– Эти короли и города не для нас, старушка, – жаловался он кобыле. – Как бы я хотел вернуться в деревню, где ничего необычного не происходит.

Пэнси поднялась в свою спальню. Из гостиной доносились приглушенные голоса: леди Гейдж все еще беседовала с тетушкой. Девушка позвонила. Ожидая служанку, стянула перчатки и сняла шляпу. Когда Марта вошла, Пэнси стояла посреди комнаты, в нетерпении постукивая носком сапога. Служанка улыбалась, раскрасневшись, словно только что кокетничала с кем-нибудь из лакеев или судачила с хихикающими горничными, которые проводили большую часть времени во дворце и сплетничали о дворецких. Она посмотрела на хозяйку, и улыбка мигом сбежала с ее лица.

– Закрой, пожалуйста, дверь, – сказала Пэнси.

Служанка притворила дверь. Пэнси подошла к девушке и положила руки ей на плечи.

– Марта, – сказала она строго, – слушай внимательно, это чрезвычайно важно. Долгое время ты отказывалась говорить о разбойнике Белоснежное Горло. Я просила, умоляла, приказывала тебе, но ты упорно молчала. А теперь ты просто обязана рассказать о нем все, что знаешь, причем немедленно, так как времени нет.

Пэнси с силой сжала ее плечи. Лицо служанки побелело, глаза стали темными, но она даже не вскрикнула. Пэнси показалось, что лицо Марты застыло, как маска, с хорошо ей знакомым упрямым выражением.

– Если ты не расскажешь все сейчас, – продолжала Пэнси, – то позже в этом не будет необходимости. Я только что пришла от короля. Его величество предоставил в распоряжение сэра Филиппа Гейджа роту солдат для поимки Белоснежного Горла. Королевский судья выследил его. Я слышала это сама. Если ты ничего не скажешь, если будешь продолжать отмалчиваться, то Белоснежное Горло и его друзья будут арестованы через несколько часов, понятно?!

Марта покачнулась, пронзительно вскрикнув, и закрыла лицо руками.

– О миледи, миледи, – простонала она и упала к ногам хозяйки.

Пэнси с минуту смотрела на нее, затем нагнулась и отняла руки от лица.

– Ради Бога, ты должна мне помочь!

Собравшись с духом, Марта с трудом вымолвила:

– Им действительно угрожает опасность, миледи?

– Клянусь тебе, я говорю правду. Я каталась с его величеством в Гайд-парке, когда к нам подъехал сэр Филипп Гейдж. Он сообщил королю, что знает, где прячется Белоснежное Горло, и намерен арестовать его с сообщниками.

Марта всхлипнула.

– О Джек, Джек, – запричитала она, – если тебя схватят, нам не на что надеяться!

– Джек? – Пэнси сразу вспомнила слугу Белоснежного Горла, который должен был сжечь карету. Разбойник называл его Джеком. – Да, его поймают и, без сомнения, повесят, как и Белоснежное Горло, если ты не поможешь мне спасти их обоих, – заверила Пэнси.

– Но я поклялась, миледи, я дала клятву. Поклялась на Библии, самом святом для меня. Я не могу говорить, не смею.

– Ты бы предпочла, чтобы их повесили из-за твоего молчания? – взволнованно говорила Пэнси.

Измученная Марта опять заплакала. Пэнси схватила ее за плечи и встряхнула:

– Ты должна сказать мне, Марта, должна! Что значит твоя клятва по сравнению с жизнью Белоснежного Горла, Джека и, возможно, десятка других людей?

– Я скажу вам все, что знаю, миледи. И да поможет мне Бог!

– Тогда быстрее. – Пэнси стояла и молча слушала, пока Марта, сидя на полу и захлебываясь слезами, прерывающимся от рыданий голосом рассказывала свою историю.

– Джек ухаживал за мной, миледи. Мы любили друг друга с детства. Я убегала из дому на свидания с ним и страшно боялась, что няня хватится меня. Однажды ночью, возвращаясь домой, Джек услышал верещание зайца, попавшего в капкан. Джек любил животных, очень любил. И пальцем бы никогда их не тронул! Услышав, как кричит бедное животное, он не смог пройти мимо. Подошел, нагнулся, чтобы его освободить. Это заняло совсем немного времени: заяц угодил в капкан лапой. Когда Джек поднялся с зайцем в руках, они стояли и смотрели на него.

– Кто – они?

– Солдаты, миледи. Стоявшие в Стейверли. Они бродили по ночам вокруг дома, вынюхивая, не вернулся ли его светлость домой из Лондона.

– Мы тогда еще жили в Стейверли, – задумчиво произнесла Пэнси, – и Ричард… ездил на встречу с королем?

– Да, миледи.

– И что же случилось с Джеком?

