— «Джефферсоны», — подсказала Эллис. Она улыбнулась, представив Кальпернию в роли Джорджа Джефферсона.

Кальперния развернулась к ней лицом, уперев руки в бока.

— Видишь, это то, о чем я говорила. Ты, в отличие от меня, знаешь всю эту хрень.

При этом она улыбалась, поэтому Эллис не стала воспринимать ее слова всерьез.

— Садись, — предложила она, выдвигая стул. — Я принесу тебе что-нибудь перекусить.

— Хорошо бы. Я весь день ничего не ела. — Особо не церемонясь, Кальперния плюхнулась на стул. — Я зверски проголодалась, так что мне сейчас и стряпня Лорены покажется вкусной, — сказала она, имея в виду главную повариху в Пайн Ривер. Лорена когда-то была школьным диетологом. Теперь она весила около ста двадцати килограммов, была напрочь лишена чувства юмора и выражением лица напоминала борца сумо. Она умудрялась готовить так, что все ее блюда имели привкус мокрого картона.

На кухне Эллис наложила полную тарелку еды, а заодно сделала им обеим по чашке горячего какао — с настоящим молоком. После заключения, где все продукты были из пакетиков, это казалось непозволительной роскошью. Встреча с Кальпернией напомнила ей обо всех тех вещах, за которые она должна быть благодарна: о семье, о друзьях, о возможности начать все сначала. Она подумала и о Колине тоже, и эта мысль согрела ее. Она размешивала какао и тепло вспоминала то, что произошло между ними на этом месте несколькими часами раньше.

К тому времени как Кальперния смела подчистую все, что было на тарелке, Эллис допила какао и глаза у нее закрывались сами собой. Она была на ногах с половины пятого утра, и на следующее утро нужно было вставать в это же время.

— К этому нужно привыкнуть, — сказала она Кальпернии, когда они отправились спать. — Мы открыты на ланч и на обед, а это значит, что уже к полудню наработаешь на полный рабочий день.

Кальперния окинула Эллис скептическим взглядом, словно думала, что, не прибудь она сейчас, Эллис сгорела бы на работе еще до того, как ресторан окупится.

— И ты собиралась обходиться своими силами?

— На мне только готовка. Я наняла еще официантку и мойщика посуды. Сын тоже вызвался мне помочь.

Кальперния бросила на нее испытующий взгляд.

— У вас с ним все в порядке?

— Я бы сказала, что все только начинает налаживаться.

Эллис вошла с подругой в маленькую квартирку, куда вела лестница. Там еще оставались следы пребывания бывших хозяев — чудовищные шторы в цветах и синий ковер с грубым ворсом с пятнами кошачьей мочи.

— Мы хотя бы встречаемся, и то хорошо. — Она нагнулась, чтобы вытащить подушки из дивана. — Начало положено. Правда, в какой-то степени это связано с тем, что сейчас он просто не может позволить себе вышвырнуть меня из своей жизни. У него кое-какие проблемы…

— Это связано с девушкой? — предположила Кальперния, вспоминая, как забеременела ее дочь.

— Можно сказать и так. — Эллис рассказала о ложных обвинениях, которые выдвигаются против Джереми, и они обменялись взглядами, свойственными людям, которые не понаслышке знают, куда все это может завести. — Прямо насмешка судьбы какая-то, тебе не кажется? Сколько ни беги, а от прошлого никуда не деться. — Эллис постаралась отогнать от себя эти невеселые мысли. Она выпрямилась и с улыбкой повернулась к Кальпернии. — Поэтому я рада, что ты здесь. Ты единственная способна понять, каково мне сейчас. Ооооуееее, ведь это так? — произнесла она нараспев, словно церковный запевала в баптистской церкви, чьи псалмы Эллис успела выучить наизусть за последние девять лет. — Даже трудно представить… Кто бы мог подумать тогда, что однажды мы вместе откроем дело? Я еще помню те времена, когда достаточно было спросить у тебя, который час, — и я труп.

Кальперния снова разразилась низким, глубоким смехом.

— Я тоже никогда бы не подумала, что буду спать на диване у какой-то белой девахи, — сказала она, качая головой. — Но знаешь, детка, ты мне нравишься!

Пока Эллис ходила за простынями и одеялами, печали, что терзали ее весь день, развеялись. Ей становилось легче при одной мысли о том, что теперь она не одна. Что бы ни ждало ее впереди, Кальперния Кинг всегда подставит ей плечо, как это не раз бывало в Пайн Ривер.


