«Ни один человек не отважился бы броситься в эту пучину», – рассудил Рудольф. Одно утешало: несмотря на то, что она уже начала злиться и в воздухе попахивало грозой, до настоящей бури было еще далеко.

Рудольф приложился к ручке и, притянув Барбару к себе, поцеловал в губы. Она резко высвободилась из объятий:

– Не прикасайся ко мне. Я посылала за тобой, так как желаю знать правду. Кто этот человек?

Рудольф понял, кого она имеет в виду, но, выгадывая время, спросил с невинным видом:

– О ком идет речь?

– Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю, – резко ответила Барбара. – Я хочу знать настоящее имя разбойника, которого называют Белоснежное Горло.

– Но почему ты спрашиваешь меня? Всей информацией по этому делу, если она вообще существует, располагает Филипп Гейдж.

Барбара метнула на него такой злобный взгляд, что он попятился.

– Не увиливай от ответа, – повысила голос Барбара. – Ты прекрасно знаешь, кто такой Белоснежное Горло, впрочем, я и сама кое-что выяснила.

– Тогда тебе следует рассказать мне то, чего не знаю я, – ответил Рудольф.

Их взгляды встретились, и он заставил себя выдержать взгляд Барбары. На лбу его выступили капельки пота.

– Лжец! – вскипела она. – Ты такой же трус, как и все остальные. Дрожишь как овечий хвост. Почему ты не говоришь мне правду, а притворяешься, будто ничего не знаешь? Не потому ли, что Белоснежное Горло – настоящий маркиз Стейверли, а ты – негодяй, замышляющий убить или выдать его, чтобы наследовать титул?

Рудольф даже не попытался опровергнуть ее обвинения.

– Откуда тебе это известно? – спросил он хрипло.

– Сообразила! – торжествующе вскричала Барбара. – Во-первых, ты мечтаешь, чтобы его поймали, иначе чем объяснить твой повышенный интерес к правосудию? Во-вторых, между вами поразительное сходство! Хотя большую часть его лица скрывала маска, все-таки не трудно было заметить, как вы похожи! Почти одного роста, и походка одинаковая. Вот только тембр голоса у него мягче и, я бы сказала, более мужской. Наверняка без маски он выглядит предпочтительнее тебя, и во взгляде есть то, чего тебе так не хватает.

– Прекрасно! И когда ты собираешься увидеть его без маски? – подавшись вперед, спросил Рудольф.

Глаза его сверкнули. Барбара, наблюдая за ним, безошибочно угадала его мысли.

– Если ты думаешь, что Белоснежное Горло схватили, то ошибаешься. Да, я хочу увидеть его без маски. Поэтому ты должен сказать, где мне найти разбойника.

Рудольф с искренним изумлением смотрел на нее.

– Но… но откуда… мне знать?

Он даже стал заикаться.

– Как откуда? Он же твой двоюродный брат!

Рудольф всполошился:

– Что ты собираешься делать, черт возьми? Ты хочешь погубить меня вместе с ним? Или мне необходимо заявить, что отказываюсь от права на поместье, поскольку законный наследник жив-здоров? Ты же обещала мне помочь, Барбара. Или у тебя такое странное понятие о помощи?

– Ты законченный идиот! – выпалила Барбара. – Мне нет до тебя никакого дела, мне наплевать также на твое право наследовать титул. Да ты и сам знаешь, что не получишь его. Я хочу увидеться с твоим родственником по прозвищу Белоснежное Горло. Я хочу с ним поговорить.

– Но это невозможно! Никто не знает, где он скрывается.

Барбара откинулась на высокую спинку стула и, прищурившись, посмотрела на Рудольфа.

– Никогда не думала, что ты настолько глуп, – произнесла она спокойно, будто сделала важное открытие после утомительных поисков истины. – В одну из ночей ты влип в авантюру, отправившись на поиски разбойника. И, как понимаю, остался с носом. Ну и куда же ты ездил его искать, если не секрет?

– Мы ездили в Стейверли. До меня дошли слухи, что Белоснежное Горло и его приятели нашли там себе пристанище. Однако в поместье шайку не обнаружили. Я попал в глупое положение. Впрочем, все объяснялось просто: моя кузина Пэнси оказалась там раньше и предупредила Люция, он улизнул через заднее крыльцо, пока мы подбирались к парадному.

– Умно, нечего сказать! – фыркнула Барбара. – Хороший охотник, надеясь отловить лису, обкладывает все выходы и входы, в противном случае остается ни с чем, как бы ни старался.

– Легко быть умным после дела, – заметил недовольный Рудольф.

– Ну и кто же твой осведомитель? – Барбара упрямо гнула свою линию.

