Шэрон Шульц - Леди и ее рыцарь

Одному человеку, как бы он ни был силен, со всем этим не справиться.

Они ели молча. Мойра, опорожнив свой кубок, подняла глаза и наткнулась на взгляд лорда Коннора.

Не дав ей отвернуться, он взял ее за руку и прерывисто вздохнул.

– Мойра, в чем дело? Всякий раз, когда мы начинаем говорить откровенно и мне уже кажется, что мы понимаем друг друга, вы отдаляетесь. Конечно, я здесь недавно, а вы пережили тяжелую утрату, но вы должны понять: я ни за что не сделаю ничего плохого ни вам, ни вашему ребенку.

– Я знаю.

Коннор заговорил снова:

– Обстоятельства сложились так, что я отвечаю за вашу безопасность, миледи. Как защитник этого замка и всех его обитателей, я должен знать обо всем, что может представлять угрозу. А по-человечески я просто хочу поближе с вами познакомиться, если вы, конечно, позволите. Но я ни в коем случае не желаю вас ни к чему принуждать.

Как ему удается сказать именно то, что пробуждает в ней желание поверить ему?

Мойра закрыла глаза и отвернулась. Она должна вести себя естественно и прогнать это наваждение. Она тряхнула головой.

– Мойра…

– Я не давала вам разрешения называть меня так. – Она скользнула взглядом по его лицу, красивому, честному, понимающему, и уставилась на сложный орнамент, вышитый по вороту его зеленой туники.

– Я вас называл так уже не раз, и вы не возражали.

– Я не заметила, – сказала она, стараясь говорить холодным, безразличным тоном.

Он подвинулся к ней и, взяв за подбородок, повернул ее к себе.

– Раньше вам было все равно, – мягко сказал он, – а сейчас нет. Ведь так, Мойра? – Коннор пристально смотрел в ее глаза.

– Мне… – Она умолкла, не желая лукавить.

– Я поклялся честью, что положу свою жизнь за вас. Мойра. Позволить мне обращаться к вам по имени – а вы называйте по имени меня, – это ведь не высокая плата, вы согласны?

Он был так близко, что она различала крохотные золотые искорки в его карих глазах, чувствовала теплоту, исходившую от его кожи. Его волосы падали мягкими волнами на плечи, и ей неудержимо захотелось убрать прядь, упавшую ему на лоб. Мойра пересилила искушение, остановив подрагивающие пальцы. Она была так поглощена своими ощущениями, что даже не замечала, как он придвигался все ближе и ближе, пока ее не вывел из оцепенения его тихий голос. Еле слышно чертыхнувшись, он прошептал:

– Простите, но я больше не могу… – и прижался губами к ее губам.

Молодая женщина боялась шевельнуться, пока Коннор легко, еле ощутимо целовал ее. Он опустился перед ней на колени и, запустив руку под головное покрывало, стал перебирать ее волосы, не отрываясь от губ.

Пьянящее тепло затопило Мойру, на душе стало легко, словно на нее пролился исцеляющий бальзам, и она, не в силах более сдерживать свое желание коснуться его, дотронулась до волос Коннора. Они оказались мягче, чем ей казалось прежде, они струились между ее пальцев, и Мойра почувствовала, как от этого легкого скольжения ее бросает в жар.

Она пять лет была замужем, провела ночь с чужим мужчиной, но до сих пор не знала, что такое поцелуй.

Глаза Мойры наполнились слезами. Сердце ее было переполнено, и ей казалось, что оно вот-вот разорвется.

Она провела пальцем вдоль выреза его туники, и он прерывисто вздохнул. Мойра улыбнулась, хотя по щекам катились слезы.

Коннор чуть-чуть отодвинулся, глядя на нее, и, нахмурившись, провел ладонью по мокрой щеке.

– Милая, что это? – Он стал осушать губами ее слезы. – Я вас обидел? Почему вы плачете? Это я виноват?

– Нет, – прошептала Мойра, дотронувшись до подбородка Коннора и с наслаждением ощущая жесткость его небритой щеки. – Это слезы счастья, Коннор, а не горя. Ваши поцелуи – это радость, какой я никогда не знала. Я благодарна вам за них. – Пересилив себя, она убрала руку и выпрямилась на стуле. – Но вы больше не должны меня целовать.

Коннор ласково сжал ее руку в своей широкой ладони.

