Кассандра попыталась изобразить на лице презрительную усмешку, но дрожащие губы испортили весь эффект.

– Я тебя не боюсь и никуда с тобой не пойду. Я останусь здесь.

Она вызывающе вскинула голову в надежде, что под платьем не видно, как у нее трясутся, стукаясь друг о друга, коленки.

– Кассандра, – мягко и рассудительно заговорил Уэйд, – я а самом деле думаю, что тебе лучше уйти. Она возмущенно повернулась к нему.

– Но ты сказал, что я могу остаться! Ты говорил, что сам этого хочешь!

Риордан зарычал, как разъяренный зверь. Словно почуяв опасность, Уэйд отступил еще на шаг назад.

– Но твой муж требует, чтобы ты ушла с ним, – миролюбиво возразил он, – и я боюсь, что его желания следует уважать в первую очередь.

– Мой муж? – прошипела Кассандра.

– Так и есть, дорогая. Как мне ни жаль, теперь он – твой господин. Проигрыш есть проигрыш и – что еще важнее – брак есть брак, даже если церемония бракосочетания была… гм… несколько необычной.

Кассандра закрыла глаза, понимая, что бесполезно ждать помощи от Уэйда. Впрочем, она с самого начала это знала. Он хотел, чтобы она ушла с Риорданом, его это вполне устраивало. Ведь он надеялся через нее добывать нужные ему сведения. А Куинн хотел, чтобы она выведывала планы Уэйда. Руки Кассандры сами собой сжались в кулаки. У нее было не больше власти над своей жизнью, чем у новорожденного младенца! Когда же окружающие начнут считаться с ее желаниями? Глубоко вздохнув, она призвала на помощь остатки своего попранного достоинства:

– Значит, ты не позволишь мне остаться?

Уэйд покачал головой, с опаской поглядывая на почерневшее от ярости лицо Риордана.

Плечи Кассандры поникли. Она перевела взгляд на Риордана, отметив, что он похож на жаждущего крови зверя, еле сдерживающего свое нетерпение. Может, ей следует его бояться? Что ж, очень скоро она это узнает наверняка.

– Как видно, у меня нет выбора. Он попытался взять ее под руку, но Кассандра шарахнулась от него в сторону.

– Но только не прикасайся ко мне, – предупредила она полным ненависти и отвращения голосом. – Не смей ко мне прикасаться.

На долю секунды гнев на его лице сменился удивлением. Их взгляды встретились и скрестились в молчаливом поединке. Наконец он медленно опустил руку и посторонился, пропуская ее вперед. Кассандра обошла его боком, стараясь не задеть даже краем платья, словно сама мысль о том, чтобы до него дотронуться, приводила ее в содрогание.

– До свиданья, Колин, – попрощалась она.

Ей очень хотелось добавить, что они скоро увидятся, но что-то подсказало ей, что перегибать палку не стоит.

– Au revoir, Кассандра, – протянул он с легкой насмешкой. – Я попрошу Мартина проводить вас до дверей.

На улице Кассандра увидела, что собирается гроза. Небо было затянуто черными тучами, а в предвечернем лондонском воздухе, сгустившемся до нездорового желтовато-зеленого оттенка, ощущалась угроза готовой разгуляться стихии. Не успели они сделать и дюжины шагов, как налетевший порыв ветра едва не сбил Кассандру с ног. Риордан протянул руку, чтобы помочь ей устоять, но она инстинктивно отпрянула; он выругался, однако ветер унес его слова.

Нагнув голову, Кассандра брела против ветра, поднявшаяся пыль слепила глаза – пока новый порыв не заставил ее налететь на фонарный столб. Тут уж она сама выругалась, больно ударившись бедром, но вновь оказала сопротивление Риордану, когда он попытался ей помочь. Она била его по рукам и даже пыталась лягаться. Он схватил ее за плечи и сильно встряхнул, чтобы привести в чувство. И тут хлынул ливень.

Громадные, тяжелые, как свинец, капли ударили с силой ружейной дроби. Не прошло и минуты, как оба они промокли до нитки. Он попытался затащить ее в какое-то парадное, чтобы укрыться от дождя, но она опять его оттолкнула. Согнувшись в три погибели, она упрямо шла сквозь ветер и дождь, вся сосредоточившись на том, чтобы не упасть. Гроза хлестала и швыряла ее, как щепку, с бессмысленной жестокостью разыгравшегося на море шквала, а в душе бушевала другая, еще более страшная буря.

Наконец впереди показался его дом. Промокшие насквозь юбки тяжело шлепали по ногам, пока Кассандра поднималась по ступеням крыльца. Риордан распахнул двери парадного, и она торопливо проскользнула мимо него в холл. После рева грозы внезапно наступившая тишина показалась ей зловещей. Не останавливаясь ни на секунду, она направилась прямо " лестнице, ведущей на второй этаж.

