Конни Мейсон - Леди-колдунья

Лондон, 1763 год

Редкий туман стелился по сырой земле, время от времени поднимаясь вверх, свинцово-серое небо серебрилось слабыми рассветными лучами. Подросток, в котором уже угадывался будущий мужчина, устроившись за деревьями, не отрывал своих серебристых, необычного цвета глаз от происходящего.

Ему и в голову не приходило, что на некотором расстоянии от него, слева у дорожки, стоит закрытая карета и из окна выглядывает бледная женщина необычайной красоты, с чудесными фиалковыми глазами, полными ужаса. Они были прикованы к поляне, где стояли двое мужчин.

Она громко вздохнула, когда каждому из них по очереди поднесли ящик, в котором лежала пара великолепных дуэльных пистолетов. Подросток тоже вздохнул, и лицо его исказила гримаса.

Покончив с формальностями, дуэлянты стали спина к спине, высоко подняв пистолеты. Сердце подростка бешено колотилось. И мальчику, и женщине велено было оставаться дома. Но у обоих были свои причины отправиться к месту дуэли. Было и нечто общее, что привело их сюда, — любовь.

Дуэлянты остановились, медленно повернулись, прицелились. Выстрелы раздались одновременно, и один из дуэлянтов рухнул на землю. Крик отчаяния сорвался с бескровных губ мальчика, слившись с душераздирающим воплем женщины.

Высокий бледный мужчина, очевидно врач, опустился на колени перед убитым. Покачав головой, он повернулся, взглянул на второго дуэлянта и беспомощно развел руками, давая понять, что бессилен что-либо сделать. Небрежно пожав плечами, победитель нетерпеливо повернулся к поджидавшей его карете как раз в тот момент, когда врач наклонился, чтобы укрыть лицо поверженного носовым платком.

Мальчик с ненавистью смотрел вслед карете, которую поглотила мгла.

— Ты когда-нибудь заплатишь за это! — крикнул он безмолвному небу и потряс кулаком. — Я отберу у тебя самое дорогое, как ты только что отобрал у меня!

Из глаз его хлынули слезы. Вся его ярость сосредоточилась на одном человеке и на его неверной жене. Ярость, которая поработит его тело и душу на многие годы, пока он не превратится в мужчину, способного ждать часа отмщения. Неверными шагами он выбрался из своего укрытия и оцепенел, став на колени перед телом, распростертым на земле. Неожиданно плечи его распрямились. За эти короткие мгновения он превратился в мужчину.

Сидевшая в карете женщина в изнеможении опустилась на подушки. Смерть одного из дуэлянтов поставила крест на ее собственной жизни. Даже любовь к трехлетней дочке не могла изменить ход событий.

Лондон, 1778 год

Леди Алекса Эшли сделала танцевальное па, и ее многочисленные белые юбки взметнулись вокруг стройных лодыжек. Все ее надежды были связаны с балом в честь ее помолвки, и теперь ее фиалковые глаза взволнованно блестели. Ее отец, сэр Джон Эшли, наперсник и советник короля Георга III, скоро объявит о помолвке и предстоящей свадьбе дочери с лейтенантом королевского флота Чарлзом Уитлоу. Отец не переставал превозносить достоинства жениха, человека весьма заурядного и скучного, пока сама Алекса не уверовала, что Чарлз и есть тот самый принц, которого она ждала.

Конечно, Чарлз был молод, хорош собой и до безумия влюблен. И он был богат. А что еще нужно девушке в восемнадцать лет? Конечно, брак с Чарлзом рассеет все ее сомнения. Чарлз будет прекрасным мужем, добрым, внимательным, любящим. Не важно, что ее душа не поет от радости, когда он ее целует. И что ее тело тоскует по чему-то неведомому. Она надеялась, что со временем Чарлз научит ее тело отзываться на его ласки. Алекса кокетливо улыбнулась, когда Чарлз обвил рукой ее гибкую талию, и склонила голову ему на плечо.

— Вы счастливы, дорогая? — спросил Чарлз. Алекса колебалась всего мгновение.

— Конечно, Чарлз. А вы?

— Нет слов, чтобы выразить мой восторг, — заверил ее Чарлз. — Но я буду еще счастливее, когда мы войдем в нашу спальню и закроем дверь.

— Чарлз! — сердито воскликнула немного шокированная Алекса.

Чарлзу было несвойственно вести себя столь фривольно, но она знала, что это вино придало ему храбрости, и ей стало смешно. Интересно, окажется ли Чарлз таким же страстным, как герои романов, которыми зачитывалась Эшли.

