Вершины блаженства она достигла немного раньше, чем Майлс, и он с восторгом догнал ее, содрогающуюся и ликующую. Спустя минуту он осторожно перекатился на бок и лег рядом, жарко шепча:

– Кэт, родная. Как я люблю тебя!

Кэтрин с трудом приоткрыла веки и прошептала в ответ:

– Я тоже люблю тебя, Майлс.

– В таком случае забудь о том, что я всего-навсего какой-то аристократишко, и выходи за меня замуж.

Кэтрин неожиданно резко приподнялась на локте и спросила, наклоняясь к лицу Майлса:

– А как же твоя семья, твои друзья? Что они скажут, если ты приведешь в дом преступницу, пиратку?

– Никто не должен и не будет знать о том, что ты – это знаменитая Леди Кошка. Ну а если случится так, что твое настоящее имя станет кому-то известно, я с радостью увезу тебя из Англии, и мы с тобой снова выйдем в открытое море, – сказал Майлс, нежно гладя щеку Кэтрин. – На свете так много прекрасных уголков, любовь моя! Неужели мы не найдем себе пристанища? Ну, скажи, что выйдешь за меня.

– Я очень люблю тебя, Майлс. Ты готов пожертвовать ради меня всем – я этого никогда не забуду. Надеюсь, тебе не придется жалеть о своем выборе. – Улыбка тронула уголки ее губ, и Кэтрин сказала, словно бросаясь в прорубь: – Да, Майлс, я согласна стать твоей женой.

Майлс крепко обнял ее и сказал, целуя:

– Tha gaol agam ort, Кэтрин, – и добавил, гладя ее волосы: – Мы поженимся, как только я получу разрешение на брак.

Кэтрин вдруг уперлась локтями в грудь Майлса и озабоченно спросила:

– А как же моя семья? Я хочу, чтобы они все были на нашей свадьбе. Ма не простит мне, если я обвенчаюсь без нее. Так что в любом случае мы поженимся только после того, как покончим с Эдвардом. А потом ты заберешь меня и Рори, и мы отправимся к нам, в Ирландию.

– А твоя мама не смогла бы приехать на венчание сюда, в Англию? – спросил Майлс. – Или она настолько ненавидит англичан, что…

– Моя ма не умеет ненавидеть. Просто она не переносит качку. Если она не может добраться куда-нибудь на лошадях, она просто остается дома.

– Хорошо, любовь моя, – рассмеялся Майлс. – Тогда мы закончим здесь с делами, заберем Рори и отправимся в Ирландию. Я надеюсь, твой отец не убьет меня при первой же встрече?

– Ничего не бойся, англичанин, – с преувеличенным ирландским акцентом ответила Кэтрин. – Рядом со мной ты будешь в полной безопасности, Рыжий Лис.

– Прекрасно звучит – Леди Кошка и Рыжий Лис. Мы с тобой самим небом предназначены друг для друга!

Майлс задул свечу на ночном столике, и через несколько минут они с Кэтрин, не разжимая объятий, погрузились в глубокий спокойный сон.

ГЛАВА 18

Ожидая к рождественскому ужину свою гостью, Джастин Прескотт прошелся по гостиной, остановился, чтобы поправить розы, стоявшие в вазе посередине небольшого стола, и снова отошел к камину. В гостиной появилась миссис Макуортер с огромным подносом в руках. Она стала расставлять на столе принесенные блюда, приговаривая при этом:

– Все готово, доктор. Фазан в винном соусе с грибами – вот в этом большом серебряном блюде. В тех, что поменьше, – рис, горошек и тушеные овощи. Яблочный пирог, к которому так неравнодушна ваша леди, на кухне.

– Моя леди, – задумчиво улыбнулся Джастин. – Неплохо звучит, вы не находите, миссис Мак? Что ж, если все сегодня пройдет так, как я задумал, то вполне возможно, что так оно и будет.

Старая экономка поправила на тарелках аккуратно свернутые белоснежные салфетки и вздохнула.

– Она заметно поправилась за последнее время, даже царапин почти не осталось. Жаль только, что с памятью у нее по-прежнему не в порядке. Скажите, доктор, вы в самом деле ничего не можете с этим поделать?

– Что ж я могу поделать? – покачал головой Джастин. – Одно дело – залечить голову снаружи, и совсем другое – сделать это изнутри. Нет, вернуть ей память не в моих силах. Я предполагаю, что потеря памяти связана с шоком, который Кэтрин пережила при нападении. А если это так, то потеря памяти может быть необратимой.

– Ох, горе-то какое. И от ее родных ничего нет.

