Мэдлин Хантер - Леди греха

Наставник взял его на казнь специально, чтобы, преподать ему урок, касающийся греха и правосудия, но мальчик усвоил совсем другое… Натаниел знал наверняка: будучи сыном графа, он никогда не окажется на виселице, что бы ни совершил. А его мать всегда выслушают, если она будет молить о милосердии к нему. Став постарше, Натаниел иногда посещал суды над преступниками и видел, что бедных и бесправных осуждали на смертную казнь за малейшие проступки. Но еще хуже казалось то, что смертные приговоры выносились людям, которые – он был в этом уверен – были невиновны.

Поэтому, став адвокатом, он брался за их защиту и пытался добиться того, чтобы правда была услышана и чтобы восторжествовала справедливость. Натаниел выиграл все процессы, на которых выступал защитником. Все, кроме одного.

Но тут, за стенами Ньюгейтской тюрьмы, люди радовались смерти Финли. Шагая по улице, Натаниел заметил шестерых мальчишек, стоявших у тюремной стены. Старшему на вид было лет пятнадцать, младшему – не более семи. Двое малышей плакали, а мальчик лет десяти успокаивал их, обняв за плечи.

Сначала внимание Натаниела привлекла картина горя и сострадания. Когда же он подошел ближе, его взгляд остановился на лице мальчика, утешавшего малышей, темноглазого и темноволосого. Мальчишки наконец-то заметили Натаниела и начали о чем-то шептаться. Затем один из них, довольно высокий, с волосами цвета соломы, отделился от стены и шагнул к Натаниелу. Указав на свернутые листы бумаги у него в руке, мальчик спросил:

– Вы адвокат?

– Да, адвокат.

Другие мальчики, явно заинтересовавшись, тоже приблизились. От них пахло бедностью, и одежда на них была вся в заплатах. Они чем-то напоминали Натаниелу тех юношей, которых он в детстве видел повешенными.

Самые маленькие перестали плакать, но мальчик, утешавший малышей, по-прежнему обнимал их за плечи. Он внимательно наблюдал за Натаниелом, и в его темных глазах сквозило беспокойство.

– Вы пришли оттуда? – Высокий парень указал на Олд-Бейли. – То, что мы слышали, – правда? Джон умер?

«Это, наверное, мальчики Финли, те, которых он подобрал и обучил воровству», – подумал Натаниел. Утвердительно кивнув, он ответил:

– Да, верно. Если вы говорите о Джоне Финли, то, боюсь, это правда.

Казалось, малыши вот-вот снова заплачут, и даже старшие мальчики выглядели подавленными.

– Тогда… Бог с ним, – произнес высокий мальчик. Он повернулся к остальным: – Джон ведь говорил, что никогда не будет качаться на веревке. Помните? И этого не случилось, вот так-то.

Мальчики закивали и пробормотали:

– Бог с ним.

Натаниел же вновь повернулся к темноволосому мальчику с темными глазами. В глазах этих были грусть и беспокойство; казалось, мальчик прекрасно понимал, что после смерти Финли все они, его «воспитанники», остались без покровителя.

И тут вдруг Натаниелу почудилось в этом мальчике что-то знакомое; казалось, он уже где-то видел эти глаза.

В следующее мгновение темноволосый мальчик отвернулся, и Натаниел сосредоточил внимание на его высоком светловолосом приятеле.

– Что же вы все теперь будете делать? – спросил он.

Парень усмехнулся и посмотрел на остальных мальчиков:

– Мы не пропадем, не так ли, парни? Старина Джон кое-чему нас научил. – Он взглянул на бумаги в руках Натаниела и с ухмылкой добавил: – Вы вот прикрываете этими бумажками свои карманы, но далеко не все так же предусмотрительны.

Мальчишки весело рассмеялись – слова друга показались им отличной шуткой. Подталкивая друг друга, они отошли от стены и зашагали по улице. Внезапно темноглазый мальчик обернулся, пристально взглянул на Натаниела, и тому снова почудилось, что он уже где-то видел эти глаза. «Рожден, чтобы стать лордом», – вспомнились Натаниелу слова Финли.

Всю следующую неделю Натаниел места себе не находил. Мысли о темноглазом мальчике постоянно отвлекали его от дел, и временами он даже забывал, чем занимался несколько минут назад.

И еще ему не давали покоя мысли о Джоне Финли. Натаниел подозревал, что он в какой-то мере несет ответственность за самоубийство этого человека. Ведь если Финли действительно был сумасшедшим, то их разговор в камере мог вызвать у него очередной приступ безумия. Теперь, вспоминая этот разговор, он понимал: история про мальчика, рассказанная заключенным, выглядит не так уж странно, как казалось вначале.