Холодные серые глаза стоявшего в противоположном конце комнаты Адама Фоксуорта не отрывались от тонкой, стройной фигуры, окутанной девственным белым одеянием, которая, казалось, тает в объятиях одетого в военную форму молодого жениха. Он всматривался в ее лицо, красивое, изящное и хрупкое, лицо странных контрастов, с глубокими фиалковыми глазами в черной бахроме ресниц, которые поблескивали на кремовой коже, полупрозрачной, словно алебастр. Губы у нее были пухлые и чувственные. Черные как вороново крыло блестящие волосы были искусно уложены, выбивались лишь непокорные прядки.

Адама буквально пленила Алекса Эшли. В талии она была тонка, но пышные груди волнующе поднимались над низким квадратным вырезом. Когда она поворачивалась, он видел соблазнительный изгиб ее спины и покатых плеч. Под пышной юбкой угадывались длинные, стройные ноги. Он с усилием оторвал взгляд от красавицы и мысленно сосредоточился на ее отце, Джоне Эшли, которого ненавидел. Его ненависть и жажда мести были все так же неистовы, хотя прошло долгих пятнадцать лет. Эти одинокие годы лишь укрепили его решимость. Наконец вмешалась судьба и настал момент отмщения.

— Ты не передумал, Адам?

Адам неохотно отвел взгляд от танцующей красавицы и гневно посмотрел на сообщника.

— Об этом не может быть и речи, — пылко проговорил он. — Разве Джон Эшли тогда передумал? Ты меня уже достаточно хорошо знаешь, Мак, и должен понимать, что я не нарушу клятвы, которую дал, когда был совсем еще молод.

— Не делай этого, Адам, прошу тебя, — умоляюще проговорил Мак, внимательно глядя в серебристые глаза своего друга. — В конце концов ты навредишь только этой невинной девушке и самому себе.

Адам печально улыбнулся и провел пальцами по золотисто-рыжеватым волосам.

— Она — отродье дьявола и его супруги, как может она быть невинной?

— Образумься, Адам. Эта девушка ничего не знает о задуманной тобой вендетте.

— Скоро узнает, — холодно отозвался Адам, снова устремив ледяной взгляд на леди Алексу.

— Адам, — не унимался Мак, — оставь это. У нас есть дела поважнее. Ты же знаешь, капитан Джонс…

— Замолчи, болван! — гневно прошипел Адам. — Или ты хочешь, чтобы весь Лондон узнал, зачем мы здесь? Ничто не помешает мне выполнить свой долг. А о девушке не беспокойся. В отличие от ее отца я не совсем бессердечен. Я намерен воспользоваться ею и не стану убивать.

Алекса не могла не заметить высокого привлекательного мужчину в сером. Он следил за каждым ее движением, и когда, обернувшись, она встретилась с ним взглядом, то была потрясена враждебностью, сверкнувшей в его прищуренных глазах. Он с насмешливым видом поклонился Алексе, и в ее душе шевельнулось недоброе предчувствие. Его силу и мужественность подчеркивали покрой и цвет его одежды. По сравнению с ним остальные мужчины, в том числе и Чарлз, выглядели какими-то немощными.

Рядом с мужчиной в сером стоял мужчина такого же роста, с огненно-рыжими волосами и бородой. Его бицепсы не оставляли сомнения в недюжинной силе, которой он обладал, ясные синие глаза весело поблескивали. И одному, и другому было лет тридцать.

— Кто этот человек, Чарлз? — спросила Алекса. — Одетый во все серое. Я никогда его не видела. Он не из ваших друзей?

Чарлз повернул голову и тут же встретился с ледяным взглядом Адама Фоксуорта.

— Видит Бог, он не из числа моих друзей! — Чарлз передернул плечами. — Я думал, его пригласил ваш отец.

Алекса разочарованно вздохнула:

— Но вы знаете, кто он?

— Житель колоний, приехавший получить наследство. Племянник какого-то графа, дядюшка умер и оставил в отдаленной части Корнуолла землю. Слава Богу, он не из тех подстрекателей, которые сражаются бог весть за что. Пенуэлл, вот кто это, граф Пенуэлл. Его наверняка пригласил ваш отец.

— Наверняка, — повторила Алекса, пораженная неприкрытой враждебностью этого человека. Ведь она видит его впервые. Откуда же такая ненависть?

— Здесь очень жарко, давайте выйдем на воздух, — неожиданно предложил Чарлз. — Побудем наедине. Последние несколько дней мы все время на публике.

Они вышли через высокое французское окно, и Чарлз повел ее в уединенную часть огромного сада в загородном поместье ее отца неподалеку от Лондона. Они не знали, что на некотором расстоянии от них, крадучись, идет высокий мужчина в сером. Когда они подошли к беседке, Чарлз на мгновение замешкался, а потом потянул Алексу внутрь. Она села рядом с Чарлзом на одну из кушеток.

