Барбара Картленд - Леди и разбойник

– Ты вышла из кареты – и любовь захватила мое сердце. Ты была такая крошечная, совсем ребенок – самый очаровательный, прелестный ребенок в моей жизни!

– О Люций!

Пэнси спрятала лицо у него на груди.

– К нам приближается верный Гарри, я должен ехать, любимая, но помни, я буду все время думать о тебе. Я прошу тебя дать мне что-нибудь на память.

Пэнси достала благоухающий жасминовыми духами платочек, которым Гарри завязывал ей глаза. Люций прижал его к губам и спрятал во внутренний карман камзола. Он снова притянул девушку к себе и, целуя, прошептал:

– Я люблю тебя! Я всем сердцем люблю тебя, моя милая Пэнси. Я готов отдать за тебя жизнь, ибо нет большего счастья на всем белом свете, чем даришь мне ты.

На дороге показался Гарри. Люций поцеловал девушку, и не успела она вымолвить и слова, как он исчез, словно его и не было. Только что стоял рядом, а в следующее мгновение на этом месте лишь темнели деревья. Пэнси вспомнила, что при первой встрече ее поразило, как легко и бесшумно он передвигался.

– Вот вы где, ваша милость! Я боялся, что вы не дождетесь меня, – воскликнул Гарри, запыхавшись от быстрой езды.

– Извини, Гарри! Сократ хотел размять ноги, а я забыла, что твоя лошадь не столь резва.

– Немногие могут соперничать с Сократом, миледи!…

Они не спеша тронулись в путь, и минуту спустя Пэнси спросила:

– Сколько с ним человек?

– Трое, миледи, да мой сын Джек, – ответил Гарри.

– Всего пять… Я рада, что он не один.

– Они сделают все для его светлости, – заверил старик. – Он спас им жизнь, и если потребуется, они отдадут за него жизнь.

Пэнси теперь понимала, почему Люций никогда не попросит отсрочить или отменить приговор: он не бросит людей, за которых в ответе, без него они станут легкой добычей королевских ищеек. Хотя слезы закипали на глазах Пэнси от рыцарского поступка кузена, беспомощность и отчаяние охватили ее. Как ей обрести любимого?

Радость, охватившая ее при встрече с Люцием, улетучилась. Обратная дорога в Лондон показалась девушке долгой, в конце пути Пэнси почувствовала огромную усталость. От жизни ей было больше нечего ждать, будущее казалось мрачным и безрадостным. Слезы медленно текли по щекам, она их не вытирала. Пэнси ехала в ночи, не разбирая дороги перед собой.

Барбара Кастлмэн, сидящая у окна своей малиновой гостиной, являла собой необыкновенное зрелище. Солнечные лучи, преломляясь в оконном стекле алмазной огранки, сияли на темно-каштановых волосах, делая их огненно-рыжими, подчеркивали ослепительную белизну кожи, оставшейся безупречно гладкой даже после однажды перенесенной оспы.

Отливающее перламутром атласное платье имело такое глубокое декольте, что даже не отличавшиеся скромностью придворные дамы удивленно вскидывали брови. На белоснежной груди сверкало ожерелье из темно-красных рубинов – подарок короля после бурной сцены, когда ее алчность в который раз восторжествовала над желанием монарха экономить на всем.

Гостиная была под стать хозяйке. Картины из королевской коллекции, мебель, стоявшая прежде в парадных комнатах дворца, абиссинский ковер, поражающий узорами ручной работы, служили эффектным обрамлением самой экстравагантной женщины Британии.

На фоне этой роскоши бросался в глаза вспотевший от страха капрал, которого Барбара допрашивала, – в красном мундире, засаленном и расползающемся по швам. Ботинки давно требовали ремонта, ремни, крест-накрест перепоясывающие его фигуру, почти истлели.

О себе он мог многое рассказать. И о том, что жалованье выплачивается не вовремя, что еда в казарме отвратительная, а оружие либо допотопное, либо нуждается в починке. А также о том, что в армии и на флоте денег катастрофически не хватает, корабли гниют в гаванях, поскольку у адмиралтейства не хватает средств для выхода в море.

Но леди Кастлмэн, которая получала от короля щедрые дары, личная жизнь и чувства несчастного капрала совсем не волновали. Любой человек был для нее всего лишь средством для достижения собственных целей, и сейчас она клещами вытягивала из него сведения о событиях прошлой ночи.

– Продолжай, – приказала она, едва капрал умолк. – Что случилось потом?

– Мы подошли к окну, мадам… то есть, миледи… и увидели не разбойника, а леди в кресле.