– Остановись! Черт тебя побери, Касс, если сделаешь еще хоть шаг, ты пожалеешь!

Его гнев заставил ее разозлиться во сто крат больше. Назло ему Кассандра успела сделать еще два шага. Риордан схватил ее за талию и немилосердным толчком прижал к балясине перил.

– И что ты собираешься предпринять? – закричала она, отбрасывая назад прилипшие к лицу тяжелые намокшие пряди волос. – Изобьешь меня или раскромсаешь на куски разбитой бутылкой, как своего друга Куинна?

Он оцепенел, глаза превратились в осколки холодного синего мрамора, и впервые ей стало по-настоящему страшно. Заметив ее испуг, Риордан убрал руки. Вода, не переставая, стекала с мокрых волос ему на лицо.

– Запомни с первого раза, я повторять не буду. Никогда больше не приближайся к Уэйду. Тебе понятно? Я ему зла не желаю, но мне придется его убить. Что касается Клодии…

Кассандра сделала попытку убежать, но он опять схватил ее и удержал.

– Что касается Клодии, мне жаль, что ты не правильно истолковала то, что случайно увидела. Это был дружеский поцелуй, ничего больше. Я бы тебе все объяснил, если бы ты дала мне такую возможность, а не побежала к Уэйду, как…

Он умолк, с трудом стараясь сдержаться.

Клодия! Он думает, что она так обезумела из-за Клодии! Кассандра подавила истерический смешок.

– Ты закончил?

– Нет, черт побери! Клодия – мой друг, и я не позволю тебе с твоей глупой ревностью отравить нашу дружбу. Я не собираюсь ее избегать и требую, чтобы ты была с ней любезна, когда мы будем встречаться.

По какой-то непонятной причине эти слова взбесили ее еще больше.

– Я буду не просто любезна, Филипп, я буду сказочно щедра. Скажи своей Клодии, пусть забирает тебя со всеми потрохами! Иди к ней, она твоя! Видеть вас обоих не могу!

Вырвавшись из его рук, Кассандра опять начала подниматься по ступенькам. Риордан последовал за ней.

– Извините, сэр. Повар спрашивает, будете ли вы и миссис Риордан ужинать в семь часов.

Голос слуги, обратившегося к хозяину из холла, прозвучал робко и неуверенно. Когда Риордан повернулся к нему в ярости и заорал: «Нет! Убирайся!», он подпрыгнул на месте от испуга и побежал по коридору подальше от господского гнева.

Риордан нагнал Кассандру на середине полутемного коридора второго этажа.

– Да погоди же ты, черт бы тебя побрал! Нам нужно поговорить и все выяснить. Немедленно, сию же минуту…

– Заткнись! – в бешенстве бросила она ему. – Говорить не о чем, я ухожу. Отпусти мою руку!

– Уходишь? Куда? Почему?

– Куда глаза глядят! Только бы подальше от тебя! Денег у меня хватает, я сниму где-нибудь комнату.

– Черта с два! Я тебе не позволю. Ты моя жена!

Слезы навернулись ей на глаза.

– Замолчи! Лжец!

– Когда это я тебе лгал? О чем речь?

– Ты прекрасно знаешь! Убери от меня руки, или я начну кричать так, что небу жарко станет! Видеть тебя не хочу!

Опять она вырвалась и побежала по коридору к спальне. Кто-то уже успел зажечь в комнате свечи и даже предусмотрительно отогнуть край покрывала. Кассандра с облегчением отметила, что ее сундучок еще не распакован. Подойдя к нему, она откинула крышку. За спиной послышались шаги, но она не обернулась. Где же розовый корсаж, в который она зашила… Слава Богу, вот он, в самом низу. Покусывая губы, Кассандра разорвала боковой шов и вытащила свое сокровище – восемьсот фунтов и десять шиллингов.

– Это мое! – воскликнула она, обернувшись и потрясая деньгами у него перед носом. – Я тяжелым трудом отработала каждый пенни. А теперь я ухожу, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы меня удержать. Я буду видеться с Колином Уэйдом, когда сочту нужным, и давать отчет Куинну, а не тебе. Я вообще больше не желаю тебя видеть.

– Почему?

Ему хотелось рвать на себе волосы.

– Потому что ты лжец, жулик и ублюдок! Боже мой, Филипп, как ты мог это сделать?

Ой, нет, плакать нельзя. Кассандра отвернулась и принялась лихорадочно запихивать деньги в ридикюль.

