Может, причина этого крылась в том, что ей просто не хотелось верить в реальность происходящего. Во всяком случае, соображала она туго, и слова, обращенные к ней, доходили до нее лишь спустя какое-то время.

Чувствуя, как тело ее постепенно словно наливается свинцом, Нора продолжала молиться, пока не услышала, как дверь часовни отворилась. Плотно сжав веки, она затаила дыхание, вслушиваясь в звук приближающихся шагов. Внезапно она почувствовала на себе руки отца. Рывком он поднял ее на ноги и повернул лицом к Флеггу. Медленно она подняла глаза на жениха, затем обвела взглядом согнанных на церемонию слуг. Ее отец что-то говорил, но Нора его не слушала, вглядываясь в лица дворецкого отца, его конюшего, клерка… Когда-то, давным-давно, она хорошо их знала…


***

Вильям дернул ее за руку.

– Стой прямо, девушка.

Он сунул ее руку в ладонь Флегга и подал знак священнику.

Нора уставилась на то место, где только что бы ее рука. Она исчезла. Отец сунул ее в руку Флегга словно она была старой, ненужной перчаткой. Господи, как же она устала все время подчиняться чужим капризам. Раздражение ее постепенно перешло в гнев и, плотно сомкнув рот, она скрипнула зубами.

Мессу пропустили, начав сразу же с церемонии бракосочетания, которую священник явно стремился закончить как можно скорее. Флегг пробормотал свои ответы, и Нора бросила яростный взгляд на его ухмыляющееся довольное лицо.

Священник обратился к ней. Она перевела полный ярости взгляд на него и облизала губы. В наступившей тишине отчетливо прозвучало шарканье чьих-то ног. Стоявший неподалеку клерк кашлянул.

Тишина.

Священник повторил свой вопрос. Нора выдернула ладонь из руки Флегга и демонстративно сложила руки на груди. Вильям подошел к ней сзади и дернул за волосы. Нора вскрикнула.

Однако ее крик сразу же потонул в раздавшемся в этот момент протяжном свисте. Дверь часовни распахнулась, и внутрь хлынул поток тел, мгновенно захлестнувший проходы, скамьи, стражу и слуг. Вильям выпустил волосы Норы и схватился за меч. Он уже наполовину вытащил его из ножен, как вдруг перед ним вырос гигант в домотканом одеянии и, легонько ткнув его в живот, осклабился.

– Все кончено, дружище. Нас больше.

Тяжело дыша, Вильям отпрянул от гиганта и опустил руку.

Кое- где, как заметила Нора, происходили стычки. Акробат в ярком разноцветном трико оседлал охранника, пытавшегося задушить менестреля. Молодой человек, одетый в костюм джентльмена для верховой езды, грозил отрезать ножом нос дворецкому тогда как один из нищих, лицо которого украшали фальшивые коросты и язвы, колотил по голове клерка.

В конце главного прохода волна непрошеных гостей разделилась, и мало-помалу потасовки прекратились. Постепенно в часовне вновь воцарилось спокойствие, и Нора увидела, что пестрая компания пришельцев одержала победу. Гигант, стоявший подле ее отца, снова свистнул, и все обернулись к дверям. В следующее мгновение на пороге часовни возникла высокая фигура и направилась к группе у алтаря.

Флегг проворчал:

– Монфор.

Кристиан де Риверс быстро шел по проходу, хлопая себя перчатками для верховой езды, которые держал в руке, по бедру. В двух шагах от Флегга он остановился и поднял брови.

– Я, кажется, предупреждал тебя, Флегг, - он проигнорировал чертыханье сэра Персиваля и повернулся к Вильяму. - Приветствую вас, милорд.

– Монфор, что это за сумасшествие?

– Позвольте мне представить вам моих друзей. - Кристиан взмахом руки обвел часовню. - Людей моего отца вы знаете, а это Роджер Мортимер.

У Норы чуть не отвисла челюсть, когда она поймала взгляд смотревшего на нее с ухмылкой молодого повесы. Оглядевшись, она заметила среди заполнявшего часовню сброда еще несколько дворян, которые тут же поклонились группе у алтаря.

– Но вам еще предстоит познакомиться с моими бесценными охотничками, - продолжал Кристиан, показывая в сторону шута, нищего и других бродяг. - Фокусники, воры, картежники. Жертвы огораживания и выселения, повышения арендной платы и рождения во грехе. Шайка воров, грабителей и разбойников, не хуже всех других возмутителей спокойствия, которых когда-либо пороли на задке телеги. Прошу любить и жаловать - моя семья!

