граф Баррингтон.

Тщетно пытаясь прочистить горло, Роб представил себе выражение лица мадам — наверняка сейчас она походила на кошку, увидевшую перед собой блюдце с вкусными жирными сливками, и, хотя он не видел ее лица, Роберт был почти уверен в этом. Почувствовав, что необъяснимая скованность превратила его — пламенного оратора, способного своими речами заворожить почти всех членов палаты лордов, — в косноязычного школяра, Роб, еще раз откашлявшись, молча сунул руку во внутренний карман жилета и достал кошелек.

— Прошу вас, уберите деньги. Я не принимаю оплаты, пока не выясню совершенно определенно, чего именно хочет джентльмен. Не все… скажем так, фантазии могут быть реализованы здесь. Но если то, о чем вы просите, окажется приемлемым, у нас будет достаточно времени, чтобы обсудить стоимость услуг.

— Полагаю, моя фантазия покажется вам вполне ординарной, — произнес Роб с ноткой иронии в голосе.

Отметив про себя некоторую нервозность джентльмена, Амбер Вулвертон опять внимательно посмотрела на него.

— Об этом позвольте судить мне.

Роб мог видеть лишь сияние ее глаз. Единственным источником света в этой большой, роскошно обставленной комнате были несколько свечей, горевших в высоком канделябре, стоявшем за спиной мадам. С одной стороны, Роберту хотелось рассмотреть ее, но, с другой стороны, полумрак был ему на руку, ведь при дневном свете его уверенность в правильности принятого решения могла бы легко испариться. Так что его сиятельству приходилось довольствоваться лишь созерцанием контуров великолепной фигуры Амбер Вулвертон.

На Амбер было платье какого-то темного цвета. Возможно, синего или фиолетового. Мягкая ткань окутывала ее бледные плечи, а на нежной шее поблескивало сапфировое ожерелье. Несмотря на то что Роберт никогда не проявлял особого интереса к женским платьям и украшениям, он вполне был в состоянии оценить высокое качество и утонченность как самого наряда, так и его владелицы.

Сглотнув очередной поднявшийся к горлу комок, он ответил на ее невысказанный вопрос:

— Мне необходимо получить некоторые, м-м-м… инструкции, точнее указания у самой искусной из ваших красавиц.

— Девушки, которые у меня служат, призваны исполнять пожелания и указания джентльменов, а не наоборот, — сухо ответила Амбер, хотя сама буквально сгорала от любопытства.

Граф прошелся по толстому, изумрудного цвета ковру, подчеркивавшему роскошь кабинета.

— Если бы мне была нужна женщина, потакающая моим желаниям, я, черт возьми, просто завел бы себе любовницу, — разочарованно выпалил он, чувствуя, как его лицо вновь заливается краской.

— Да, но если бы в палате лордов стало известно, что вы содержите любовницу, как бы все восприняли ваши выступления против всеобщей распущенности?

Амбер заметила, что после этих слов на щеках собеседника взбугрились жесткие желваки, впрочем, они тут же исчезли. Интересно, верно ли она догадалась о том, что граф собирается сказать?

— Я не выступаю против распущенности. Я выступаю против преступности, — сухо ответил он.

— Значит, вы считаете мое заведение преступным?

— Большинство домов терпимости являются преступными по своей сути, даже самые элитные. Но скандальные листки преподносят ваш… ваше заведение как нечто особенное, как место, где любой распутник из высшего общества может осуществить свои самые изощренные фантазии.

Амбер быстро перебила его:

— Милорд, мы привечаем далеко не каждого светского распутника. Многим знатным повесам было отказано в приеме, потому что я не собираюсь допускать в этих стенах насилия, жестокости, совращения малолетних или чего-то подобного — всех этих отвратительных вещей, о которых так часто говорите вы и ваши друзья из парламента.

Роб заметил, как стройное тело женщины слегка напряглось. Поведение Леди Фантазии выдавало ее раздражение. Что ж, он и сам был не в восторге от такого поворота дела.

— Мадам, поверьте, у меня и в мыслях не было обидеть вас подобным подозрением. Если бы я хоть на секунду усомнился — Роберт замялся — в качестве услуг вашей фирмы, я бы не обратился к вам с моей… просьбой.

