Бой разгорелся, повсюду яростно сражались: на носу, на корме, на мачтах и даже в каютах.

Везде шла резня, везде царило неистовство. Мери могла сколько угодно себя обманывать, но она видела, что Никлаус испытывает от безумия битвы подлинное наслаждение. Такое же, какое испытывала она сама.

Три часа спустя палубы галиона были залиты кровью. Несколько пиратов остались лежать в этих красных лужах. Никлаус-младший был ранен в плечо — царапина, которой он гордился.

— Их было трое, видал, Барбет? А ты, Комиль, тоже видел? Втроем на меня напали и хотели схватить! — горячился он, показывая, как отбивался.

— Раз уж на то пошло, сказал бы, что их было десять! — насмешливо поддела его Мери. — Иди-ка лучше займись своим порезом. У тебя останется хорошенький шрам, чтобы было чем похвастать.

— Надеюсь, Мери! — уже на ходу бросил Никлаус, но побежал не к судовому врачу, а к Корнелю.

Она только вздохнула, на мгновение пожалев о тех временах, когда Никлаус называл ее мамой. Корнель прав: мальчик стал мужчиной. В каком-то смысле, что тут ни делай, она уже потеряла его.

Мери устало провела рукой по лбу и почувствовала, что он опять пылает. С тех пор как случился выкидыш — а после того еще и недели не прошло, — Мери время от времени бросало в жар. Но это всегда проходило через несколько минут. Она решила поговорить об этом с Кривоногим, судовым врачом. Он, несомненно, даст ей какое-нибудь более подходящее лекарство, чем ром.

На всех трех фрегатах суетились, уносили раненых и делили добычу. Мери издали заметила Корнеля, который вместе с Дунканом и Никлаусом скрылся в каюте на корме галиона. И решила присоединиться к ним.

Когда она вошла в каюту, Дункан теснил капитана галиона, а тот явно не намерен был сдаваться.

— Что тут происходит? — спросила Мери.

— У этого господина есть карта, вот она, на столе разложена, и на ней какой-то остров помечен крестиком. Похоже, там спрятан клад, — ответил Дункан.

Мери искоса взглянула на карту и с трудом сдержала улыбку.

— Вижу, — отозвалась она, приближаясь к капитану галиона, весьма недовольному той ролью, которую пришлось играть.

Мери подняла саблю и ткнула острием ему под подбородок.

— Лучше бы тебе ответить на наши вопросы, — угрожающе процедила она.

— Идите к черту со своими происками. Я не пойду на то, чтобы…

Окончание фразы потонуло в бульканье. Не станет же Мери сводить на нет старания Корнеля и портить удовольствие Никлаусу из-за такого жалкого человечишки!

— Мама, он же вот-вот готов был заговорить! — возмутился Никлаус, внезапно позабыв, что она должна оставаться Мери и только Мери.

— Без него обойдемся, — ответила Мери. — Я уверена, что, сравнив очертания этого острова с тем, что нанесено на наши морские карты, мы определим его долготу и широту.

— А может быть, даже и это не потребуется, — воодушевился Корнель.

Взяв со стола карту, он провел ею над огнем, чтобы проявились слова, написанные лимонным соком.

Мери с трудом удерживалась от смеха. Должно быть, Корнель немало времени потратил на эту подделку. Она получилась грубой, но Никлаус-младший позволил себя одурачить. Глаза у него засверкали, и он едва ли не вырвал карту из рук Корнеля, спеша расшифровать записи.

— Здесь есть координаты! — обрадовался он. — А вот тут написано: три шага на запад и двенадцать на юг, и еще два на запад. Считая откуда? — Никлаус снова провел листком над пламенем свечи. — Край листа оторван…

— В таком случае потребуется немало времени на то, чтобы найти этот остров, — проворчал Корнель.

— Ничего, справимся. Мы ведь не упустим это сокровище, правда, мам?

— Конечно нет, — заверила его Мери. — Но пока что надо распотрошить галион.

— Я этим займусь! — воскликнул Никлаус, пряча драгоценную карту в карман жилета.

— Не пытайся нас обойти, мальчик, — недовольно сказал Дункан, придержав его за руку.

— Не беспокойтесь, капитан. Я сберегу карту надежнее, чем целый полк! — И Никлаус-младший умчался.

— Удачная шутка, — прыснула Мери, — но я сомневаюсь в том, что он оценит ее соль, когда обнаружит, что никакого клада нет.

— Почему это нет? — удивился Дункан. — Ничего подобного, Мери. Карта самая настоящая.

