Нора обхватила себя руками и прикусила нижнюю губу. Кристиан скривился и, отбросив упавшую на лоб прядь волос, чертыхнулся про себя. Время от времени ему даже нравилось нагонять на женщин страх, но никогда прежде он не чувствовал себя таким чудовищем как сейчас, когда смотрел на совершенно перепуганную Нору. Он легко коснулся пальцем ее щеки, я она мгновенно вся сжалась. Опустившись на колени, он протянул к ней руки.

– Уходите, - она ладошкой смахнула слезы.

– Умоляю, прости меня, дорогая. Я думал, что даже к тебе прикасался до меня хотя бы один мужчина.

Она хлюпнула носом и села поудобнее.

– Уходите.

– Нет.

Он думал, что уж сейчас она непременно убежит, но она даже не пошевелилась, и он нахмурился. Она тут же отодвинулась, зацепившись при этом платьем за корзинку. Поспешно придвинувшись снова, она прикрыла корзинку юбкой и подняла на него испуганные глаза. Зубы у нее стучали, и она с силой прикусила нижнюю губу.

Он протянул руку и легонько дотронулся кончиками пальцев до прикушенной губы.

– Не надо. Ты причиняешь себе боль, а я не могу этого видеть, как не могу сам причинить тебе боль. Что ты со мной сделала?

– Ничего я не делала. Пожалуйста, уйдите.

– Но ведь что-то ты все-таки сделала. Иначе я бы не остановился:

– Кристиан потер рукой подбородок и прошептал в изумлении:

– Я остановился! - Он покачал головой. - Мне надо повидать врача. Похоже, в моем теле таится какая-то болезнь.

– Это все я, - тихо проговорила Нора. - Я больна-Я вся горю и… и мне как-то неудобно.

На мгновение у Кристиана перехватило дыхание, а затем он так громко захохотал, что Нора вновь вскочила и посмотрела на него с недоумением. А он, присев на корточки перед скамьей, все никак не мог остановиться. Наконец, успокоившись, он поднял на Нору глаза и проговорил:

– Моя невинная, моя нежная глупышка.

– Я же говорила, что я вам не нравлюсь.

Он с улыбкой покачал головой.

– Тебе лишь не нравится то, что ты чувствуешь, я к тебе прикасаюсь.

– Нет, мне просто неудобно.

– То, что ты испытываешь, не неудобство, а удовольствие.

– Ха!

– Правда. Вот, смотри. - Он положил ей руку на плечо. - Что ты сейчас чувствуешь?

– Тепло.

– Где?

– Там, где вы касаетесь меня.

– И?

Она покраснела и плотно сжала губы.

– Здесь? - Он положил ей другую руку на бедро, и она вновь сжалась. Рука его скользнула ниже и нажала внизу живота между бедер. Голос его звучал хрипло, когда он сказал:

– Здесь также, бьюсь об заклад.

Она ударила его по пальцам.

– Черт побери, женщина! - Он поднес горевшую от удара руку к губам. К несчастью, ничего не могло облегчить ему боль в паху. - Ты, как всегда, выбираешь самый неподходящий момент, чтобы забыть о своей трусости.

Нора вскочила и, скрестив на груди руки, устремила на него суровый взгляд.

– Я должна быть в приемном зале, милорд.

– Ведьма.

– Уходите.

– Я еще с тобой не закончил. - Он встал и сделал к ней шаг, но тут же был вынужден остановиться, услышав, как хлопнула выходившая в сад дверь.

Бросив взгляд через плечо, он увидел садовника, в руках у которого были корзины с компостом. Повернувшись вновь к Норе, он тихо произнес:

– Предупреждаю тебя, дорогая. Я не привык выступать в роли просителя. Я вырос среди воров и знаю, как выкрасть то, что мне надо. Прячься от меня сколько угодно, это все равно тебе не поможет.


***

Вернувшись к настоящему, Кристиан снова с ненавистью вонзил кинжал в каплуна. Лезвие прошло сквозь мясо и со звоном ударилось о металлический поднос.

– Уверен, ее никто никогда в жизни не целовал, - произнес он вслух. - Надо же. Не четырнадцатилетняя невеста, кажется, а туда же, "неудобно".

– Милорд?

Кристиан поднял глаза. Перед ним с караваем хлеба в руках стоял слуга. Слуга положил хлеб на поднос и застыл, глядя на раскромсанного каплуна.

Бросив свирепый взгляд на онемевшего от изумления слугу, Кристиан схватил поднос и выбежал из кухни.

Через несколько мгновений он был уже в комнате в башне. Блейд лежал на кровати, согнув одну ногу в колене и положив на нее другую, и глядел вверх, на балдахин. Стопа книг занимала большую часть стола возле кровати, и Кристиан отодвинул их в сторону, чтобы освободить место для подноса.