– То есть, кто мне сообщил, что Люций в Стейверли? Стоит ли упоминать о нем!

– Нет, ты все-таки скажи!

– Конечно женщина! Кто же еще, – смутившись, ответил Рудольф.

– Кто она?

– Ты с ней не знакома!

– Я спрашиваю – кто она?

– Ее зовут Моль Птит.

– Где ее можно найти?

– Заправляет в «Зеленом змие» в конце Флит-стрит.

– Почему она сообщила именно тебе?

Рудольф совсем растерялся. Терпение Барбары лопнуло.

– Да ради всего святого, говори же наконец, не сиди как глухонемой болван. Она в тебя влюбилась, ясное дело. И если ты думаешь, что я буду тебя ревновать ко всякой уличной шлюхе, то глубоко ошибаешься.

– Я тогда выпил, – сказал Рудольф извиняющимся тоном, – а ты была с королем…

– Мои дела тебя не касаются, – отрезала Барбара. – Ну и что девчонка рассказала?

– Ничего особенного, – пожал плечами Рудольф. – Что я очень похож на моего двоюродного брата. Она, правда, не знала, что он мой родственник, но я понял, о ком идет речь, и начал осторожно ее выспрашивать. Выяснилось, что кое-кто из шайки Люция наведывается туда за горячительным. Одному из них Моль приглянулась. Она хорошенькая, чего уж тут… Моль вызвалась доставить поутру товар на своей подводе. Тот, ясное дело, согласился. Он уехал на заре, когда еще не рассвело, и у нее мелькнула мысль, что парень не хочет, чтобы его видели при свете дня. Место, куда Моль доставила товар, по ее описанию было окраиной парка в Стейверли. Парень ее встретил не один. Помощник поразил ее сходством со мной. И еще она отметила у него манеры настоящего джентльмена. Разбойник, расплатившись с ней, взял клятву никогда никому не рассказывать, кого она видела и куда ездила. Она держала обещание, пока не познакомилась со мной. Пошли расспросы – кто это как две капли воды похож на меня? Не брат ли?

– Следовательно, ты уже знал, кто живет в Стейверли?

– Я тебе еще раз повторяю: лучшего места, чем Стейверли, не найти. К сожалению, сейчас огромный дом заброшен и необитаем. В нем множество тайников, подземных ходов, винных подвалов и укромных мест, нужно только хорошо их знать. Мог ли я предположить, что в заброшенном доме обитает шайка разбойников?

– Любопытно, может ли этот Белоснежное Горло туда вернуться после того, как вы там побывали?

– Думаю, что да. Того же мнения и Филипп Гейдж. Просто он пока выжидает.

– А ты? Ты тоже выжидаешь? – открыто спросила Барбара, уже зная ответ.

Рудольф вспыхнул:

– Проклятие! Ты же знаешь, в каком положении я нахожусь. Сама же две недели назад одолжила мне денег! Нет-нет, мне они очень помогли, но, увы, ненадолго…

– Ну теперь, когда твоя кузина на свободе, не попросить ли мне ее помочь тебе? – задела за живое Барбара Рудольфа.

– Она поможет, – выдержал удар Рудольф. – Не сомневайся.

Голос его стал резким. Барбара, увидев на его лице решительное выражение, наклонилась к нему:

– Ну и что ты собираешься для этого предпринять?

Пока Рудольф посвящал ее в свои планы, от него не ускользнула едва заметная усмешка на лице Барбары. Протянув руку, она взяла со стола вышитый бисером кошелек, полный денег, которыми обычно расплачивалась за разные «шпионские» услуги. Достав десять флоринов, она презрительно швырнула их Рудольфу. Деньги покатились к его ногам. С минуту он тупо смотрел на них и, казалось, не верил, что они настоящие.

– Деньги твои, – сказала Барбара. – Они тебе пригодятся. Кое-что разузнаешь, получишь еще. Сведения стоят денег.

Рудольфа охватила ярость. Швырнув деньги, она унизила его. И денег было явно недостаточно, чтобы ему спастись, – он давно жил не по средствам. Их не хватило бы даже на скудное пропитание. Для тех, к кому Барбара благоволила, золота у нее имелось в избытке, серебром она расплачивалась крайне редко. В кои-то веки появлялась в ее руке серебряная монетка, и Рудольф понял: она нарочно собирала их, чтобы посмеяться над ним.

Ему следовало сейчас встать и удалиться или, еще лучше, швырнуть деньги ей прямо в лицо, но он был чертовски голоден. Рудольф медленно наклонился, собрал монеты и положил в карман. Затем распрямился и посмотрел на женщину, которую когда-то любил как никого в своей пустой распутной жизни.