Мери остановилась и подозрительно глянула на Корнеля:

— Я думала, это ты ее нарисовал.

— Я всего лишь положил ее на этот стол, — признался тот.

— Эта карта попала мне в руки две недели тому назад, — объяснил Дункан. — Я играл и проигрывал. В последней партии поставил на кон свой корабль, надеясь отыграться. Пират, против которого я играл, не мог противопоставить этому ничего равноценного, разве что карту. Я согласился. И выиграл.

— Клад спрятал он?

— Нет. Он сам украл карту у некоего Мартина. Собственно говоря, он искал судно, чтобы отправиться за сокровищами. Потому и стал играть, надеясь заполучить мой корабль.

— Почему ты решил объединиться с нами?

— Потому что в одном ты права, — усмехнулся Дункан. — Эта карта указывает координаты Порт-Рояля, ушедшего под воду семнадцать лет тому назад. Пресловутое сокровище теперь лежит на дне, и чтобы его достать, потребуется немалое упорство. Когда Корнель поделился со мной вашими тревогами по поводу Никлауса-младшего, я решил, что неплохо было бы уступить парню этот клад.

— Я очень этим тронута, Дункан. В самом деле тронута, — сказала Мери. — Но вы могли бы посвятить меня в этот секрет.

— И испортить все удовольствие? — развеселился Корнель. — Ну уж нет, принцесса, только не это. Пойдем-ка, лучше не задерживаться на этом судне.

Мери кивнула и пошла следом за Корнелем, предоставив Дункану обшаривать каюту капитана в надежде еще чем-нибудь поживиться.

На палубе царила суета. Галион шел из Мексики и был нагружен по большей части пряностями и какао-бобами. Времена, когда суда вроде этого доставляли в Испанию ацтекские сокровища, давно прошли. И теперь, за неимением золота, пираты набрали побольше вина, воды и еды, запаслись табаком и кофе, не забыв прихватить и все ценное из оснастки.

С той и с другой стороны потери оказались значительными. Мери перешагивала через изуродованные тела. Повсюду валялись обломки развороченных ядрами досок. Капитан Баркс, стоя на баке и отчаянно жестикулируя, отдавал приказы, руководил переводом раненых на свое судно.

Мери рассталась с Корнелем, намереваясь перейти на «Бэй Дэниел». У нее снова начался жар, мысли путались, навалилась усталость. Когда она шагнула на сходни, соединявшие два корабля, ей пришлось посторониться, чтобы пропустить матросов, шедших с тяжелым грузом, и у нее закружилась голова. Мери пошатнулась, не нашла за что ухватиться и, потеряв сознание, рухнула в воду, кипевшую между подводными частями судов.

Корнель обернулся на крики матросов:

— Мери за бортом! Мери за бортом!

Он не стал обдумывать, что произошло, и не теряя времени бросился к уже суетившимся у борта людям. Никлаус-младший — его сигнал тревоги настиг, когда он вместе с другим матросом выкатывал бочку из трюма, — устремился туда же. Но еще раньше, чем кто-то из них успел добраться до места событий, один из братьев Раймон, который оказался поблизости, когда Мери упала, обвязался веревкой и прыгнул в воду.

Расстояние между двумя корпусами было очень мало, и от движения судов и зыби волны закручивались в опасные водовороты. Мери тонула, ее затягивало в воронку, и попытка спасения была равносильна самоубийству. Тем не менее Антуан Раймон ни мгновения не колебался.

— Я тоже пойду за мамой, — сказал смертельно бледный Никлаус.

Но Корнель его остановил:

— Если он не сможет спасти Мери, значит, никто не сможет, — неживым голосом проговорил он.

Все затаили дыхание.

Веревка в руках четверых крепких парней два раза дернулась, и матросы принялись тянуть. Никлаус, для которого бездействие было непереносимо, им помогал. Вскоре на поверхности показался Антуан, рядом с его головой все увидели поникшую голову Мери. Волны ударяли в них, толкали к корпусам. Несмотря на буруны, Антуан крепко держал Мери за талию. Ветер крепчал, еще немного — и суда раздавили бы и спасителя, и спасаемую своей тяжестью. Малейшее движение могло их погубить. Сознавая опасность, матросы так и застыли, теснясь на мостике, места на котором было совсем мало.

У лееров обоих кораблей собрались толпы, люди побросали всю работу. То, что в первую минуту для многих было всего-навсего происшествием, обернулось мучительной тревогой, едва произнесли имя Мери. Еще можно было смириться с утратой кого-то из товарищей, только не Мери.