– Леди? – воскликнула Барбара. – А как она выглядела? Опиши ее.

Рассеянно слушала она сбивчивое бормотание капрала, поскольку сразу поняла, кто находился в библиотеке в Стейверли. У нее были ушлые доносчики, и она знала почти все, что происходило во дворце. Когда ранним утром ей сообщили, что Пэнси выехала из конюшни темной ночью в сопровождении одного лишь конюха и возвратилась на рассвете, она немедленно запустила свою шпионскую сеть в действие. Не нужно было обладать богатым воображением, чтобы связать исчезновение Пэнси из дворца со странными обстоятельствами неудавшегося похода сэра Филиппа Гейджа и Рудольфа в поисках, пользующегося дурной славой, разбойника, о чем Барбаре незамедлительно было доложено.

Леди Кастлмэн отдавала себе отчет, что стремление Рудольфа поймать разбойника далеко не бескорыстно. Еще когда он заговорил о праве на получение титула маркиза, стало ясно, что у него есть какая-то тайна. Огромный опыт общения с мужчинами научил ее четко распознавать, когда они лгут, а когда скрывают правду. Заверения Рудольфа, что он единственный уцелевший наследник рода, звучали фальшиво, и Барбара тут же сообразила: значит, есть кто-то другой, у кого больше прав на наследство.

Впрочем, это мало волновало Барбару, и она не стала бы вмешиваться в дела Рудольфа и не ударила бы палец о палец, чтобы вывести его на чистую воду, если бы не его растущий интерес к кузине. Барбара поклялась отомстить графине Дарлингтон и ее племяннице за оскорбление, нанесенное ей в день возвращения короля в Уайтхолл. Отказ графини познакомиться с ней не остался незамеченным придворными. История передавалась из уст в уста, и хотя знаки внимания, оказанные королем, вернули ей власть и положение, занимаемое Барбарой до его женитьбы, она понимала, что многие жаждут ее падения, с тем, чтобы разорвать с ней всякие отношения. Сам по себе эпизод казался незначительным, но такое при дворе произошло впервые, и в душе Барбары остался горький осадок. Она затаилась и только ждала благоприятного случая, зная, что рано или поздно он представится и графиня или Пэнси окажутся у нее в руках.

Исходя из собственного жизненного опыта, она не сомневалась: у каждого человека есть тайна, которую он стыдится или хотел бы скрыть, поэтому нисколько не удивилась, когда лакей, приставленный ею следить за комнатами графини, доложил, что прошлой ночью Пэнси тайно уезжала из дворца. Она выслушала его и щедро наградила.

– Наблюдай с особой тщательностью, – наставляла она лакея. – Если потребуется, приударь за ее служанкой. Женщины всегда лучший источник информации.

– Ничто не ускользнет от меня, миледи, – пообещал лакей, однако не сказал Барбаре, что уже пытался подкатить к Марте, но в ответ получил хорошую оплеуху.

Он считал себя видным парнем, так что самолюбие его было задето. Желая свести счеты со служанкой, лакей согласился бы наблюдать за Пэнси и без щедрого вознаграждения.

Барбара не удивилась, что Рудольфу и Филиппу Гейджу не удалось схватить Белоснежное Горло. Она была невысокого мнения о сообразительности Рудольфа, а королевскому судье, по ее мнению, удавалось выслеживать свои жертвы только потому, что они были еще глупее, чем он. Ей казалось необъяснимым, что в мире, где новости молниеносно распространяются самыми немыслимыми способами и многочисленными осведомителями, Филипп Гейдж заранее объявил королю о своих планах. Всегда существовала вероятность того, что какой-нибудь слуга, услышав о намерениях своего господина, расскажет о них приятелям, а те – дальше, и вот уже всем все известно, а ворам и жуликам – в первую очередь. Поэтому неудивительно, что разбойнику удалось ускользнуть, удивительно другое – что именно Пэнси предупредила его.

По мере того как капрал рассказывал, с трудом подыскивая нужные слова, Барбара все отчетливее представляла сцену в библиотеке… Пэнси, притворяющаяся спокойной, вдруг вскрикивает, испуганная внезапным вторжением солдат. Разочарованные Рудольф и Филипп Гейдж понимают, что птичка улетела через заднюю дверь. Королевский судья покорно выслушивает гневную речь Пэнси, солдаты смущены… Барбара представила и огромный дом, в котором безуспешно ведется обыск. Да, только такой напыщенный осел, как сэр Филипп, мог подумать, что, в то время как он и его солдаты ломятся в двери и окна, добыча терпеливо дожидается его. Она хорошо представляла, как судья, удрученный, плетется с людьми обратно, даже не помыслив о том, что после их отъезда разбойники вполне могут вернуться. Словом, дело было заранее обречено на провал. В результате сэр Филипп и Рудольф выставили себя в смешном свете, а она получила ценные сведения. Теперь ясно, что Белоснежное Горло каким-то образом связан с Рудольфом, а Пэнси настолько увлечена этим человеком, что поставила на карту свою репутацию, если не жизнь, предприняв рискованную поездку, чтобы предупредить его.