Она сидела, лениво развалясь, поставив ногу на обтянутую бархатом скамеечку. Глубокий вырез платья обнажил плечо, глаза опущены, рот вызывающе приоткрыт, она пустила в ход свои чары, и это тоже была насмешка над ним.

Вдруг он осознал, что ненавидит ее, ненавидит за ту пучину страсти, в которую швырнула, за чувства, которые в нем вызвала, за то, что требовала не возвышенной любви, а самой примитивной, похотливой страсти. Он смотрел на нее и знал, что она ждет, намеренно возбуждая в нем желание, когда он бросится к ее ногам, хотя только что унизила его, как слугу, швырнув подачку, как пса, бросив кость.

Откинувшись на спинку стула, обитую алым бархатом, Барбара выглядела очень обольстительно. Поэтому и велела перенести к себе этот роскошный предмет из будуара короля. Она ждала, красуясь в самой соблазнительной позе, но он уже был свободен от нее. Не произнеся ни единого слова, внутренне сгорая от стыда, Рудольф повернулся и вышел, хлопнув дверью.

Оставшись одна, Барбара потянулась и зевнула. Забавно все-таки унизить дурака! Досадно, конечно, что он ушел, когда она меньше всего того ожидала, но сейчас это ее мало волновало. Ее занимали более важные мысли, и для того чтобы осуществить задуманное, надо было сосредоточиться на главном, отбросив ненужные эмоции.

Она села за секретер и после некоторого раздумья написала что-то на листке бумаги. Растопив воск, куда было добавлено сусальное золото, запечатала записку печаткой. И воск, и печатку она выпросила у короля только потому, что таких вещиц в Англии еще не было, королю их прислала сестра из Франции.

Она поднялась со стула, держа конверт в руке, как вдруг поняла, что допустила промашку, и снова села. Обыкновенная сургучная печать вызовет меньше подозрений, решила Барбара и вновь запечатала послание. Схватив золотой колокольчик, стала трезвонить, пока не явился слуга. Обругав за медлительность, велела ему в мгновение ока прислать к ней форейтора.

Тот явился с небольшой задержкой. Коротышка с белесыми ресницами и бегающими глазками говорил бессвязно, не открывая рта. Видавшие виды бриджи, мятая и несвежая рубаха ему и самому, похоже, радости не доставляли, ибо с порога он начал извиняться за свой внешний вид: мол, не хватило времени облачиться в униформу.

– Для моего задания ты одет в самый раз, – отрезала Барбара. – Именно в таком виде тебе там следует показаться. Понял?

Форейтор на всякий случай кивнул, хотя на самом деле ничего не понял. Барбара подошла к столу и взяла кошелек. Звон монет изменил лицо парня, сделав его алчным. Играя кошельком, Барбара не торопилась его открыть, а села около секретера и велела внимательно выслушать ее.

Часов через десять после этих событий Барбара медленно катила в карете по пыльной проселочной дороге, время от времени поглядывая в окно. Когда Лондон остался позади, она приказала кучеру ехать быстрее. Лошади припустили, с трудом волоча громоздкий экипаж. Вечер выдался душный, безветренный. Барбаре казалось, что они еле плетутся, и, непрестанно высовываясь в окошко, торопила кучера.

– А ты уверен, что мы правильно едем? – закричала она в очередной раз.

– Да, миледи, уверен. До леса еще около полумили!

Вздохнув с облегчением, Барбара откинулась на подушки. До этого они проехали миль пятнадцать, и всего за час одолели это расстояние.

На леди Кастлмэн был туалет необыкновенной красоты. Она не стала переодеваться после ужина у короля. Чарльз по окончании ужина намеревался проводить ее до покоев, но она, сославшись на головную боль и плохое самочувствие, заявила, что не расположена к вечерним развлечениям и собирается немедленно лечь спать. Король не поверил, решив, что это очередные уловки, но Барбара настояла на своем, прекрасно понимая, что, если он придет, избавиться от него будет невозможно. Чарльзу ничего не оставалось другого, как сесть играть в карты, а Барбара выскользнула из комнаты и заторопилась во двор, где ее уже ждала карета.

Все шло по намеченному плану. Как и посланный раньше форейтор, кучера были одеты не в обычные яркие ливреи, которыми отличались слуги леди Кастлмэн, а в поношенную одежду, чтобы у каждого встречного не возникло вопросов, что за важная персона едет из Лондона в провинцию. Наоборот, глядя на них, приходило в голову, что после визита в столицу карета плетется домой. Глаза прохожих, скользнув взглядом, не задерживались на этой повозке. Барбара же на всякий случай старалась не маячить в окне – вдруг кто-нибудь узнает ее.