Когда на следующий день «Кладовая» открылась, Эллис удовлетворенно отметила, что сделала все, что от нее зависело, чтобы привлечь клиентов. Она поставила стенд у дороги, прямо перед поворотом на Фишерменс-лэйн, разместила объявление в «Курьере» и поручила племянникам раздавать в городе листовки. Оставалось только уповать на Божью милость.

И, похоже, Господь решил для разнообразия ей помочь — во время ланча и обеда почти все столики были заняты. В основном это были родственники и друзья, кое-кто из сопереживающих ей людей, которые присутствовали на вчерашнем празднике. И когда в следующие дни число посетителей заметно поубавилось, Эллис не торопилась впадать в панику. Она взяла на заметку слова матери о том, что Рим не сразу строился, и успокаивала себя тем, что Рим за день не накормишь тоже. Но к концу недели она была уже на грани отчаяния. Она знала, что дело вовсе не в отдаленном месторасположении. И не в еде — в основном отзывы были хорошими, причем даже от людей, не заинтересованных в том, чтобы поддержать ее морально. А значит, в пресловутом бойкоте, слухи о котором дошли до нее через мать, участвовала не только горстка жаждущих крови приспешников Оуэна Уайта, как наивно предположила Люси вначале. Или же люди просто поверили слухам о том, что Эллис сумасшедшая, и предпочитали держаться от нее подальше. Разве она недостаточно ясно продемонстрировала, на что способна? Кто знает, а вдруг ей пришло в голову всех отравить?

Единственным постоянным клиентом, который приходил сюда в любую погоду, был Колин МакГинти. Эллис замечала, что с нетерпением ждет, когда же знакомый голос поздоровается с Кати, встречающей посетителей у входа. И когда он заглянет на кухню, чтобы похвалить то, что они с Кальпернией наготовили. Если она отказывалась брать с него деньги за еду, он оставлял большие чаевые, которые иногда превышали стоимость заказа.

Похоже, посещение «Кладовой» положительно влияло на Колина, и легкая меланхолия, не покидавшая его долгое время, несколько рассеялась. В последнее время походка его стала легче, а голос — веселее. Порой ей даже удавалось забыть, что он адвокат ее сына и что помимо дружбы и пристрастия к хорошей еде их связывает кое-что еще. Однажды он договорился о встрече с ней в свободное от работы время. Это произошло во время короткого затишья, наступавшего между ланчем и обедом, когда ресторан закрывался. Эллис сняла белый передник и налила каждому по стакану минералки.

— Вы по поводу Джереми? — спросила она, как только они уселись за столик.

Он с мрачным видом кивнул.

— Я мог бы и позвонить, но решил, что вы захотите услышать это лично. — Он помолчал. — Из офиса окружного прокурора только что пришли результаты анализа спермы. Джереми единственный, кто был с Кэрри Энн Флаглер той ночью.

Эллис знала, что шансы получить нужные для них результаты ничтожно малы, и все же продолжала надеяться. Теперь стало ясно, что проблему так просто не решишь, если только девушка сама во всем не признается. И все же рискнула предположить:

— Если только остальные при этом не пользовались презервативами.

— Возможно, но это весьма сложно доказать. Остальные три парня отрицают, что занимались с ней сексом.

Она глубоко вздохнула, стараясь успокоить расшалившиеся нервы.

— Хорошо, пусть Джереми был единственным. Но это еще не делает его насильником.

— Конечно, нет. Но сейчас немного не та ситуация, когда его слово против ее слова. Конечно, мы отдадим образцы на экспертизу нашим специалистам, однако… — Колин умолк, но на его лице было написано все, что ей следовало знать.

Эллис сцепила руки, чтобы они не дрожали, и спросила:

— И что нас теперь ждет?

— Похоже, судебный процесс все-таки состоится.

— Сколько у нас времени?

— Думаю, я смогу выторговать еще шесть месяцев. Впереди рассмотрение доказательств и показаний, к тому же до начала судебного разбирательства я могу подавать ходатайства. И нам за это время необходимо набрать как можно больше свидетелей, которые могут подтвердить безупречную репутацию Джереми.

— А что относительно ее репутации? Найдутся же люди, которые подтвердят, что она вовсе не Дева Мария.