– Три недели тому назад я послал ее отцу письмо с оказией, написал обо всем, что случилось, и попросил как можно скорее приехать. – Джастин отодвинул стул и сел. – Сказать по правде, меня волнует встреча Кэтрин с ее семьей. Невозможно предсказать, чем это может обернуться.

Миссис Макуортер участливо погладила Джастина по плечу и сказала:

– Вы сделали для бедняжки все, что могли, доктор. Вылечили, купили для нее новые платья, да такие красивые! Кэтрин даже улыбаться заново научилась. – Она смахнула со стола воображаемые крошки и добавила, вздохнув: – Пойду-ка я лучше посмотрю, не нужно ли ей помочь одеться.

Оставшись один, Джастин снова обратился мыслями к тому утру. Вспомнил странный взгляд Кэтрин и ее невероятный вопрос: «Кто я?»

Она не притворялась, это Джастин понял сразу же, как только заглянул в глаза Кэтрин и прочитал в них боль, недоумение, смущение и страх. Девушка, вместе с которой Джастин мечтал провести остаток своих дней, в самом деле не узнала его! Хуже того, она не помнила даже собственного имени.

– Вас зовут Кэтрин О'Бэньон, – начал втолковывать ей тогда Джастин. – Вы упали с лошади и ударились головой о камень. Вы помните что-нибудь об этом? Или о своей прошлой жизни?

Она дотронулась до своей забинтованной головы и нахмурилась.

– Нет. В моей голове не сохранилось никаких воспоминаний или имен. Я не помню ничего, даже кто я и откуда. Скажите, доктор, так всегда бывает, если человек ударяется головой о камень?

– Медицине известны подобные случаи. Иногда после длительного лечения память удается вернуть.

– А что, если со мной этого не случится и память не вернется ко мне никогда?

Джастин взял в ладони ее руки и сказал, поглаживая их:

– Доверьтесь мне, и я постараюсь вам помочь. Ведь я не только врач, я еще и ваш старый друг. Мы с вами знакомы уже пять лет. Как только ваши раны немного подживут, я расскажу вам про вас все, что знаю, Кэтрин.

– Вы говорите, что мы с вами давно знакомы, доктор… э-э… – Она прикусила губу, немного подумала и наконец просияла: – Доктор Прескотт. Да, вы сказали, что ваше имя – доктор Джастин Прескотт. Вот видите, я вспомнила! Может быть, мне удастся со временем вспомнить и все остальное, как вы думаете, доктор Прескотт?

– Думаю, что для начала вам лучше будет называть меня так, как вы называли меня все эти годы – просто по имени.

Он не смог сдержать себя и мягко прикоснулся губами к ее рту. Кэтрин задумчиво протянула руку, провела ею по щеке Джастина и сказала со странным выражением на лице:

– Вы однажды уже целовали меня. Это было на палубе какого-то судна. Ваше лицо, залитое лунным светом, казалось мне таким прекрасным. И глаза… Я еще подумала тогда, что они напоминают мне своим цветом топазы.

– Слава богу! – воскликнул Джастин. – Память начинает понемногу возвращаться к вам, Кэтрин! Ну, скажите, что вы еще можете вспомнить?

– Пожалуй, ничего, – покачала она головой. – Воспоминания о том поцелуе какие-то размытые, словно все тогда происходило со мной во сне. Кстати, а что это было за судно?

– Поначалу оно принадлежало вашему отцу, но затем он подарил «Колыбель Кэт» вам.

– У меня было свое судно? Как вы сказали – «Колыбель Кэт»?

– Да, – кивнул Джастин. – И вы были на нем капитаном.

– Как? – удивилась она. – Ведь я – женщина. Разве женщина может быть капитаном?

– Боюсь, что, если начну рассказывать, каким вы были капитаном, вы мне просто не поверите, Кэтрин. Но у меня есть более полусотни ваших писем, так что вы можете узнать об этом из них. Кстати, вы много писали о своей семье, друзьях, о своих приключениях и планах на будущее. Почитайте свои собственные письма, Кэтрин, и они наверняка помогут вам вспомнить если не все, то, по крайней мере, очень многое.

Но, несмотря ни на прочитанные письма, ни на подробные рассказы Джастина, память никак не желала возвращаться к Кэтрин. И тогда Джастин решил начать все сначала – так, как если бы они познакомились только сейчас.

Кэтрин оказалась именно такой, какой она запомнилась ему при их первой встрече, – упорной и неутомимой. Едва начав оправляться от ран, она настояла на том, чтобы Джастин разрешил ей помогать в его работе. Прошло совсем немного времени, и Кэтрин блестяще освоила новую профессию медсестры. Теперь Джастин все чаще доверял ей самостоятельно навещать пациентов на дому и проделывать необходимые процедуры. Вскоре благодаря своему отзывчивому характеру Кэтрин стала любимицей всего Уинделла.

