Эмилия Грин - Леди и Бродяга

– Ян, погоди! – из салона следом за мной вышел Артур.

– Что тебе? Я спешу!

– Я слышал тот разговор…

– В смысле? – резко остановился, глядя на сутулого долговязого парня в упор.

– Леся тебе соврала. Ну, я помню, как она втирала Даше, что ты уехал развлекаться с сестрами близняшками. Кажется, это было за день или за два до её дня рождения. Я наливал себе кофе и всё слышал…

– Продолжай, – мои глаза сузились, грудную клетку сдавило.

– Администраторша чуть не расплакалась. Сидела такая потерянная на крыльце, ну и я тоже, придурок, подлил масла в огонь…

– Как?

– Сказал, что для тебя такие отношения – норма. Предложил ей сходить на свидание. Правда, она сразу меня послала… Извини, мужик. Тогда у нас с тобой были контры, меня бесило, что ты купаешься в женском внимании, еще и эту красотку решил прибрать к рукам…

– Но я видел, как вы танцевали на дне рождении Леськи. И гуляли перед этим…

Артур непонимающе прищурил глаза.

– Может, ты что-то курил? Мы ни разу не гуляли. И потанцевать она соизволила со мной после пяти минут уговоров… Правда, я тоже понял, что такая цаца мне не нужна.

– Ясно. Ну, ладно… – резко развернулся, возвращаясь назад в тату-салон.

– Ян, ты что-то забыл? – широко улыбнулась Олеся.

– Да, забыл. Забыл тебя уволить. С завтрашнего дня ты больше не имеешь отношения к этому месту. Чтобы ноги твоей здесь не было! – подмигнул, указывая брюнетке на дверь, и, не слушая её лживых оправданий, поспешил обратно на улицу.

Еле-еле разлепила веки, протягивая руку за электронным градусником. Всю ночь сбивала температуру, но она не желала опускаться ниже отметки в тридцать восемь градусов. Термометр пискнул, и я, прищурив слезящиеся глаза, обнаружила на дисплее новый температурный рекорд, который установил мой организм – тридцать девять и пять!

– Отлично! Беда не приходит одна… – прошелестела заплетающимся языком, заглатывая очередную жаропонижающую таблетку.

Теперь уже жалела, что мне в прямом смысле некому даже стакан воды принести. Так радовалась, что родители уехали встречать Новый год в жаркие страны, и я смогу спокойно подтянуть французский, да и вообще морально подготовиться к поездке в Швейцарию. Вот и получила…

Кладбищенскую тишину квартиры нарушил нетерпеливый звонок в дверь.

– Господи, даже умереть спокойно не дадут! Когда эта ненормальная тётя Маша оставит меня в покое? – бурчала под нос, надевая тапки и направляясь к двери.

Перед отъездом мама зачем-то предупредила главную активистку подъезда, что я на неделю остаюсь одна, и теперь она считала своим долгом каждый день заглядывать в гости. Сегодня звонила с особым напором. Не гладя в глазок, распахнула дверь, медленно поднимая голову.

– Ты? – от ужаса и шока я чуть не проглотила собственный язык.

– Я, – лениво повторил Коршунов, без приглашения ступая на порог квартиры и закрывая дверь на щеколду.

– С ума сошёл? Зачем пожаловал? – прокричала хриплым срывающимся голосом.

– А что если мне некуда больше пойти? Пустишь переночевать Бродягу?

– Коршунов, ты в своем уме? Зачем пришёл? Снова решил поиздеваться надо мной? Добить? – в её светло-голубых океанах бушевал двенадцатибальный шторм.

Всю ночь не спал, готовясь к этому разговору, вот только увидел красные слезящиеся глаза и обо всем позабыл. Даша стояла в дверном проёме такая хрупкая, словно невесомая, с розовым педикюром и в белой сорочке, которая немного сползла с плеча, оголяя бледную кожу. На лбу девушки блестела испарина. Спутанные пряди волос прилипли к лицу и плечам. Её округлая грудь проступала сквозь тонкую ткань, и я плотнее свёл челюсти, чтобы не таращиться на неё, как первобытный дикарь. Без привычных каблуков Ласточкина еле доставала мне до плеча.

Быстро снял куртку и разулся, проходя в небольшую гостиную.

– Ян, что ты творишь? Зачем ты пришел? – хрипло шептала, не поспевая за мной босыми пятками.

Обратил внимание, что на журнальном столике лежит градусник. Он всё ещё светился. Поднес термометр к лицу и, разглядев отметку, изумленно присвистнул.

– Ну-ка, марш в постель! – скомандовал серьезным голосом, еще раз внимательно скользя глазами по её телу.

Ещё вчера вечером мне показалось, что она выглядит немного болезненно, а сегодня уже все симптомы на лицо.