– Слава Богу, я не нуждаюсь в тебе, Филипп Риордан, – пробормотала она, глотая слезы. – Я могу сама о себе позаботиться.

– Ты никуда не пойдешь.

– Черта с два! – вскричала Кассандра, передразнивая его.

Она попыталась обойти его, но он заступал ей дорогу, куда бы она ни двинулась.

– Дай мне пройти!

Риордан отрицательно покачал головой.

– Ты никуда не пойдешь.

Не успела она сказать хоть слово, как он вырвал у нее из рук ридикюль и вытащил смятые банкноты.

– Не смей… Филипп, остановись!

Держа руки над головой, чтобы она не могла дотянуться, он разорвал пачку денег пополам, потом вчетверо. Кассандра отступила назад и закричала. Обрывки стофунтовых банкнот посыпались на пол, как конфетти.

Она ошеломленно уставилась на разбросанные у ног клочки бумаги, потом попятилась еще дальше и, как подкошенная, опустилась на кровать.

– Мои деньги, – прошептала она, держась за горло и глядя в никуда. – Все мои деньги. О Боже.

Риордан удержался от порыва обнять ее, прекрасно понимая, что она сделает, если он попытается. Он и сам не меньше, чем Кассандра, был потрясен грубой жестокостью своего поступка, но не жалел о содеянном. Глядя на ее поникшую голову и бледное от потрясения лицо, он тихо окликнул ее по имени. Она болезненно поморщилась.

– Послушай меня, Касс.

Он был предельно измучен, и охрипший голос выдал это, – Я не понимаю, что случилось. Но ты не можешь уйти. Мы должны все выяснить и помириться. Только не сегодня; мы и так наговорили друг другу слишком много. Можешь провести ночь в этой спальне, я буду спать рядом, в комнате для гостей.

Перед его мысленным взором вдруг отчетливо возник образ той ночи, о которой он так мечтал: ведь это была ее первая ночь в его доме! Пришлось на секунду закрыть глаза, чтобы прогнать видение.

– Если ты так на этом настаиваешь, – продолжал он, – я разрешу тебе видеться с Уэйдом. Можешь делать вид, что обманываешь меня, и встречаться с ним время от времени. Но только в общественных местах и под присмотром. И исключительно ради нашей общей цели. Что касается нас двоих, как только мы оба немного успокоимся…

Кассандра взвилась как ужаленная. Если бы презрение имело цвет, он был бы именно таким, как ее глаза в эту минуту: холодный серый гранит, неярко поблескивающий после зимнего дождя.

– Не говори о нас. – Она выплюнула ненавистное слово, – «Нас» не существует. Я никогда не буду спать в этой комнате. Если ты еще хоть раз попытаешься ко мне прикоснуться, я велю тебя арестовать.

Услышав знакомую угрозу, Риордан насмешливо фыркнул, и на ее бледных щеках вспыхнули два красных пятна.

– Что касается Колина Уэйда, я буду видеться с ним, где захочу и когда захочу. А теперь прочь с дороги.

Риордан обдумал несколько вариантов ответа. В том числе и связанных с насилием. Ему во что бы то ни стало хотелось оставить последнее слово за собой, как будто вся его жизнь зависела от этого.

– Я твой муж. Будешь делать, как я велю.

Но когда она прошла мимо, он не стал ее удерживать.

В дверях Кассандра обернулась.

– Ты мне не муж. Можешь гнить в аду.

Видимо, ей тоже хотелось оставить последнее слово за собой.

Он слышал, как она идет по коридору, как захлопывается за нею дверь спальни для гостей. Потом наступила тишина.

Следующие дни стали для обоих самыми несчастными за всю их жизнь. Кассандре в буквальном смысле становилось дурно при виде Риордана, а у него от одного взгляда на ее холодное, замкнутое, враждебное лицо пропадала всякая охота выяснять отношения. Несколько раз он, пересилив себя, все-таки пытался ее расспросить, но каждая такая попытка неизменно заканчивалась новой бурной ссорой.

Как-то раз, не выдержав напряженного молчания за обеденным столом, он взорвался:

– Что я такого сделал, разрази меня гром?

Ему казалось невероятным, что один-единственный поцелуй Клодии мог привести к такой, катастрофе.

– Черт возьми, Касс, ты моя жена!

Кассандра так стремительно поднялась с места, что стул с грохотом опрокинулся. Щеки у нее пылали.

– Не смей называть меня так! – вскричала она. – Как у тебя язык поворачивается? Мне приходится жить в твоем доме, есть под одной крышей с тобой и спать в одной из твоих кроватей. Но не вздумай это надувательство, которое я вынуждена терпеть, называть браком!

* * *

После этого они вообще перестали разговаривать друг с другом.