Джастин вздохнул, возвращаясь из страны воспоминаний, и перевел взгляд на пляшущие в камине язычки пламени. Отважная, неудержимая, горячая Кэт, с которой он познакомился пять лет тому назад на борту пиратского судна, очень нравилась ему. Нынешняя Кэт – тонкая, мягкая, умная женщина – казалась ему просто сокровищем, и Джастин не хотел упускать этот клад из рук. Он решил, что, несмотря ни на что, Кэтрин должна стать его женой.


– Как вам идет это новое платье! – с улыбкой воскликнула миссис Макуортер.

Виктория нервно одернула юбку и застенчиво спросила:

– Как вы думаете, оно понравится Джастину?

– Конечно, понравится, не сомневайтесь. Он же не слепой! Вы такая красивая. – Старая экономка нахмурилась и сурово добавила: – Пусть он только попробует не сказать вам об этом! Тогда ему придется иметь дело со мной!

– Будет вам, Эмма. Я же знаю, как вы относитесь к Джастину. Разве вы сможете отругать его?

– Не смогу, – со вздохом согласилась миссис Макуортер. – Знаете, Кэтрин, я всегда ненавидела свое имя – Эмма, но вы так ласково произнесли его…

– Эмма – чудесное имя. Оно пришло к нам из древнегерманского языка. Этим именем называли хранительниц очага и целительниц. Мне кажется, это имя очень вам подходит.

– Вот как? Тогда, пожалуй, я буду теперь настаивать на том, чтобы все называли меня Эммой. Но откуда вы все это знаете?

Виктория задумалась, вздохнула и ответила, покачав головой:

– Не знаю. Просто вспомнила.

– Просто вспомнили! Это великолепно. Бог даст, вы вскоре вспомните и все остальное. Ну а теперь пора к столу. – Миссис Макуотер нежно погладила Викторию по щеке. – Не задерживайтесь. Джастин уже ожидает вас в гостиной.

Эмма вышла из спальни, а Виктория посмотрела на свое отражение в зеркале и улыбнулась. «Как хорошо, что все это время рядом со мной был Джастин, – подумала она. – Что бы я без него делала? Ведь я не помню ровным счетом ничего – ни себя, ни своих родных, ни того, что со мной было в прежней жизни. Джастин – удивительный человек».

Да, Джастин оказался удивительным человеком, и потому вовсе не удивительно, что Виктория успела всем сердцем влюбиться в него.

Виктория поправила челку, скрывавшую шрам на лбу, и сказала своему отражению в зеркале:

– Наверное, я просто глупая девчонка. Джастин жалеет меня, а мне кажется, что он в меня влюблен.

Спустя несколько минут она вошла в гостиную и увидела Джастина, в одиночестве стоявшего перед камином.

– А где же Эмма и ваш новый помощник? – спросила она.

Джастин ответил, усаживая девушку за стол:

– Эмма и Саймон отправились встречать Рождество к викарию. Они вернутся только утром. Слуг я тоже отпустил по домам. Это Рождество мы будем встречать только вдвоем.

Виктория смущенно улыбнулась, вынула одну розу из букета, стоявшего на столе, и спросила, вдыхая ее тонкий аромат:

– Розы в декабре? Я очень люблю эти цветы, но они же, наверное, обошлись вам в целое состояние, Джастин.

– Сказать по правде, они обошлись мне не так уж дорого, миссис Макуортер выращивает их сама, в оранжерее. Прошу к столу, дорогая. Посмотрим, что приготовила для нас наша добрая старая Эмма.

Они приступили к ужину, а затем Джастин наполнил вином два высоких бокала, отставил бутылку на край стола и произнес тост:

– За вас, дорогая. И за то, чтобы мы с вами справляли Рождество вместе еще много-много лет.

– Много лет? – переспросила Виктория, чувствуя, как забилось в груди ее сердце.

– Лично я согласился бы, пожалуй, еще лет на пятьдесят, – улыбнулся Джастин, накрывая руку Виктории своей ладонью. – Я люблю вас, Кэтрин. Люблю и хочу, чтобы вы стали моей женой.

Щеки Виктории запылали, и она ответила слегка охрипшим от волнения голосом:

– Но… Но ведь я – совсем не та девушка, с которой вы познакомились пять лет тому назад на борту «Колыбели», Джастин. Я сама не знаю, кто я. Может быть, вас смущает то, что я потеряла память, или, может быть…

Джастин вскочил с места, обежал стол и заключил Викторию в свои объятия.

– Меня ничто не смущает. Я люблю вас, Кэтрин. Люблю даже сильнее, чем ту девушку, которую знал пять лет тому назад и о которой потом ходили легенды.