Косноязычный капрал закончил рассказ и вытер пот со лба. Он выложил Барбаре все до мельчайших подробностей, все, что знал, и был как выжатый лимон. За такое усердие требовалась щедрая оплата, и она достала три гинеи из кошелька, лежавшего перед ней на столе. При виде такой огромной суммы глаза его засветились радостью. Когда дворецкий леди Кастлмэн предложил ему добывать для ее светлости сведения, за которую щедро заплатят, он рассчитывал в лучшем случае на одну гинею, а то и меньше, если даже сведения будут представлять интерес. За всю жизнь у него не было таких денег, и, вспомнив постоянную задержку жалованья и хорошенькую трактирщицу из «Трех подков», он моментально повеселел при мысли, что неожиданно разбогател.

Барбара, заплатив капралу, улыбнулась ему. Это была ни к чему не обязывающая улыбка женщины, желавшей нравиться независимо от того, знатен и богат мужчина или нет. Ее улыбка вместе с гинеями, зажатыми в потной руке, привела капрала в полное замешательство. Он и его приятели не считали Барбару дурной женщиной, хотя между собой и называли ее «королевской шлюхой», отпуская в ее адрес непристойные шуточки, впрочем, как и большинство жителей Лондона. В то же время капрал и многие другие мужчины не находили ничего зазорного в том, что король наслаждается жизнью. Он достаточно настрадался за Ла-Маншем, сейчас другие времена. Это была уже не та Англия, где властвовали Кромвель и его сподручники со своей дурацкой стрижкой и зловещими лицами. Веселая Англия осталась веселой, и почему бы королю не поразвлечься, если хочется? Если их король желает иметь любовницу, то пусть это будет милашка из милашек!

Правда, в их роте некоторые сплевывали, завидев ее, считая всех женщин при дворе шлюхами, говорили, что в Уайтхолле с жиру бесятся, однако капрал к таковым не принадлежал, и когда Барбара улыбнулась, он почувствовал, как ретиво забилось сердце, и, от охвативших его чувств, зарделся.

Барбара обладала прирожденной способностью заставлять мужчин охотно служить себе, и в этот момент, если бы потребовалось, капрал с радостью отдал бы за нее жизнь. Ему захотелось чем-то порадовать женщину, а она еще раз улыбнулась ему призывно, пленительно.

– Спасибо, капрал, можете идти, – сказала Барбара. – Если мне потребуется узнать что-нибудь еще, я пошлю за вами.

– Спасибо, мадам… то есть, миледи… огромное спасибо, – бормотал он, неловко пятясь к двери, понимая, что беседа окончена.

Он уже дошел до коридора и лакей собрался проводить его в помещение для прислуги, где его ждала здоровенная кружка эля, как вдруг остановился, и на лице появилось несвойственное ему выражение – капрал думал… Этому занятию капрал предавался не часто – в армии солдат подчиняется приказам, от него вовсе не требуется проявлять инициативу или выказывать ум, если и допустить, что таковой имелся. Но сейчас голова капрала работала!

– Мне нужно вернуться туда, – заявил он лакею, показав на дверь, из которой только что вышел.

– Это еще зачем? – подозрительно спросил лакей. – Тебе ведь заплатили, да?

Капрал кивнул.

– Тогда аудиенция закончена! Пока ей не потребуется что-нибудь еще, денег больше не получишь. Пошли, я не могу ждать тебя здесь весь день.

– Мне нужно вернуться! – настаивал капрал. – Я кое-что вспомнил!

«Баран и есть баран! Уперся, не сдвинуть с места. Видите ли, ему еще что-то надо сказать», – подумал лакей с раздражением, но делать было нечего, и он пошел доложить, бросив на ходу:

– Ну, смотри! Если обманул, получишь по загривку.

Барбара писала, сидя за секретером, и была очень недовольна, что ей помешали.

– Вспомнил? – вскинула изящную бровь фаворитка. – Но, кажется, он все рассказал. Настаивает, говоришь? Хорошо, пропусти его.