– Вы сами сказали, что вам понравилось, значит, я вам не противен. Я ни за что не стал бы навязываться женщине, и уж тем более я не считаю себя неотразимым. – Его лицо вспыхнуло. – У меня шрам, я громадный и неуклюжий, но клянусь, что…

– Вы безукоризненны, Коннор, – перебила его Мойра, глаза которой снова наполнились слезами. – Я совсем не хотела, чтобы вы подумали, будто дело в вас. – Она сжала его руку. – Вы вовсе не громадный и неуклюжий… вы – сама сила и грация, это заметит каждая женщина. Я наблюдала за вами, когда вы упражнялись с мечом, так что не пробуйте меня переубедить. А шрам… – Мойра провела по нему пальцем, – он лишь придает загадочности вашему прекрасному лицу. – Она убрала руку. – Лорд Рэнналф хорош собой. Вы же, милорд, интригующе мужественны.

Краска еще не сошла с его щек, но было видно, что он стал успокаиваться.

– После таких комплиментов мне тем более непонятно, почему вы больше не позволяете мне целовать вас. Наверное, потому, что вы недавно овдовели. Я не должен был. – Коннор откинул волосы со лба и встал. Его лицо приняло отчужденное выражение, в глазах появился холод.

Она вовсе этого не хотела. Хотя, может, это и к лучшему. Не пристало заигрывать с мужчиной, с которым, она уверена, ей не суждено быть вместе.

– Я уже говорил вам, что нам надо кое-что обсудить. – Коннор сел рядом с ней и пригубил вино. – Если б можно было как-то загладить то, что наболтал ваш брат, я бы это сделал, но единственное, что я могу, – это больше не пускать его сюда. Ведь вы не хотите, чтобы я его убил.

– Нет, ни за что! – вскрикнула Мойра. – Слушать Эйдана в самом деле невыносимо, но он всегда был грубияном. Может быть, я и не люблю брата, как должна…

– Это он обращается с вами не так, как должен был бы, – сурово произнес Коннор. – Вы же ничем ему не обязаны, насколько я понимаю.

Мойра еле удержалась, чтобы не кивнуть в знак согласия. Нехорошо так думать… Разве она сможет стать доброй, любящей матерью, если так мало привязана к собственной семье?

– Как бы там ни было, я не хочу его смерти… тем более, чтобы она была на вашей совести.

Коннор посмотрел на нее долгим взглядом. Мойра подумала, что он видит ее насквозь и различает каждое пятнышко на ее совести. Но нет, в выражении его глаз ничего не изменилось.

– Я приказал запереть его в кладовой – подумал, может, он утром раскроет мне планы Маккарти. Посидит пока в темноте с крысами…

– Ну, для него это как раз подходящая компания, – не удержалась Мойра. – Только крысы наверняка от него разбегутся.

– Не знаю, можно ли ему доверить послание для Маккарти, – неуверенно проговорил Коннор. – Но мне хотелось бы все-таки его с ним передать. Что вы на это скажете? Может, посоветуете, что написать им? – Он провел рукой по волосам. – Я надеюсь, вас не обидело, что я запер вашего брата?

– Это больше, чем я ожидала… и меньше, чем он заслуживает. Знаете, Коннор, то, что он мне наговорил, меня не удивило. – Мойра нахмурилась. – Я уверена, он высказал то, что думают про себя многие. Это совпадает с мнением сэра Айвора.

– Насчет того, что люди так думают, вы ошибаетесь. Что же до Айвора, то я при первом удобном случае отправлю его в Уэльс. Пусть Рэнналф с ним разбирается. Он не станет слушать его глупости, потом, у него больше возможностей и власти, чтобы справиться с этим наглецом. – Коннор покрутил кубок, глядя на рубиновое вино. – Одно из преимуществ старшинства.

– Вы хотите сказать, что Рэнналф старше вас? – спросила Мойра и тут же осеклась. – Простите, это меня не касается.

– Я люблю своего брата и ничуть ему не завидую. И я совсем не против, чтобы вы задавали мне вопросы, если только согласитесь с моим планом.

– Вы о чем?

Коннор посмотрел куда-то в сторону, словно собираясь с мыслями, потом сжал ее руки в своих ладонях.

– Не бойтесь, я не стану вас целовать.

Этого Мойра вовсе и не боялась. Ее пугало другое – как она себя поведет, если это произойдет. Не зная, что ответить, она кивнула.

– Маккарти хотят во что бы то ни стало забрать у вас ребенка. – Коннор покачал головой. – А к помощи вашего брата прибегли просто потому, что не знают, как быть дальше и что делать.

– Возможно. Но правда и в том, что моих братьев совсем не трудно уговорить, если от этого им будет какая-то выгода. – Мойра встала. – Вы просто не понимаете, что за человек Эйдан. Я уверена, он все равно присоединился бы к Хью Маккарти, даже не будь меня. Ну а то, что я его сестра, лишь подогревает его интерес.

Ребенок, почувствовав возбужденное состояние Мойры, так сильно толкнулся, что у нее перехватило дыхание. Она схватилась за стул и снова села, тяжело дыша.