– Солдаты забрали его… и привели к судье. Если бы его нашел мистер Ворнер, лесник, он бы ничего не сказал, так как знал, что Джек хороший парень и не убьет зайца, даже если будет умирать с голоду. А судья приговорил Джека к ссылке. На ночь его заперли, а на следующий день должны были под конвоем отвезти в Лондон. Мы все были в отчаянии. Ночью я выбралась из дома и побежала к его родителям. Его мать плакала, а сосед был мрачнее тучи, но что мы могли сделать! Я сходила с ума, миледи! Лучше смерть, думала я, чем жить без Джека. Если его пошлют на галеры, он никогда не вернется. Мы все сидели на кухне, когда отец Джека подошел к двери. «Иди сюда, Марта, – сказал он. – Какой-то мужчина хочет тебя видеть». Удивившись, я вышла. Было темно. У калитки в конце сада стоял человек. Я испугалась, уж не сон ли это. Джек, миледи, был на свободе! Я бросилась к нему. Он обнял меня и говорит: «Мы должны попрощаться, Марта, девочка моя. Ты не беспокойся, как только смогу, пришлю весточку». – «Любимый, что с тобой случилось?» – спросила я, и он мне рассказал, миледи, как его освободил из тюрьмы Люций. «Когда они утром придут в камеру, меня там не будет», – смеялся он. Я не могла поверить, что он смеется. Мы такого страха натерпелись… Он поцеловал меня, миледи, и скрылся в темноте. Я стояла, не сознавая, где я и что со мной. Потом подошел отец Джека и повел в дом. Дав в руки Библию, заставил поклясться, что я никогда ни одной живой душе не скажу, что случилось и кто освободил Джека. Все деревенские решили, что его послали на каторгу, и удивлялись, с каким мужеством мы это переносим.

– И Люций, мой кузен, спас его? – тихо спросила Пэнси.

– Да, миледи. Он уже несколько лет был разбойником. Когда помог королю бежать во Францию, солдаты приходили и расспрашивали о нем. А Люций тогда сказал отцу Джека: «Я им задам жару. Мне тут каждый кустик, каждый камешек знаком. Подлые кромвелевские ищейки! И не от таких легавых уходили!» Об этом мне поведал старик Гарри, после того как его сын присоединился к мистеру Люцию. До этого никто и никогда не говорил о нем из страха, чтобы не сказать чего лишнего этим мерзким круглоголовым, или пуританам, не знаю, как уж правильно их и называть.

– Гарри? – удивилась Пэнси. – Старик Гарри отец Джека?

– Да, миледи.

– А ты или Гарри знаете, где он?

– Думаю, старик знает, миледи. Он иногда приносит мне весточку от Джека: то цветок, то ленточку. Будто Джек передает, что еще любит меня.

– Я должна сейчас же пойти к Гарри, – решительно сказала Пэнси.

– Но, миледи, вы забыли про сегодняшний ужин! Уже пора одеваться.

Пэнси посмотрела на часы у кровати, дорогую изящную безделушку, купленную по приезде в Лондон:

– Сейчас пятнадцать минут шестого. Мы ужинаем во дворце в шесть. К сожалению, я должна присутствовать там, у меня нет подходящего предлога не явиться. Придется подождать, пока закончится обед. А потом сразу в путь!

– Куда, миледи? – изумилась Марта.

– Предупредить Белоснежное Горло, – ответила Пэнси и ласково добавила: – Моего кузена Люция.

Глава 6

Пэнси казалось, что обед никогда не кончится. В другое время она бы любовалась элегантно одетыми придворными, собравшимися в огромном банкетном зале, но сегодня не могла ни беседовать с джентльменами, сидящими рядом, ни оценить изысканные кушанья, которые повар-француз готовил не один час. Бычьи языки, суфле из говядины, пропитанные вином тарталетки с фруктами казались безвкусными. Даже мальчик-француз, недавно появившийся среди королевских музыкантов и ангельским голосом исполнявший песни о любви, оставил ее равнодушной. Наконец гости его величества занялись игрой в карты, и Пэнси вздохнула с облегчением. Ощущение, что ее связали по рукам и ногам, исчезло.

Леди Дарлингтон была крайне удивлена желанием Пэнси уйти с приема так рано, и в то же время обрадовалась возможности насладиться отдыхом в своих покоях: ей нередко приходилось прислуживать королеве до самого утра.

– Тебе нездоровится? – спросила графиня, когда они поднимались к себе по отполированной до блеска дубовой лестнице.

– Нет-нет, – быстро ответила Пэнси, только сейчас сообразив, что, сославшись на недомогание, можно было пораньше уйти с обеда. – Я хорошо себя чувствую. – И поспешно добавила: – В зале было так душно, что я чуть не упала в обморок.