– Где книга, которую я дал тебе вчера?

– Вам известно, что я не знаю латыни, - протянул лениво Блейд.

Кристиан выудил из кучи книг на столе одну и, перелистав, прочел:

– "Disce bonas artes, moneo, Romana inventus, Non tantum trepidos ut tueare roes; Quan populus iudexque qravis lectusque senatus, Tam dabit elequoiu victa puella mancs". Переведи.

– Иди ты к черту!

– Ты предпочитаешь пасти свиней?

Блейд опустил ногу и, встав на четвереньки, оскалился на своего тюремщика.

– Я не знаю латыни. И никогда не знал. Никогда!

– Твоя манера речи говорит об обратном. - Кристиан опустил глаза на страницу и перевел только что прочитанный им отрывок - "Овладевайте благородными искусствами, я советую вам, молодые патриции Рима, и не только для того, чтобы защищать дрожащих плебеев; женщина, как и плебеи, суровые судьи или избранный сенат, подчинится вам, покоренная вашим красноречием". Овидий, "Искусство любви".

– Вы пытаетесь сделать из меня джентри «Нетитулованное мелкопоместное дворянство.». Но я мошенник, взломщик, вор и разбойник, не какой-нибудь там потерянный знатным вельможей сын.

Кристиан взял лежащий на подносе нож, отрезал щедрый кусок от порядочно искромсанного каплуна протянул мясо юноше. Блейд бросил на мясо подозрительный взгляд, затем схватил его обеими руками.

Почему, как ты думаешь, я перебрасывал тебя с одной работы на другую на протяжении этих недель?

Блейд проглотил кусок и пожал плечами.

– Чтобы разозлить меня?

– Когда я приставил тебя помогать дворецкому моего отца, он сказал, что ты не умеешь ни разрезать птицу, ни вычистить столовое серебро, ни даже сложить как следует скатерти и салфетки.

– Толстый боров!

– Я ставил тебя по очереди к кожевнику, кузнецу и свинопасу. И ты не смог овладеть ни одним из этих ремесел.

– Говорю вам, я разбойник.

– Ты дурак.

Кристиан приоткрыл дверь и отдал какой-то приказ стражу. Тот тут же передал ему две шпаги и, Кристиан, бросив одну из них Блейду, отсалютовал ему своей.

– Слушай внимательно, или отправишься на корм червям. Pasado! «Термин в фехтовании (ит.).» - Кристиан сделал выпад, целясь Блейду в грудь. Но юноша мгновенно выбросил вперед руку и парировал удар.

– Punto reverso «Термин в фехтовании (ит.).», - сказал он и, отпрыгнув назад, нанес удар по шпаге Кристиана.

Оба посмотрели друг на друга сквозь скрещенные в воздухе лезвия, и Кристиан улыбнулся.

– Твои движения - движения ученика в начальной школе фехтования. И ты ответил на pasado в итальянской манере.

На лбу Блейда появилась складка, и еле слышно он пробормотал:

– Джек сказал, что это он научил меня.

– Черный Джек не говорит ни на одном иностранном языке. Он франклин «Свободный землевладелец недворянского происхождения.», согнанный со своего клочка земли каким-то жадным вельможей, решившим огородить общинные земли. Почему, ты думаешь, он так сильно ненавидит аристократов? Его жена и дети умерли от холода, когда этот лорд выбросил их на улицу и они лишились крыши над головой. Повторяю, Черный Джек не знает ни одного иностранного языка.

– Но я…

– Но ты реагируешь на итальянские фразы, как человек, который учился у мастера по фехтованию. - Кристиан опустил шпагу и отошел.

Выронив из рук собственное оружие, Блейд уставился на Кристиана невидящим взглядом. Судя по всему, мысли его витали где-то далеко.

– "Honi soit qui mal y pense", - громко произнес Кристиан.

– "Да устыдится тот, кто думает об этом дурно" - машинально перевел Блейд. - О!

Продолжая держать свою шпагу в левой руке, Кристиан не спеша приблизился к пленнику и прошептал ему на ухо:

– А теперь поразмышляй-ка на досуге, мой милый, над тем, как это тебе мгновенно удалось перевести девиз Ордена Подвязки? - Увидев, как вся кровь отхлынула от лица юноши, Кристиан быстро подхватил его под руки. - Сядь-ка, пока ты не упал. И пусть это послужит тебе на будущее хорошим уроком. "Frontis nulla fides".

– "Наружность обманчива", - перевел Блейд, опускаясь на кровать. Он зажал руками уши и зажмурился. - Прекрати, пожалуйста.