— Уверен, что так оно и есть, но нам от этого пользы никакой. Окружной прокурор будет ходатайствовать в суде, чтобы все свидетельские показания относительно половой жизни девушки были признаны недействительными. По крайней мере, я на его месте поступил бы именно так.

Внезапно Эллис словно накрыло ударной волной.

— То есть Джереми могут посадить?

— Такая возможность есть всегда.

Их взгляды встретились, и она увидела у него на лице сострадание, смешанное с горькой правдой, — он знал, что для нее так будет лучше, поэтому не стал церемониться. Но Эллис не требовалось напоминать, что поставлено на кон.

«Все повторяется, — подумала она. — Только на этот раз с моим сыном».

Колин говорил, и его голос долетал до нее словно издалека.

— Но я все же надеюсь на лучшее. Не забывайте, за это время все еще может измениться. — Он понизил голос: — Вам удалось разузнать что-нибудь у зятя?

— Ничего интересного, — ответила она. Когда она заговорила на эту тему с Гарри, он посмотрел на нее как на сумасшедшую — из-за того, что она заподозрила нечестную игру. Но дело было не столько в том, что он тогда сказал, сколько в том, чего не сказал. Он не спросил, чем вызваны ее подозрения. И вообще говорил уклончиво, казался издерганным и избегал смотреть ей в глаза. Что это было — ложь или просто она своим вопросом поставила его в неудобное положение?

Будто в ответ на ее мысли Колин спросил:

— Думаете, ему что-то известно?

— Я не совсем уверена, но складывается впечатление, что он со мной не до конца откровенен.

Она осторожно подбирала слова, не желая возводить на зятя напраслину.

— Может, вашей сестре удастся что-то у него узнать?

Эллис нахмурилась, не желая втягивать во все это еще и Дениз.

— Я не хочу, чтобы она думала, будто я обвиняю его в утаивании информации.

— Извините, — сказал Колин, кладя свою руку на ее. — Я понимаю, что это может быть для вас не совсем удобно.

— Это вы меня извините. Но раз уж дело касается моего сына, я готова сделать все, что потребуется.

Даже если необходимо будет доставить кое-какие неудобства любимой сестре…

Колин допил воду, отодвинул стул и встал из-за стола.

— Пора идти. Ко мне скоро должен приехать биолог из западного Вашингтона. Он считается одним из ведущих специалистов в стране по двухстворчатым моллюскам.

— Кстати, как ваши успехи? — спросила она, провожая его до двери.

— Я постепенно продвигаюсь вперед, но еще не скоро смогу наладить собственное производство. Главное, я чувствую себя при деле. — Взгляд его был чистым и светлым, как у человека, глядящего в будущее, а не погрязшего в прошлом. И пусть кто-то счел бы разведение устриц неподходящим занятием для успешного адвоката из мегаполиса, для него это было как раз то, что требовалось. — И хотя устрицы сами по себе простые существа, сложностей с ними хватает. Вы бы удивились, узнав, сколько есть всего, что может пойти не так.

— Я тоже никогда бы не подумала, что держать ресторан — такое неблагодарное занятие, — пожаловалась она. — Если людей станет еще меньше, нам нет даже смысла открываться.

— Надеюсь, до этого не дойдет. Мне определенно будет не хватать приготовленных вами блюд.

— Кроме вас, таких наберется от силы пятеро, — сказала она насмешливо.

По лицу Колина было видно, что он искренне ей сочувствует.

— Если б я знал, чем вам помочь… Как по мне, то вы все делаете правильно.

— В том-то и проблема, что только этого недостаточно. Нам нужно придумать что-нибудь для привлечения посетителей.


Кальперния, расставлявшая столы, наверняка подслушивала, потому что в тот же миг появилась перед ними. Она была одета в широкую юбку и шелковый топ с глубоким вырезом. Волосы ее были собраны в затейливый узел, уши оттягивали массивные сережки, размерами напоминавшие люстру. Кальперния вполне могла сойти за свергнутую с престола королеву какой-нибудь возжелавшей демократии африканской страны.

— Я не потерплю, если зазывалами будут темнокожие в национальных костюмах, — категорически заявила она, скрестив руки на груди.

— Да у меня и в мыслях подобного не было. Но если у тебя есть какие-нибудь гениальные идеи, я готова их выслушать, — сухо заметила Эллис.