— Как приятно услышать столь лестный отзыв из уст главного борца за нравственность.

Не обращая внимания на сарказм собеседницы, Роберт негромко кашлянул и упрямо продолжил:

— Я навел справки о вашем заведении. Судя по полученным отчетам, ваши куртизанки образованны, имеют хорошее здоровье и весьма искусны в вопросах любви.

Амбер, словно маркиза, каковой она и была до недавнего времени, гордо вскинула подбородок:

— Они обладают не только этими качествами, но и красотой.

Она ждала его следующего хода, ощущая себя шахматистом, разыгрывающим сложную комбинацию, недаром эту игру она полюбила еще в юности.

— В течение ближайшего года я намереваюсь вступить в брак.

Лицо графа снова обжег густой румянец. Черт возьми, ну почему цвет лица выдает его, словно он безусый юнец?

— Я хотел бы доставлять удовольствие своей жене… настолько, насколько это приличествует джентльмену в отношениях с дамой.

Амбер почувствовала, как неловкость, овладевшая графом, возрастает с каждой секундой.

— И вы полагаете, что самой подходящей наставницей может стать именно куртизанка?

— При условии, что она будет совершенно откровенна со мной, по мере того… как будет продвигаться обучение.

— Значит, вы рассчитываете не только на умение, но еще и на откровенность? Последние ваши соратники-реформисты не считают эту черту характерной для женщин, оказывающих подобные услуги.

— Я готов оплатить настоящую откровенность. Этого должно быть достаточно.

Едва слова сорвались с его губ, как Роберт тотчас пожалел о них.

— Я не хотел вас оскорбить, — отведя взгляд, произнес он.

Амбер согрела в ладонях хрустальный бокал, наполненный великолепным французским бренди. Вежливо поблагодарив, Роб отказался от предложенного напитка. Морализирующий педант… или человек, решительно настроенный сохранить голову ясной, раздумывала она. Пригубив напиток, Амбер произнесла:

— Позвольте мне оставить при себе некоторые сомнения относительно ваших намерений, впрочем, — она махнула рукой, — это ровным счетом ничего не значит. Я думаю, какая-нибудь из моих девушек сможет оказать вам эту любезность, но имейте в виду: настоящая откровенность стоит немалых денег.

— Мне дали понять, что вы женщина, умеющая держать свое слово, — сказал Роб, не желая показывать, что эти слова даются ему с трудом.

— Вы делаете мне комплимент? Я отвечу вам тем же, милорд. Ваши намерения будут вознаграждены. Ведь большинству мужчин абсолютно все равно, испытывают ли их жены хоть какое-то удовлетворение от пребывания на супружеском ложе.

— Я не отношусь к большинству мужчин.

Он словно рубил каждое слово.

В неверном свете свечей Амбер с интересом рассматривала лицо графа.

— Нет, конечно же, нет, — согласилась она.

Лорд Баррингтон был невероятно красив. Пожалуй, он был самым красивым из всех мужчин, которых она когда-либо знала. Иллюстрации в солидных газетах даже приблизительно не могли передать его физическую красоту. Густые черные волосы, несколько длиннее, чем того требовала мода, непокорными волнами обрамляли его лицо. Его зеленые глаза под красиво изогнутыми темными бровями, казалось, насквозь пронзали собеседника, прямой тонкий нос с легкой, чуть заметной горбинкой и рельефные мужественные скулы говорили о самом благородном происхождении. Но рот, ах, этот рот, он буквально очаровал Амбер своей потаенной чувственностью, которая, безусловно, проявилась бы, если бы этот мужчина хоть раз улыбнулся…

Интересно, он когда-нибудь улыбается? — размышляла она.

Граф, стараясь казаться спокойным, ожидал ее решения, но его глаза пылали зеленым огнем, — даже в своем раздражении он был привлекателен. Женщины, наверное, падают в обморок у его ног. Что же могло заставить такого мужчину решить, что он нуждается в уроках любви?

Амбер понимала, что спрашивать об этом было бы неразумно.

— Хорошо. То, что вы предлагаете, вполне приемлемо.

— Есть кое-что еще…

Он чуть замялся.

— Да?