– Нет! Никуда я не лягу, пока ты не уйдёшь! – в глазах моей ласточки появились слёзы. Видел, что она держит оборону из последних сил.

– Я уже никуда не уйду. Привыкай… – подавил вздох, когда лицо холодной королевы исказила гримаса непонимания.

– Ты с ума сошёл? – прошептала пораженно.

Щёки Ласточкиной раскраснелись ещё сильнее, а голос стал хрупким и надломленным.

– Ага. И уже давно, – сделал шаг навстречу своей дерзкой девчонке, миролюбиво вытягивая руки вперёд.

– Убирайся отсюда, лживый предатель! – неожиданно Даша налетела на меня, изо всех сил молотя кукольными кулачками в грудь. Где только нашла столько силы?! – Вон из моей квартиры и жизни! Вон! ВОН! – из её глаз катились слёзы, а сахарные губы тряслись. Сгрёб её в охапку и повалил на диван, усаживая к себе на колени.

– Ну, всё! Тише-тише! Я ведь знаю, ты не такая! В глубине души живёт очень добрая девочка! Самая хорошая девочка из всех, кого я встречал… Немного вредная и капризная, но с большим добрым сердцем. Ты просто хочешь казаться холодной и гордой, но льды растают, и все увидят, какая ты настоящая… Ты ведь покажешь мне, какая ты настоящая? А, Даш? Мне покажешь? – сжал её заплаканное лицо ладонями, крепче прижимая к груди.

Девочка вдруг затихла, опуская ресницы. Её тело пылало. Почувствовал беспокойство, решив, что разговаривать мы будем, когда Дашка придет в себя.

– Ян, уходи, пожалуйста… – проговорила она еле слышно.

– Шшш… – дотронулся пальцем до пересохших губ, возразив ей на ухо. – У тебя теперь постельный режим, крошка! Ну-ка, ну-ка! – и, не давая больше вставить ни слова, подхватил на руки.

Аккуратно удерживая девочку на руках, отворил дверь, на которой висел календарь в розовой раме. В голове вспыхнула уверенность, что эта комната принадлежит ей. Я оказался прав.

Небольшая спальня, оформленная в нежно-розовых и кремовых тонах. Комната настоящей леди. Улыбнулся, бережно укладывая любимую на постель. Даша тут же отвернулась к стене, подтягивая колени ближе к туловищу и обнимая себя за ноги.

– Чем ты уже лечилась? – вместо ответа она слабо всхлипнула. – Понятно. Тогда скажи хоть, где у вас аптечка?

Эта упрямица вновь ничего не ответила, и тогда я уже начал выходить из себя…

– Господи, ну зачем он пришёл? – пронеслось в спутанном сознании. От всего происходящего меня знобило ещё сильнее.

В эту секунду входная дверь громко хлопнула. Похоже, благородного порыва Коршунова хватило ненадолго. Ну, и скатертью дорожка!

* * *

Сквозь пелену сна послышались голоса, и я вздрогнула, с трудом разлепляя ресницы.

– Кто здесь? – испуганно спросила, приподнимаясь.

В это мгновение в комнату вошел Ян в сопровождении какой-то незнакомой женщины.

– Добрый день, Даша. Я врач и сейчас вас осмотрю, – вдруг улыбнулась мне статная блондинка с короткой стильной стрижкой.

– Что? – перевела непонимающий взгляд на Коршунова.

Он остановился возле двери, и в тени вечернего сумрака я так и не смогла разглядеть его лица. Только тут до меня дошло, что он привез доктора.

– Я подожду в зале, – изрёк напряженным голосом, выходя из помещения и оставляя нас с этой миловидной женщиной наедине.

Когда осмотр был закончен, она еще раз открыла свой чемоданчик, доставая оттуда несколько блистеров с таблетками и баночку с какой-то суспензией.

– Ян уже договорился об отдельной палате для вас в нашей клинике, но, к счастью, показаний для госпитализации нет.

– Что? Отдельная палата? – изумленно развела руками, пытаясь осмыслить сказанные доктором слова.

– Да, я семейный врач Арнаутовых, а еще работаю в небольшой частной клинике в Подмосковье. Но пока повода для госпитализации нет. У вас ОРЗ на фоне сильного истощения организма. Скорее всего, это вызвано стрессом. Скажите, вы нервничали в последнее время?

– Ну, да… – отвела взгляд, осознавая, что она права.

Так переживала из-за приближающейся стажировки, что в последнее время почти перестала есть.

– Тогда внимательно следуйте этим указаниям, – улыбчивая женщина вложила мне в руку небольшой свернутый вдвое лист, назидательно продолжив. – И через три-четыре дня болезнь отступит. Но, Дарья, вы такая молодая и красивая девушка, поберегите свои нервы. Тогда и болеть не будете. Выздоравливайте!