Проскользнув между отцом и гигантом, Нора встала подле Кристиана. Он посмотрел на нее, и она увидела, что глаза его лихорадочно блестят, и влажное от пота лицо заливает нездоровый румянец. Она едва не протянула руку, чтобы дотронуться до его щеки, вовремя остановилась. Он был явно в дурном настроении, и вид его не предвещал ничего хорошего. На мгновение он задержал взгляд на ее щеке, где багровел кровоподтек, затем вновь обратился к сэру Персивалю.

– Как я уже сказал, Флегг, я тебя предупреждал, - проговорил он самым любезным тоном и языком. - Ты рассердил меня, уведя даму прямо под крыши моего дома, когда я находился у постели больного отца.

– Ты же сказал мне, что она была в таверне! - вскричал Вильям, повернувшись к Флеггу.

Они заспорили, постепенно повышая голос, и от Норы не укрылось, как скривился при этом рот Кристиана. Движение его губ было почти незаметным, но она видела это не раз в последние дни.

– Вам не следовало покидать спальни, - не выдержав, проговорила она, качая головой. - Когда я уходила, вы отдыхали.

Он лишь ухмыльнулся в ответ.

– Спальни?! - вскричал Вильям. - Спальни!

Поспешно Нора зажала рот рукой, но было уже поздно.

Флегг отодвинулся от разгневанного Вильяма.

– Это не имеет значения. Я все равно на ней женюсь.

– Нет, не женишься, - сказал Кристиан.

– Нет, женюсь. Церемония почти окончена. Она должна лишь сказать "да", и мы станем мужем и женой. Скажи это, Нора.

– Скажи, - повторил за Флеггом Вильям.

Поймав на себе взгляд отца, Нора съежилась. Он возненавидит ее, если она откажется, сейчас она видела это ясно. И все же слова не шли у нее с языка. Она попыталась пошевелить губами, но они так и остались плотно сжатыми. На глаза у нее навернулись слезы. Какой смысл желать то, что она никогда не получит? Лорд Монфор пришел сюда из жалости и, возможно, из благодарности. Своим упрямством она лишь выставляет себя на всеобщее посмешище. Она облизала губы, но Кристиан не дал ей произнести готовое соскользнуть с них слово.

– Черт подери, конечно же она скажет "да", но не тебе, Флегг. Мне.

– Она обручена со мной! Она выставила меня перед всеми настоящим дураком, когда сбежала. Я заслужил ее.

– Ты не заслуживаешь и руки Медузы!

– Моя дочь обручена, - вмешался Вильям, окидывая Кристиана с ног до головы оценивающим взглядом. - Она как раз сочетается браком с сэром Персивалем Флеггом.

– Простите, сэр, что возражаю вам, но Нора как раз делила со мной ложе, когда нам помешал Флегг.

Рев Вильяма заставил Нору съежиться. Она побледнела, чувствуя, что у нее подкашиваются ноги. Кристиан обнял ее одной рукой за плечи и привлек к себе.

– Все равно я женюсь на ней! - воскликнул упрямо Флегг.

Вздохнув, Кристиан обратился к гиганту:

– Мой добрый Энтони, брось-ка этого хорька в Темзу.

Под крики и улюлюканье бродяг лорда Монфора Флегг был схвачен, поднят и вынесен из часовни. Видя, как болтаются в воздухе руки и ноги ее мучителя, Нора едва не рассмеялась. Она подняла глаза на Кристиана, но взгляд того был устремлен на ее отца.

– Вы обесчестили мою дочь.

– Виноват, признаю.

– Я пожалуюсь королеве.

– Она выслушивает жалобы на меня каждый день.

– Ваш титул вас не защитит.

– Знаю. Похоже, ничто не защитит меня от вашей дочери. Поэтому я решил избавить себя от необходимости защищаться, женившись на ней.

– Хорошо.

– Что? - Нора выскользнула, из-под руки Кристиана и воззрилась на него в изумлении.

– Что-то я плохо соображаю из-за этой проклятой лихорадки, - он коснулся рукой влажного лба.

– Вы пойдете домой и отдохнете, когда мы здесь все закончим, - произнес Вильям. - Нам надо обратиться за разрешением к Ее величеству.

Нора, вглядевшись в мутные глаза Кристиана, прикусила губу.

– Отец, у лорда Монфора жар. Он не понимает, что говорит.

– Вы ошибаетесь, леди, я все прекрасно понимаю. - Кристиан взмахнул рукой. - Идемте, мои котики. Мы сделали свое дело, и если я задержусь здесь хоть на минуту, она заставит меня пить свой вонючий отвар из корней и веток.

И с этими словами он в окружении своих приятелей направился к выходу.

– Монфор, тебе не удастся сбежать от меня. Монфор!