Амбер вдруг с удивлением поняла, что ей очень не хочется, чтобы он испортил такое неплохое начало каким-нибудь скучно-разумным дополнением.

Граф, сделав несколько шагов по комнате, решительно отбросил со лба прядь волос; не оборачиваясь к Амбер, он медленно, не терпящим никаких возражений тоном произнес:

— Спальня должна быть затемнена.

— Если вы действительно провели расследование, касающееся моего заведения, то вы знаете, что ни одна из моих девушек никогда не опустится до шантажа, — резко произнесла Амбер. — Даже если предметом шантажа окажется столь соблазнительный объект, как мистер Уилберфорс и его «святоши».

— Я отдаю себе отчет в том, что некоторые из моих коллег в парламенте весьма удивились бы, услышав, какое заведение я посетил, а узнав о моем предложении, они, пожалуй, были бы просто шокированы. Но я даже в мыслях не допускал возможности шантажа.

— Тогда в чем дело?

Амбер понимала, что она играет с ним, но по какой-то причине не могла воспротивиться этому. Стараясь сохранить спокойствие, граф сильными пальцами так вцепился в изогнутую спинку чиппендейловского стула, что побелели суставы. Неожиданно Амбер охватило чувство вины… и чего-то еще. Но когда он вновь заговорил, она отбросила беспокоившие ее мысли.

— В темноте я буду чувствовать себя более комфортно… и, кроме того, я уверен, что так моя будущая наставница будет менее стеснительной.

Амбер заметила, как торопливо он произнес вторую часть фразы. Она кивнула с серьезным видом, гадая, нет ли у него какого-то скрытого увечья, возможно, какого-нибудь безобразного шрама? Нет, скорее всего граф именно такой, каким кажется — неопытный и неуверенный. Хотя она, конечно же, не знала причин, по которым это произошло, Амбер преисполнилась решимостью выяснить, в чем же тут дело.

— Вы на удивление деликатны, милорд.

— Когда же мы начнем? — спросил он, желая прекратить становящийся все более неловким разговор.

Она откинулась на спинку стула из мастерских Адама и задумчиво потерла подбородок.

— Мне понадобится некоторое время, чтобы подобрать женщину, которая наилучшим образом будет отвечать вашим требованиям. Ну, скажем, дня три. Это вас устроит?

Роберт поборол неожиданно возникшее желание броситься к двери, послав ко всем чертям эту безумную идею. Но он зашел слишком далеко. Осталось продержаться совсем немного.

— Вполне, — ответил он сухо и кивнул.

— А вот теперь можете достать свой кошелек, милорд. — Леди Фантазия позволила себе улыбнуться. — В качестве первоначального взноса…

Роб осторожно вышел через черный ход «Дома грез» и поднял воротник своего серого редингота, не только защищаясь от холодного ночного ветра, но и стараясь остаться неузнанным. Если о его визите в это заведение станет известно в обществе, скандала избежать не удастся. Он не только лишится столь необходимой ему поддержки реформистов в парламенте, но и скорее всего потеряет вдову, за которой намеревался ухаживать. Что может подумать благородная леди, если узнает, что он собирается брать уроки любви у проститутки, пусть даже и самой дорогой? Роберт почему-то сомневался, что его избранница постарается вникнуть в причины, побудившие его решиться на такой поступок, — по всей вероятности, она просто отвернется от него с искренним отвращением. Беседа с хозяйкой заведения прошла не слишком гладко, но ведь он и предполагал, что вести этот разговор будет чертовски неловко. И все же этот дом, да и сама Леди Фантазия оказались не такими, какими он себе представлял.

Расположенный на довольно обширном участке земли, который являлся продолжением Альфа-роуд, этот недавно построенный небольшой, но очень изящный особняк был окружен садом, который, в свою очередь, окружала высокая каменная стена, все это вместе обеспечивало «Дому грез» и его посетителям столь необходимую уединенность. Среди горожан этот район был известен как Сент-Джонз-Вуд, и Роберт мысленно усмехнулся столь явной иронии. Шагая по присыпанной мелким гравием дорожке, он старался не думать о том, что может происходить среди этих аккуратно подстриженных кустарников теплыми летними вечерами. Действительно, уж лучше не воображать себе обворожительных нагих нимф, со смехом убегающих от преследующих их сатиров!