Молчание затянулось. Первой его нарушила Алекса:

— Вы слышали сегодня разговор о Лисе и тех неприятностях, которые его корабль, «Серый призрак», причиняет нашему флоту?

Чарлз усмехнулся, придвигаясь к ней поближе:

— От этого проклятого Лиса нам один вред. Он пустил ко дну шесть кораблей. Недаром носит фамилию Лис. Так же коварен и хитер. Налетает как смерч, наносит удар и исчезает, словно призрак.

— А вы когда-нибудь видели его судно? — с любопытством спросила Алекса.

— Один раз. И то издали. Наш корабль погнался за ним, но его судно, казалось, поглотило море. Чего бы только я не отдал, чтобы настичь Лиса и его пиратов.

— А разве он пират?

— Он занимается каперством, а это одно и то же. Проклятые мятежники перешли все границы. Их действия санкционированы правительством. Ходят слухи, будто больше двух тысяч вооруженных каперов снуют по морям, имея на борту более восемнадцати тысяч орудий и семидесяти тысяч бойцов. Остается лишь гадать, как этим разбойникам удалось так организоваться.

— А они могут победить? — спросила Алекса, чувствуя невыразимую симпатию к смельчакам, отважно сражающимся за свою свободу.

— Никогда, — уверенно ответил Чарлз. — Наш флот самый сильный в мире, так же как и наша армия. Мы непобедимы.

Она всегда ценила собственную независимость и сочувствовала героической борьбе Америки. После безвременной кончины ее матери пятнадцать лет назад отец предоставил ей полную свободу. Не случись этого, Алекса боролась бы за нее, восстав против несправедливости.

Поглощенная своими мыслями, Алекса не заметила, как Чарлз расстегнул застежки на спинке ее платья, пока прохладный ночной воздух не коснулся ее тела.

— Что выделаете, Чарлз? — возмущенно спросила она.

— Мы помолвлены, Алекса, — обиженно произнес Чарлз. — Завтра я ухожу в море и вернусь только за несколько дней до нашей свадьбы. Что плохого, если мы вступим в брачные отношения заранее? Я вас хочу, Алекса.

И не дожидаясь ответа, Чарлз буквально набросился на нее. Его неловкие поцелуи и толстые неуклюжие пальцы вызвали у нее отвращение. Много раз за последнее время она представляла себе близость с Чарлзом, но то, что происходило сейчас, было совсем не похоже на ее мечты.

— Чарлз, ведите себя прилично, — строго произнесла она. Однако ее слова не охладили его пыла. — Вы же знаете, мы не можем… мы не можем… сделать то, что вы хотите. Это нехорошо. И потом, вы пьяны. Уберите от меня руки!

Совершенно обезумевший при виде ее молочно-белых грудей, немного обнажившихся от его попыток стянуть с нее лиф, Чарлз, одурманенный алкоголем, был одержим одной целью — овладеть Алексой.

Алекса услышала, как тонкая ткань ее бального платья рвется, и решила пустить в ход зубы и ногти. Она впилась ему в лицо своими длинными ногтями, и он выругался, когда они оставили на его щеках кровавые борозды.

— Ч-что эт-то значит, милочка? Я не сделаю вам больно. Если вы меня любите, то не должны сопротивляться. Просто лягте на спину и расслабьтесь.

Он силой уложил ее на кушетку и лег на нее. Он обслюнявил ей груди и пытался задрать юбки. Только сейчас она поняла, что он ей противен.

Она хотела закричать, но он впился губами в ее губы.

— Я мечтал об этом, Алекса, — стонал он. — Тебе понравится. Вот увидишь. У тебя груди, как шелк. А какие бедра! Я просто весь горю. Откройся мне, милочка, пока я не взорвался.

Алекса почувствовала, что никогда по-настоящему не знала Чарлза, хотя они были друзьями не один год. Неужели он все это время притворялся? Она поперхнулась, когда он просунул язык ей в рот, и издала хриплый крик, ощутив, что его пальцы вторглись в ее лоно. Чарлз счел ее крик проявлением страсти.

— Вот так, милочка, шевелись, — пыхтел он, собираясь усесться на нее. — Я знал, что тебе понравится. Скоро мы будем мужем и женой, и я смогу делать это так часто, как нам захочется.

Алекса запаниковала. Ведь он ее просто насилует. Никакой романтики! В этот момент она почувствовала, как что-то мокрое и твердое уткнулось ей между бедер. Неожиданно тяжесть с ее тела свалилась.