– Похоже, ты переутомилась, – мягко сказала тетушка. – Я попрошу Марту принести тебе перед сном горячего молока с вином. Говорят, это средство даже от чумы помогает.

– Я не страдаю такими ужасными болезнями, не волнуйтесь. – Пэнси поцеловала тетушку в дряблую щеку. – Спокойной ночи, тетя Энн, надеюсь, ничто не нарушит ваш сон.

– Во время сна меня ничто не беспокоит, – сказала графиня, отправляясь в спальню.

Пэнси прошла к себе, где ее уже ждала Марта. Светло-синяя бархатная накидка и юбка для дальней дороги лежали на кровати.

– Быстрее расстегивай платье, – выпалила Пэнси. – Мне казалось, прием никогда не кончится. Ты говорила с Гарри?

– Миледи, я не смогла его предупредить. Спустилась во двор, но там старика не оказалось. Лакеи стали дразнить меня и спрашивать, что я забыла в конюшне. Вы приказали быть осторожной, и я не решилась задержаться. Пришлось уйти, не повидав Гарри.

Пэнси нахмурилась, но сказала мягко:

– Ничего не поделаешь, Марта. Ты сделала все возможное, однако нельзя терять ни минуты.

– А если вы его не найдете?

– Гарри рано или поздно все равно вернется. Он спит в конюшне?

– Да, миледи. Конюхи спят в денниках.

То что лошадь не готова, явилось для Пэнси полной неожиданностью. Марта должна была с величайшей осторожностью передать Гарри, чтобы тот приготовил лошадь. В самом начале отчаянного приключения Пэнси потерпела неудачу. Было от чего прийти в замешательство, однако девушка решила не сдаваться. Служанка же явно нервничала.

Пэнси быстро переоделась, не задумываясь о том, как выглядит. Правда, мельком она все-таки посмотрела в зеркало, отметив про себя, что светло-синий цвет подчеркивает белизну кожи и оттеняет золото волос.

Пэнси взяла перчатки и хлыст и обернулась к служанке, лицо которой было белым как мел:

– Никуда не уходи, Марта. Никто не должен знать о моем отъезде из дворца. И помолись за мой успех. Тот, на чьи поиски я отправляюсь, нуждается в твоих молитвах.

– Да хранит вас Бог, милая госпожа! – взволнованно ответила Марта и, наклонившись, поцеловала хозяйке руку.

В ответ Пэнси прижала палец к губам и осторожно отворила дверь. Коридор освещался тремя оплывшими свечами в серебряных канделябрах на стене. Вокруг было тихо. Для нее главное сейчас не наткнуться на ночную стражу, обходившую дом, или лакеев, ожидавших своих господ с ужина.

К счастью, в старом дворце имелось достаточно темных углов и ниш, где можно спрятаться от любопытного взгляда случайного встречного, идущего по коридору с тускло светящимся фонарем в руке. Пэнси старалась держаться в тени. Вдруг раздались чьи-то шаги. Она замерла. Совсем рядом прошел Уильям Чиффинч, королевский паж, едва не коснувшись рукавом ее накидки. Сытый и довольный, с мешками под глазами, что свидетельствовало о беспутном образе жизни. Обычно его подкупали за солидную цену те, кто хотел с его помощью предстать перед королем в выгодном свете. Правда, поговаривали, что он состоит на службе и у леди Кастлмэн; фаворитка заставляла его шпионить в свою пользу.

Пэнси знала: если он ее увидит, то сделает все возможное, чтобы выяснить, куда она направляется в столь поздний час. Но, к счастью, Чиффинч обильно поужинал и был в изрядном подпитии. Он плелся неуверенной походкой по коридору, что-то бормоча себе под нос. Пэнси подождала, пока паж скроется за поворотом, и выскользнула из ниши. Через несколько минут она вошла в королевскую конюшню. В темноте пахло сеном, кожей… Одна из лошадей заржала, и тут же ей ответили десятки других.

Послышался стук копыт – это форейтор въезжал во двор. Тихо плакала скрипка: конюхи развлекались, наигрывая деревенские мелодии.

Пэнси хорошо знала дорогу, так как часто заглядывала на конюшню покормить Сократа. Услышав шаги хозяйки, жеребец вскинул голову, и кольцо, которым недоуздок крепился к яслям, зазвенело. Она подошла ближе, заглянула в стойло, пристально всматриваясь в темноту. В самом конце конюшни заметила Гарри с фонарем в руке. Он был в бриджах и рубашке без воротника, расстегнутой до пояса. Пэнси вдруг поняла, что перед ней настоящий Гарри – старый и усталый человек, с седыми волосами. В своей униформе он всегда выглядел таким щеголем, она с детства привыкла считать его скорее манекеном, чем живым человеком.