Засунула таблетку под язык и перевела взгляд на окно. Уже стемнело. Сил не было даже подняться и проверить, закрыта ли входная дверь. И вообще, как Коршунов второй раз попал в квартиру? Неужели хватило наглости достать ключи из моей сумки?

Ресницы опустились, и я понеслась в водовороты тревожных сновидений. Кажется, чьи-то тёплые руки прикрыли плечи одеялом, а может, все это лишь привиделось. Сильнее закуталась, теряясь в бушующих волнах собственного сознания…

Резко распахнула глаза, приподнимая голову с влажной подушки. За окном уже забрезжил рассвет. Кажется, как заснула вчера вечером, так и проспала всю ночь… От холодного пота мои волосы прилипли к лицу, а сорочка к телу. Потянулась к бутылке с водой, которая стояла на тумбочке и сделала несколько маленьких глотков. По всей вероятности, температура снизилась, но меня пробивал озноб. Вдруг взгляд опустился ниже, и я вздрогнула, сталкиваясь с глазами цвета крепкого зеленого чая. Он не спал. Лежал на полу возле моей кровати, даже ничем не укрывшись, и смотрел на меня в упор.

– Мне так холодно… Так холодно… – произнесла, с трудом выговаривая слова.

Уже просто ничего не соображала. В горле стоял ком. Казалось, всё происходит в каком-то тумане, сквозь пелену сна или в пьяном угаре. Мне было холодно за него, за себя… Не могло согреть даже теплое одеяло. Отвернулась лицом к стене, вдруг ощущая сильный торс, который прижимается к моей спине.

– Ян… – Его руки с жадностью обвили мое тело. Мне было очень плохо и одновременно до безобразия хорошо. На глаза навернулись слёзы. – Мне холодно… – шептала, словно в бреду. – Мне так холодно… Я не знаю, что со всем этим делать… Я запуталась… Заблудилась…

Неожиданно он забрался на меня сверху, накрывая всем весом своего тела. Такой горячий и сильный, ощущала, какой фантастический жар исходит от него. Мои руки легли на крепкие предплечья. Сильнее задрожала, когда теплые мужские губы уткнулись в шею. Незваный гость прошептал.

– Я хочу отдать тебе своё тепло. Или мы оба сгорим от лютого холода. Можно, я тебя поцелую?

– Ты можешь заразиться… – прошептала сквозь пелену слёз.

– Если я тебя сейчас не поцелую, то умру от разрыва сердца. Что хуже? Так что я всё-таки рискну…

Его губы накрыли мои, и у меня закружилась голова. Теплые, упругие, они словно заново вдыхали в меня жизнь. Ян целовал бережно. Неспешно. Посасывал нижнюю губу, плавно водил языком от одного уголка до другого. Делал это настолько трепетно, что я задрожала, но уже не только от холода.

В голове до сих пор шум, но его губы такие сладкие. Он раскрывал рот языком и целовал глубже. Мы стонали. Коршунов действовал нарочито медленно: елозил по моим бедрам внушительным стояком, от чего я перестала себя контролировать и начала сама ласкать его рот. Всё происходило, словно сквозь какую-то пелену. Он, не спеша, брал меня языком, делая влажной и податливой.

– Дашка… – шептал, задыхаясь, – после такого поцелуя не страшно и умереть, а мы с тобой будем жить…

Обнажила зубы, как голодная волчица, когда его ладони пробрались под сорочку и стали нетерпеливо стягивать трусики.

– Ян… Нельзя…

– А кто мне запретит? – угрожающе прошептал, утыкаясь губами в мою ключицу.

Его запах и сильные руки, казалось, были повсюду…

От страсти к ней у меня дрожали руки. Член разбух и увеличился в размерах, стоило только прижаться к хрупкой подрагивающей девичьей спине. Понимал – это последнее, чем ей сейчас следует заниматься. Чувствовал себя сдвинутым сексуальным извращенцем, грязным животным, циничным уродом, который думает только об одном… Но я тоже был болен. Одержим. Помешен. Мои демоны выбрались на свободу и с громким хохотом пустились вскачь. Мне просто необходимо было оказаться глубоко внутри её податливой плоти. Умереть. Воскреснуть. Излечиться. Ведь я тоже болел уже несколько лет. И ни черта не помогало, что только ни пробовал…

Усталая, с бледным лицом и красными воспаленными глазами, в пропитанной потом сорочке, для меня она была желаннее всех на свете. Хотел до зубного скрежета и тремора в ладонях. Но только если она сама захочет. Если её тело жаждет этого также сильно, как и моё. Почему-то я в этом не сомневался…