Внутри они попали в большую толпу, собравшуюся возле гардероба. И пока они стояли в очереди, до них вместе со смесью различных духов доносились обрывки разговоров: «Один только Ногучи должен стоить… Не самая лучшая из ее работ, на мой взгляд… Вы были на экспозиции в Уитни?» Сдав верхнюю одежду, они прошли в холл, где привлекательная молодая женщина в короткой обтягивающей юбке направила их в галерею на третьем этаже.

Вчера один из директоров Сотбис по имени Спенсер Мортон, джентльмен с элегантным галстуком, провел для них экскурсию по работам, выставленным на аукцион. Когда они подошли к портрету Элеанор, он остановился и негромко сказал:

— На фотографиях это не так видно, но картина прекрасная. Я не удивлюсь, если она уйдет в какой-нибудь музей. Некоторые уже проявили интерес.

— Хотелось бы мне, чтобы Дениз тоже смогла на это посмотреть, — сказала Эллис Колину, пока Мортона кто-то отвлек по другому вопросу. — Она всегда говорила, что нашей бабушке нужно поставить памятник после всего, что ей пришлось пережить. Хотя, зная Нану, мне кажется, ей бы эта идея очень не понравилась. Она не любила привлекать к себе внимание. А самым ужасным для нее было сидеть без дела.

— Думаю, твоя сестра в этом кое-что понимает. — Колин улыбнулся, думая о том, что благодаря, в частности, усилиям Дениз Спринг-Хилл был спасен.

— У нее сейчас много работы, — со вздохом сказала Эллис. — В прошлый раз, когда мы говорили, она не знала, сможет ли приехать.

— Требуется время, чтобы устроиться на новом месте. — Дениз начала работать в начальной школе неподалеку, а Гарри только становился на ноги. — Думаю, ее бы очень подбодрило, если бы ты проведала ее. Если хочешь, можем остановиться у них на обратном пути. — Колин сказал, что они могли бы взять машину напрокат и доехать до Спокана.

— Я это предлагала, но она отказывается. — Лицо Эллис стало грустным. — Думаю, она согласится, чтобы я приехала, когда будет готова к этому.

Колин знал, что Эллис скучала по сестре, но в то же время достаточно уважала ее, чтобы позволить самой принимать решение.

Они шли по галерее в поисках свободных мест, и Колин подумал, что было просто чудом, что они все еще стоят на ногах. Но они держались, и ему даже казалось, что в их жизни должны произойти перемены к лучшему. К счастью, они нашли два места в одном из ближних рядов, где не нужно было вытягивать шею, чтобы увидеть что-то. Колин откинулся в кресле, и в голову ему пришла внезапная мысль. Вот оно, теперь нет возможности повернуть назад! Самое ценное, что было у его деда, песнь его утраченной любви, вскоре попадет в руки совершенно незнакомого человека, кого-то, кто ничего не знает об этой истории, о сложном пути, которую картине пришлось пройти, чтобы попасть сюда. Колин почувствовал укол сожаления. Но одновременно он понимал, что так будет лучше.

Аукцион начался с одной из малоизвестных работ Томаса Шиле и скетча Энди Уорхола. Обе работы ушли дороже, чем предполагалось, причем Уорхол достался неизвестному покупателю по телефону. Все шло как по маслу. Стильно одетая женщина средних лет, принимавшая ставки по телефону, с каждой новой ставкой только слегка приподнимала палец, а когда торги достигли апогея, подтвердила намерения покупателя едва заметным кивком головы. Она не говорила ни слова, но все взгляды были прикованы к ней, как к актрисе, дававшей соло-представление.

Колин знал, что весь этот бизнес — аукционы произведений высокого искусства — был не более чем театром. Аукционист объявлял каждый лот голосом, напоминавшим барабанную дробь, а сам лот выставлялся на освещенный прожекторами мольберт на сцене. Тихое напряжение публики… Только поднимались таблички с номерами, в то время как суммы, которые и так уже значительно превышали годовой заработок среднего американца, продолжали расти. А после того как молоток аукциониста опускался, напряжение улетучивалось из комнаты, словно выдох из груди, и сменялось возбужденными комментариями и аплодисментами.

«Женщина в красном» шла во втором часу. Аукционист произнес небольшую речь, подготавливая посетителей к тому, что сейчас они увидят шедевр Уильяма МакГинти. Тот факт, что до сих пор картина была в частных руках, только добавлял блеска в ореол тайны, и так окружавшей ее. Колин, смотревший на картину глазами присутствовавших, прекрасно понимал почему. Она блестела в свете прожектора, цвета были такими полными, словно портрет только что написали, а резкие тона, казалось, вливали жизнь в ее давно умерший прототип. Это был не просто предмет искусства, это было посвящение.