– Это бесполезно, - проговорила Нора. - Он не станет слушать то, что не желает слушать.

– Со мной у него это не выйдет, - ответил Вильям. - Сын графа или нет, ему не удастся обесчестить нашу семью. Оглашение в церкви уже состоялось. Нам остается лишь изменить имя в брачном контракте. На это потребуется не больше недели.

– Но граф серьезно болен, как и сам лорд Монфор.

– Это не имеет значения. К следующей неделе граф или умрет, или поправится, но в любом случае у Кристиана де Риверса будет жена, даже если для этого мне придется притащить священника прямо к гробу его отца.

Нора покачала головой.

– Он убьет вас.

– Ерунда. Во всяком случае, твоего мнения в этом вопросе не спрашивают. Ступай к себе в комнату и отдохни. Ты выглядишь так, словно всю ночь провела в кроличьей норе.

И, поглощенный своими планами загнать лорда Монфора в угол, Вильям быстро вышел из часовни. Обхватив себя руками за плечи, Нора опустилась на скамью и задумалась. Действительно ли Кристиан ворвался в часовню с намерением просить ее руки? Может, он всего лишь хотел помешать церемонии? Охваченный тревогой за отца и сам больной, вряд ли он отдавал себе отчет в том, что делает. Заставлять его выполнить обещание, данное в таких обстоятельствах, было просто нечестно.

И он заявил во всеуслышание, что соблазнил ее. Конечно, она сама намекнула королеве на подобные поползновения с его стороны, но утверждать, что они находятся в близких отношениях!… Хотя, разумеется, лорд Монфор никогда не отличался особой щепетильностью в том, что касалось женщин.

Нора откинулась на спинку скамьи и вздохнула. Она желала его, так какое же у нее право быть недовольной тем, как она его получила. Потому что она действительно его получила. Ее отец и королева позаботятся об этом. Но, охраняя ее честь, они также позаботятся и о том, чтобы она никогда не узнала, женился ли на ней Кристиан ради нее самой… или из милости.

13

Кристиан, в белом фартуке и бесформенном колпаке булочника, спрыгнул с телеги, нагруженной корзинами со свежеиспеченной сдобой. За ним соскочили Саймон Спрай и Энтони-Простофиля и начали разгружать пироги, хлеб и булочки. С важным видом Кристиан направил их на кухню своего отца и, схватив одну из корзин, сам нырнул в дом.

На кухне, где в этот момент шли последние приготовления к утренней трапезе, дым стоял коромыслом, и никто не обратил ни малейшего внимания на булочника и его двух подмастерьев. Кристиан выскользнул из кухни и по черной лестнице поднялся наверх.

Стоявшие возле дверей в покои графа стражи лишь подняли брови при виде обсыпанного с ног до головы мукой наследника.

– Как он? - спросил Кристиан.

– Хорошо, милорд, - ответил один из стражей. - Правда, когда он попытался сесть, ему опять стало хуже.

На мгновение Кристиан закрыл глаза, проклиная необходимость, вынудившую его вновь оставить отца. Затем вздохнул и вошел в спальню. Бодрым шагом он приблизился к кровати и остановился, держа корзину перед собой. Себастьян спал. Он был бледен и выглядел увядшим, как цветок на клумбе, который забыли вовремя полить.

– Ты пахнешь, как пирог со сливами, - проговорил вдруг Себастьян с закрытыми глазами. Затем он открыл их и оглядел сына с головы до ног. - И выглядишь так, будто сейчас тебя сунут в печь вместе с твоими пирогами.

Кристиан опустил корзину на пол и, достав из нее небольшой пирожок, помахал им перед носом Себастьяна.

– Вас это не соблазняет? Пироги особенно мне удаются.

– Чем ты занимался, мой упрямец?

– Работал на кухне Кровавого Боннера.

Граф резко приподнялся и тут же застонал.

– Черт тебя возьми, я никогда не поправлюсь если ты и дальше будешь меня так пугать.

Бросив пирог обратно в корзину, Кристиан заставил отца вновь опуститься на подушки.

– Простите меня, сир.

– Среди твоих бродяг и попрошаек полно тех, кто умеет прекрасно менять свою внешность. Зачем ты сам рискуешь?

– Потому что я делаю это лучше многих, и потом, я спешу. Мне совсем не хочется, чтобы за дверью брачных покоев меня ждал топор палача.

Кристиан стащил с головы колпак и провел испачканными мукой пальцами по своей шевелюре. Однако он тут же замер, заметив на лице отца улыбку, какой не видел лет с семи. В следующее мгновение улыбка погасла, и Себастьян похлопал по постели рядом с собой. Осторожно, стараясь не потревожить отца, Кристиан опустился на кровать.