Очень может быть, что Финли действительно заметил сходство мальчика с Марденфордом. И если он сообщил об этом барону, почему же тот заявил, что это был шантаж?

А может, Финли говорил лишь намеками? Может, потребовал денег до того, как рассказал про мальчика? Если так, то Марденфорд просто ничего не понял, так как, возможно, ничего не знал о своем маленьком родственнике.

Но что же это за мальчик? Возможно, он был отпрыском какого-нибудь кузена или дяди барона. Впрочем, сходство могло быть и случайным совпадением.

«И вообще, о каком сходстве можно говорить? – спрашивал себя Натаниел. – Ведь мне просто показалось, что я уже где-то видел такие же темные глаза. Да, глаза, не более того…»

Кроме того, он постоянно думал о Шарлотте и вспоминал их объятия и поцелуи, вспоминал, как ласкал ее обнаженную грудь. Эти воспоминания ужасно возбуждали его, и он долго не мог уснуть по ночам.

В конце недели, сидя в игорном доме Гордона, Натаниел снова думал о Шарлотте. Он уже решил, что непременно соблазнит эту самоуверенную даму, и теперь представлял, как все будет происходить. Временами ему вспоминалась объятая неподдельной страстью женщина в полумаске, которую он встретил на вечеринки у Линдейла, и в какой-то момент он вдруг сообразил, что в своих любовных мечтаниях уже не делает разницы между этой загадочной богиней и своей старой знакомой леди Марденфорд – в его воображении эти две женщины сливались воедино.

Внезапно в зал вошел высокий мужчина; осмотревшись, он подошел к карточному столу и присел рядом с Натаниелом.

– Ты оставил молодую жену? – спросил Натаниел. – Не ожидал, что увижу тебя здесь.

Граф пожал плечами:

– Разумеется, я бы предпочел остаться дома. Но к сожалению, сегодня к жене пришли ее сестры. Я решил оставить их одних, чтобы они могли наговориться вволю.

Линдейл сделал ставку, и ему сдали «десятку» и «девятку». Любой другой на его месте остался бы с этими картами, но граф попросил еще одну. Получив «двойку», он пробормотал:

– Поразительно… Как ни странно, у меня очко. Пытаюсь проиграть – и все же выигрываю.

– Удача улыбается тебе во всем. – Натаниел усмехнулся. – Странно, что ты протестуешь.

– О, я вовсе не возражаю. Просто хочется испытать судьбу. Интересно, куда она меня заведет?

– Надеюсь, не слишком далеко. Но мне кажется, тебе не следует рисковать. Ведь совсем недавно ты очень много выиграл. Тебе необыкновенно повезло с женой.

– Я никогда не буду искушать судьбу, когда речь идет о ней, Найтридж. Ты поймешь это, если встретишь женщину, которую сможешь полюбить.

И Натаниел тотчас же вспомнил о своей богине; он вдруг понял, что именно эта женщина ему нужна, что именно ее он, возможно, смог бы полюбить. И теперь он уже не был уверен, что действительно желал леди Марденфорд – просто она оказалась первой женщиной, которую он поцеловал после того, как встретил на вечеринке у Линдейла таинственную незнакомку в полумаске.

Впрочем, он, наверное, не возражал бы, если бы Шарлотта вдруг оказалась… той женщиной. Да, скорее всего не возражал бы.

Он тогда пришел к Линдейлу в отвратительном настроении, и в этом не было ничего удивительного, ведь накануне был осужден Гарри Бинчли, которого он пытался защитить. Но. Натаниел пришел на эту вечеринку вовсе не для того, чтобы развлечься. Ему не хотелось ни с кем общаться, но и не хотелось оставаться в одиночестве. Сидя в темном углу, он слушал музыку и лишь время от времени приоткрывал глаза. В какой-то момент он вдруг увидел женщину в белом платье и в маске. Дама стояла рядом, и казалось, что она не знала, что ей делать на этой вечеринке и зачем она пришла сюда. Минуту спустя, когда незнакомка в белом уже сидела на краешке его шезлонга, Натаниел тотчас же понял: она знала, что он сейчас испытывал и как на него повлиял смертный приговор, который вынесли на суде его подзащитному. Они не обмолвились об этом ни словом, но Натаниел не сомневался: она искренне ему сочувствовала. Кроме того, он понял, что эта женщина ужасно одинока и очень страдает от своего одиночества.

Да, они прекрасно понимали друг друга, и их взаимное влечение стало неизбежным. Более того, временами ему даже казалось, что эта ночь связала их навеки.

Он заказал себе и Линдейлу виски, и они продолжили игру.