— Семьдесят пять тысяч от джентльмена в последнем ряду… Будет ли восемьдесят? Сто?

Все возрастающие цифры без запинки соскакивали с языка аукциониста. Он едва успел вздохнуть, как цифры из пятизначных превратились в шестизначные, а затем и в семизначные.

Колин не отдавал себе отчета в том, с какой силой сжимает руку Эллис, пока она не вздрогнула от боли. Она склонилась к нему и спросила:

— У кого же столько денег? Кто эти люди?

Один за другим участники выходили из игры, пока наконец не остались только неизвестный телефонный участник и старик-азиат в черном, чья табличка опускалась и поднималась, когда цифра давно уже вышла за миллион. Колин повернулся в кресле, пытаясь рассмотреть его среди публики. Круглое лицо, зачесанные назад прямые седые волосы, спина такая же ровная, как и трость, которую он держал в руке. Казалось, напряжение в зале растет обратно пропорционально медленным движениям руки азиата и сотрудницы Сотбис, действовавшей от имени телефонного участника.

Колин был настолько напряжен, что едва мог дышать. Два миллиона… три… три с четвертью. На цифре в три с половиной миллиона азиат с безучастным видом поднял табличку в очередной раз. Тишина накрыла зал, все смотрели на женщину у телефона. Она что-то сказала человеку на другом конце провода, и наступила пауза, во время которой Колин чувствовал, как его сердце стучит в груди. Затем женщина покачала головой, давая знак, что ее доверитель отступает.

Молоток аукциониста опустился вниз. Продано.

Эллис была так же потрясена, как и Колин. Не дожидаясь, пока аукционист объявит следующий лот, они тихонько встали и вышли в коридор, где могли поговорить наедине.

— Я не могу в это поверить, — сказала она. — Господи, столько денег! Этот парень наверняка очень богат.

— Или представляет кого-то, кто действительно богат, — предположил Колин.

— Интересно, что он собирается делать с портретом.

— Кто знает? Положит в сейф, наверное.

Впрочем, Колин, конечно же, надеялся, что это не так.

— Полагаю, кто бы ни был этот покупатель, он оценит то, ради чего только что не пожалел такие деньги.

Они уже направлялись к лестнице, когда увидели таинственного покупателя около лифта. Вблизи он выглядел еще старше и стоял, облокотившись на трость. Несмотря на то что его костюм сидел идеально, а часы были очень дорогими, в его внешности было что-то смиренное. Незнакомец не выглядел человеком, выбрасывающим миллионы на картины.

Его глаза заискрились, когда они представились.

— Ах, да! Я так надеялся, что у меня будет возможность познакомиться с вами, — ответил он Колину на отличном английском. — Меня зовут мистер Ямамото. А вы, — сказал он, с улыбкой глядя на Эллис, — вылитая бабушка.

— Вы знали ее? — спросила она удивленно.

Мистер Ямамото почтительно склонил голову:

— Она была великой женщиной.

Эллис качала головой, не веря собственным ушам.

— Что за невероятное совпадение… — И вдруг она все поняла. — Или это не совпадение? И поэтому вы здесь.

Мистер Ямамото снова склонил голову.

— Ваша догадка верна. Из-за нашей дружбы я ценю портрет вашей бабушки еще больше. — Он повернулся к Колину. — Я знал и вашего деда. Хороший был человек. Настолько же добрый, насколько талантливый.

— Откуда вы их знали, если не секрет? — спросил Колин.

Мистер Ямамото улыбнулся, и эта улыбка-воспоминание сделала его сморщенное лицо намного моложе. Он сказал:

— Если вы не спешите, выпьем у меня в номере. Завтра я возвращаюсь в Токио, а мне хочется многое вам рассказать.

— Мистер Ямамото… — нетерпеливо обратилась к нему Эллис.

— Просто Йоши, — поправил он. — Ваша бабушка всегда называла меня по имени. Она была мне как мать, и я научил жену и детей чтить ее память.

— Я не понимаю. Если вы были так близки, то почему я впервые об этом слышу? — спросила Эллис, совсем сбитая с толку.

Подъехал лифт, дверь открылась. Старик с улыбкой взял Эллис под локоть и аккуратно, но настойчиво подтолкнул в лифт. Колин вошел следом за ними.

— Идемте, — сказал Йоши. — Давайте сядем и спокойно обо всем поговорим. Это долгая история.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.