– Вам нельзя волноваться, это вредно для ребенка, – укоризненно сказал Коннор.

В чем причина ее волнения: в том, что он рядом, или в самом разговоре? Коннор подумал, что, возможно, ему надо встать и уйти, но это было выше его сил.

– Вам больно? Может, позвать Бриджит? Мойра взяла его руку и прижала к своему животу. Ребенок лягнулся.

– Нет, это не больно, но и приятного мало, – проговорила она, и ребенок толкнулся еще сильнее, прямо под ладонью Коннора.

– Святый Боже! – прошептал он, понимая, что выглядит испуганным юнцом, но, ничуть этого не смущаясь, потрогал выпуклость – ручку или ножку. – Он вот тут, прямо у меня под рукой.

Мойра улыбнулась. Она была так прекрасна в это святое мгновение, что у него защемило в груди и на глазах выступили слезы. Он не смог бы отвернуться, даже если бы от этого зависела его жизнь.

Коннор почувствовал, что некие узы связали их в это мгновение – мать, дитя и защитника. Казалось, план, который он замыслил и о котором робел сказать Мойре, получил благословение свыше.

– Крепкий малыш, – пробормотал он, ощутив, как ребенок, несколько раз шевельнувшись, наконец успокоился.

– Или малышка, – с улыбкой проговорила Мойра. – Заранее ведь не узнаешь.

Ребенок больше не шевелился, и Коннор с сожалением убрал руку.

Его охватило острое ощущение потери. Чувствовал ли он раньше с кем-либо такую связь? Разве что во чреве матери, деля его со своим братом-близнецом. Однако с тех пор, как они пришли в этот холодный, жестокий мир, все, казалось, стремилось разделить их.

– По-моему, сегодняшнее представление окончилось, – весело сказала Мойра. – Можно немножко отдохнуть.

– Это случается каждый вечер?

– Да… и не только по вечерам. Очень подвижный малыш.

Для Коннора это было ново и удивительно. Ему не доводилось близко общаться с беременными женщинами до своего приезда в Оклер к Рэнналфу и Джиллиан. Но и там он узнал только одно: для Джиллиан стало большим облегчением, когда она разрешилась от бремени дочерью, которую назвали Кэтрин. И еще ему вспомнилось, что роды были долгими и тяжелыми.

При мысли о том, что Мойру ждет то же самое, у Коннора сжалось сердце. «Нет, она сильная, – сказал он себе. – После всего, что ей пришлось перенести, она обязательно выживет – и она, и ее дитя».

Мойра вдруг охнула, захлебнулась вином и закашлялась. Коннор легонько похлопал ее по спине.

– Ну как, лучше?

Мойра, переводя дыхание, кивнула.

– Ребенок все не угомонится.

– Когда я был рядом, он как будто успокоился. Можно я прикоснусь еще?

Женщина снова кивнула и, взяв Коннора за руку, прижала ее к своему животу.

– Как вы думаете, что это может быть? – спросил Коннор, почувствовав под своей ладонью выпуклость и опускаясь на колени.

– Не знаю. Иногда я как будто нащупываю ручку или ножку, а иногда ничего не понятно. Порой мне кажется, будто у него больше рук и ног, чем полагается.

– А что, если там не один ребенок? – предположил Коннор и сразу испугался этой мысли, так как такое положение вещей еще больше осложнило бы ситуацию с Маккарти.

– Бриджит говорит, что там только один, и с ручками-ножками у него все в порядке. – Мойра накрыла его руку ладонями и улыбнулась. – Знаете, ему, по-моему, больше нравится, когда вы его трогаете, чем когда я. Стоит вам приложить ладонь, и он тут же успокаивается.

– Может, это из-за того, что у меня рука большая и ему теплее?

Как бы там ни было, Коннор вдруг почувствовал себя удивительно хорошо. Он посмотрел на Мойру. Ее лицо, матово сиявшее в бликах свечей, дышало покоем, и Коннор почувствовал, как на душу его нисходит умиротворение.

В его голове всплыл разработанный накануне план. Сейчас он уже не казался таким неосуществимым, как прежде, и Коннор подумал, что лучшего момента, чтобы сказать о нем Мойре, может больше не представиться.

– Миледи, становится поздно, а мне еще нужно сказать вам, как мы можем положить конец притязаниям Маккарти.

Ее глаза блеснули.

– Пожалуйста, говорите, что вы надумали.

Он нервно провел рукой по волосам, ругая себя за нерешительность.

– Леди Мойра, вы выйдете за меня замуж?

При этих, словах сердце Мойры подпрыгнуло и бешено забилось. Она пристально вглядывалась в лицо стоявшего перед ней на коленях человека. На нем были написаны честность, искренность и… неуверенность.