– Хочу кое о чем спросить тебя, – сказал Натаниел. – Это касается твоей последней вечеринки.

– Совершенно верно – последней. Потому что их больше не будет. Меня уже многие об этом спрашивали. Похоже, мне надо дать объявление в «Тайме», чтобы всем все стало ясно и понятно.

– Но меня интересует совсем другое, – продолжал Натаниел. – Леди, которые присутствовали там… Полагаю, ты знаешь, кто они такие.

– Да, верно. Приглашения были разосланы.

– То есть каждая из дам, приехавших на твою вечеринку, получила приглашение?

– Именно так.

– Следовательно, ты знаешь, кто именно присутствовал?

Линдейл сделал большой глоток виски, затем ответил:

– Зачем нужна маска, если хозяин требует сообщить имя? Мои вечера были бы смешны без женщин, но я ни разу не скомпрометировал тех, кто приходил. Если, конечно, они хотели анонимности.

– Так что могла появиться женщина, которую ты не приглашал?

– Да, конечно. Такое не раз случалось, – но что я мог поделать? Полагаю, в этом не было ничего плохого. Более того, я считал, что будет даже лучше, если какая-нибудь леди появится без приглашения.

– Возможно, ты прав, Линдейл, – пробормотал Натаниел. – Я спросил только потому, что хочу узнать имя одной из женщин, присутствовавших на твоей последней вечеринке. Она была в белой маске, украшенной драгоценными камнями, и в белом платье. Может, ты знаешь, кто она?

– Право, не могу ничем помочь тебе. – Линдейл нахмурился и посмотрел в свои карты.

– Что-то не так? – спросил Натаниел. – Ты какой-то странный.

– Странный? Скорее спокойный и даже равнодушный.

– Именно это и удивляет. Ты никогда не бываешь равнодушным. Думаю, ты знаешь, кто она.

– Она?..

– Черт побери, ты прекрасно меня понял! Женщина, с которой я был на твоей последней вечеринке. Кто она?

Линдейл еще больше помрачнел.

– Понятия не имею. Откуда мне знать, кто она такая? Я ведь тогда почти все время играл в карты. – Граф вдруг бросил свои карты на стол. – Все, с меня довольно! Поеду сейчас домой, выпровожу сестер Камерон и отправлюсь с женой в спальню. – Он поднялся из-за стола.

– Кто она, Линдейл? Спрашиваю тебя как друга. Мне необходимо ее найти.

Граф опустил глаза и тихо проговорил:

– Если бы она действительно что-то значила для тебя ты узнал бы ее имя еще до того, как вы расстались. Ты умолял бы ее об этом. А я бы тебе ничего не сказал, даже если бы знал. Леди полагались на мою порядочность, неужели не понимаешь? Поэтому еще раз говорю: сожалею, но ничем помочь не могу.

Приводящие в смятение воспоминания не покидали Натаниела всю ночь, причудливо переплетаясь в снах.

А утром он решил, что должен хоть что-то выяснить, должен найти ответ хоть на один из вопросов, мучивших его. Наверное, он мог бы узнать, насколько правдива история, рассказанная Финли о мальчике. Чтобы получить ответ на этот вопрос, можно было бы обратиться к Марденфорду, но Натаниел понимал, что барону такой разговор не очень-то понравится. Значит, следовало обратиться к Шарлотте – возможно, она что-то об этом знала.

Натаниел не был уверен, что его примут, однако слуга тотчас же проводил его в малую гостиную, туда, где неделю назад гости подписывались под петицией.

Переступив порог, Натаниел замер в изумлении. Шарлотта, стоявшая на ковре на четвереньках, лаяла на маленького светловолосого мальчика, изображая собаку, а малыш, стоявший в такой же позе, лаял в ответ да еще и рычал вдобавок.

Эта игра вызвала у Натаниела улыбку, но, взглянув на лорда Марденфорда, сидевшего в кресле, он тут же нахмурился. Барон смотрел вовсе не на своего драгоценного отпрыска, а на Шарлотту, вернее, на ее мягкое место. И было совершенно очевидно, что во взгляде его была похоть, то есть Марденфорд испытывал к хозяйке не совсем уместные чувства. Это обстоятельство не только озадачивало, но и вызывало раздражение – Натаниел вдруг почувствовал что-то вроде ревности. Быстрый взгляд, который Марденфорд бросил на вошедшего, свидетельствовал о том, что и барон заподозрил в госте соперника.

– Мистер Найтридж, это мой племянник Амброуз, – сказала Шарлотта. – Присоединяйтесь к нам. – Она с улыбкой взглянула на малыша и сделала вид, что собирается ущипнуть его.