– Ты не можешь и дальше игнорировать двуличие Черного Джека.

– Кристиан!

Это был граф. Кристиан, нависший над юношей, выпрямился и повернулся лицом к отцу.

– Что ты опять натворил? - Себастьян встал между сыном и Блейдом. - Мальчик бледен, как смерть, и дрожит так, словно у него лихорадка.

Кристиан наклонился и поднял валявшуюся на полу шпагу.

– Он дрожит, так как вдруг понял, что Черный Джек совсем не ангел, каким он всегда его считал.

Себастьян слегка надавил на плечо Блейда, заставив юношу откинуться на подушки.

– Не бойся, дружок. У Кристиана впереди еще много дел, его ждут банкет и Нора Бекет, так что сегодня у него не будет времени вздернуть тебя на дыбу.

– Ну, времени у меня еще предостаточно.

Граф вздохнул и направился к двери, толкая перед собой Кристиана. Выскочив на лестницу, Кристия остановился и, резко обернувшись, скрестил груди руки.

– Ты оставишь мальчика в покое на сегодняшний вечер. Таково мое желание.

– Но, отец, он нуждается…

– В покое. Юноше нужно побыть одному и успокоиться. Поверь, я знаю, как перевоспитывать преступников. Мне этим уже приходилось заниматься в своей жизни.

Кристиан скрипнул зубами.

– Слушаюсь, сир.

– Да, говоря о преступниках, - продолжал Себастьян, спускаясь вслед за сыном по лестнице. - Наши трое гостей нас еще не покинули.

Остановившись, Кристиан повернулся и с изумлением воззрился на отца.

– Что случилось?

– Кровавый Боннер расставил своих ищеек по всему порту. Капитан судна, на котором они должны были отплыть, испугался и вышел в море без них, так что мне придется договариваться о их перевозке снова.

– Черт возьми! Мы собираемся развлекать сегодня здесь Боннера с его компанией, и все это время под нашей крышей будут находиться трое еретиков.

– Я укрыл их в подвале.

– Ладно, я постараюсь найти замок, который даже Блейду не удалось бы взломать.

– У нас будут еще гости. - Себастьян спустился на ступеньку и встал рядом с сыном. - Я встретил у Антэнка Бекета и пригласил его к нам на празднество. Также и Флегга.

– Да, сир, в чувстве юмора вам никак не откажешь. Вы, верно, хотите поставить меня в неловкое положение.

– Совсем нет, сын мой. Сказать по правде, я считаю Нору Бекет неподходящей женой для любого мужчины. Слишком тихая, слишком обыкновенная. И к тому же пугливая. Любая малость заставляет ее дрожать от страха. Если бы я не был уверен в том, что ты ищешь с ней лишь плотских утех, я запретил бы тебе видеться с этой девушкой.

Кристиан кивнул, чувствуя, как мысль, которая до этого лишь смутно брезжила в его мозгу, начала постепенно приобретать более четкие очертания.

– Да, она слишком тихая и обыкновенная. И пугливая. она боится всего на свете.

– И дрожит от страха.

– Да, и дрожит. Согласен, это был бы неразумный выбор. - Кристиан опустился еще на одну ступеньку. - Но уверяю вас, сир, я никогда не думал о Норе Бекет как о будущей жене.

– Тогда мы понимаем друг дуга.

– Конечно, - пробормотал еле слышно Кристиан. Затем покачал головой и с усилием рассмеялся. - К тому же, какому мужчине нужна жена, которая говорит ему, что в его присутствии она чувствует себя "неудобно"?

6

Нора приняла у королевы пустую чашку и поправила накидку на плечах Марии. Пальцы ее коснулись холодного металла кольчуги, которую королева надела на себя этим утром после прочтения одного из последних памфлетов, призывавшего всех добропорядочных граждан свергнуть ее с престола. Вскоре после ухода отца Нору позвали прислуживать королеве, но, чувствуя себя глубоко несчастной, девушка никак не могла полностью сосредоточиться на своих обязанностях.

– Всех их подбивает на подобные богомерзкие поступки эта дочь греха, - сказала Мария и бросила памфлет, который держала в руках, на пол. Положив после этого ладони на свой раздувшийся от водянки живот, она выругалась и вновь поникла в кресле. - Что беспокоит тебя, девушка? Твой нос совершенно красный и глаза опухли. Ты знаешь, я не выношу подле себя больных. Мне надо помнить о ребенке.

– Я не больна, Ваше величество.

– Тогда в чем дело? Ты что, плакала? Почему? Ну-ка, признавайся, Нора. У меня достаточно своих горестей, чтобы еще волноваться по поводу моих фрейлин.