– Само собой разумеется, что ее нужно менять, – ласково согласилась она.

Макс насторожился. Что-то в ее голосе ...

– Что ты все время со мной соглашаешься?

Кэтрин немного помолчала.

– Только парламент может поменять правительство, – негромко сказала она и положила теплую ладошку ему на грудь. – Если система никуда не годится и если твои идеи справедливы и благородны, отчего тогда не помочь им обрести плоть и кровь и все исправить?

Теперь настала очередь Макса впасть в задумчивое молчание. Молчал он так долго, что Кэтрин даже задремала в его объятиях. Таким вот образом они частенько спали здесь, на испанской вилле, окруженные счастьем и одиночеством. Слуг мало, и на глаза они попадались редко, а соседей не было на мили вокруг. Им хорошо вдвоем. Замечательно. Только здесь Кэтрин поняла, что такое настоящее блаженство. Но все должно было скоро закончиться. Они оба помнили об этом.

– Знаешь, а ты, может быть, и права, – наконец решился заговорить Макс. – Вообще-то говоря, критиковать намного легче. И еще легче выигрывать по мелочам. В следующем месяце мы вернемся в Лондон, и я, конечно, обсужу все вопросы с Уолрейвеном и твоим братом. В любом случае нам нужно будет купить в городе особняк ...

– Рядом с Софией, – перебила его Кэтрин.

Макс настороженно посмотрел на нее.

– Возможно, в Блумсбери, – предположил он. «На востоке. Вот, значит; куда моя жена с ребенком вознамерилась забраться».

И он поцеловал ее в затылок.

Кэтрин наклонила голову и посмотрела ему в глаза.

– А Нейт? Нейт ведь будет жить у нас? Макс сузил глаза.

– Хочется тебе так думать – ради Бога, проворчал он. – Мне мальчишка нужен там, где я смогу приглядывать за ним. Но самое главное, чтобы он находился как можно дальше от моей любимой бабушки. Если они вместе, то только держись – смесь похуже пороха.

Кэтрин рассмеялась.

– Вот здесь ты, безусловно, прав!

Макс нахмурился и снова поцеловал ее.

– Что же до моей бабушки, дорогая, боюсь, что, когда ребенок появится на свет, тебе не следует ожидать от нее слишком многого. В то же время раз у нее появится внук или внучка, которому она так или иначе будет уделять внимание, я попробую ее убедить, чтобы торговыми делами занимался Трамбл. Он на самом деле очень честный и ответственный господин, все знает, как свои пять пальцев. В любом случае ей давно пора заняться своим здоровьем и побольше отдыхать.

у Кэтрин от переполнившей ее любви готово было разорваться сердце.

– Я нисколько не сомневаюсь, что ты ее уговоришь, Когда ты хочешь, ты становишься до невозможности убедительным.

Он ответил ей веселым взглядом, в котором было и тепло испанской осени, и жар любви. Кэтрин ласково погладила его по обнаженному бедру. Сейчас Макс показался ей особенно красивым, сильным и уверенным в себе.

– Я могу гладить тебя бесконечно, – шепнула она, – ты такой крепкий, сильный и красивый. Мужчина. Мой мужчина. Я тобой горжусь. Даже сказать не могу как.

– Да я самый обычный человек, – ответил он, и в голосе его неожиданно прозвучала неуверенность. – Вот ты – само совершенство! Я полюбил тебя с того самого момента, как увидел в парке на гнедом жеребце. Меня как молнией ударило. Я знал, просто знал, что, если прикоснусь к тебе хотя бы единожды, вся моя жизнь изменится раз и навсегда.

Как всегда в таких случаях, Кэтрин смутилась и, покраснев до корней волос, отвернулась.

– Макс, смотри! – выдохнула она. – Солнце ... оно уже почти зашло!

Она поднялась с кровати, бесподобная Венера, завернулась в простыню и направилась к открытым дверям.

– Идем со мной, любовь моя, – ласково проговорила она, останавливаясь на пороге террасы и протягивая ему руку. – Давай выйдем и погреемся еще немного на солнышке.

Но Максу вовсе не требовалось выходить под открытое небо. Макс де Роуэн уже был осчастливлен ею – солнышком, которое никогда не заходит и озаряет его светом любви.