Потянулись долгие минуты. Ни один звук, кроме постукивания мачт, шороха спущенных парусов и плеска воды о корпуса судов не нарушал безмолвия подъема Антуана и Мери. Моряки замерли.

Когда Раймон поравнялся со сходнями, Корнель и Баркс перехватили Мери под мышки и втащили наверх. Корнель поспешил унести ее в безопасное место на «Бэй Дэниел». У него сердце разрывалось при виде ее бледного лица с запавшими глазами, безжизненно запрокинутой головы. Он не желал и мысли допускать о том, что Мери может умереть. Он хотел бы прямо здесь, сию минуту убедиться в том, что она жива, но сходни были слишком узки и слишком забиты людьми. К тому же на них в свой черед вскарабкался Антуан Раймон, и товарищи шумно его приветствовали. Он был совершенно измученный — весь в крови, ссадинах и царапинах.

Никлаус-младший пылко поблагодарил человека, спасшего его мать, потом бросился вслед за Корнелем, который уже уложил Мери прямо на доски палубы. Судовой врач по прозвищу Кривоногий, за которым сразу же послали и который успел вовремя явиться на место событий, склонился над безжизненным телом.

Матросы обступили их плотным кольцом.

— Да расступитесь же, черт вас побери! — заорал лекарь. — Дайте ей дышать!

Корнель стоял тут же, рядом с Никлаусом-младшим, и смотрел, как Кривоногий хлопочет над Мери, пытаясь ее оживить, как дует ей в рот, потом резко надавливает на грудь.

В конце концов Мери закашлялась, скорчилась на боку и выплюнула воду, которой успела наглотаться. Увидев у матери на затылке рану, Никлаус безотчетно прижался к Корнелю. Из раны обильно струилась густая кровь. Однако уже пошел шириться слух, из уст в уста передавали весть: Мери Рид жива! Кривоногий выпрямился.

— Отнеси ее вниз, Никлаус, — приказал он. — А вы все идите заниматься своими делами.

Едва матросы разбрелись, а Никлаус с Мери на руках удалился, Кривоногий приблизился к Корнелю — тот так и продолжал стоять не шелохнувшись.

— Не нравится мне это, — прямо сказал он. — Поверни-ка назад, капитан. До Черепахи всего два дня ходу под парусом, и лучше бы нам туда вернуться.

Лицо Корнеля застыло. Мужчины переглянулись, охваченные общей тревогой.

— Чего ты опасаешься? — спросил Корнель.

— Того, из-за чего она упала.

— Несчастный случай, — предположил Корнель.

— Чтобы Мери Рид свалилась со сходней? — только и бросил уже на ходу Кривоногий.

У Корнеля сжалось сердце. Предположение и в самом деле было неправдоподобным. Мери лучше всех на «Бэй Дэниел» переносила качку, лучше всех умела распознавать опасность.

Корнель поднялся на бак, где стоял Клещи.

— Снимаемся с якоря, — приказал он. — Дункан и Баркс займутся остальным.

Ему достаточно было переглянуться с Барксом, стоявшим на мостике, чтобы они друг друга поняли.

— Куда идем, капитан? — спросил Клещи.

— Возвращаемся, — коротко ответил Корнель. — Приготовься встать к рулю. Я спущусь к ней.

Клещи кивнул, и Корнель спустился в твиндек, где располагался лазарет. Мери уже сидела. Она пришла в сознание, и теперь ее трясло, она куталась в одеяло и с благодарностью глотала ром, которым поил ее сын. Кривоногий тем временем обрабатывал скверную рану на голове Мери, под волосами. Лицо утопленницы все еще было синеватым, глаза лихорадочно блестели. Вокруг нее заканчивали перевязывать других раненых.

— Ну и напугала же ты нас, принцесса, — сказал Корнель, донельзя обрадованный тем, что Мери пришла в себя.

— Прости.

— Где она? — раздался голос ее спасителя.

— Здесь, Антуан.

Раймон показался на верхней ступеньке, но так и остался стоять, опираясь на поручни, в нескольких шагах от стола, на котором сидела Мери, пока ей зашивали рану.

— В следующий раз, как захочешь искупаться, Мери, предупреди меня заранее, — подмигнул он ей. — Сам выберу тебе местечко.

— Спасибо, — просто ответила она.

— Не за что.

Он уже повернулся, чтобы уйти, и тут Мери снова стало плохо. Она выронила стакан, ром разлился по полу, и Никлаус-младший едва успел протянуть руку, чтобы подхватить мать и не дать ей свалиться следом.