Нэн Райан - Легенда любви

– Прекрасно, – сказала Элизабет, быстро задрала свое голубое платье и принялась стягивать белое, отороченное кружевами белье.

Янки выпрямился, невольно нагнулся вперед и впился зубами в сигару, едва не перекусив ее пополам. Он никак не мог понять, что она намерена делать, но в любом случае не собирался отводить взгляд. Он внимательно следил за каждым движением Элизабет, в то время как она, вцепившись в подол нижней юбки обеими руками, рванула его изо всех сил.

Но ткань оказалась на удивление прочной. Янки так хотелось предложить девушке свою помощь, но он не осмеливался. С трудом переводя дыхание, он глядел на то, как Элизабет мало-помалу задирала упрямое платье все выше и выше.

Увидев ее стройные ноги и округлые бедра, прикрытые лишь шелковыми чулками и панталонами, янки в восхищении замер.

Захватив своими ровными жемчужными зубами край нижней юбки, она отчаянно пыталась разорвать ткань. Он ухмыльнулся, когда в конце концов ей это удалось. Элизабет оторвала длинную полоску ткани и перевела дыхание.

Озадаченный, но заинтересованный происходящим, янки продолжал наблюдать за тем, как Элизабет оторвала еще три полоски от своего нижнего белья, и даже не заметил, что его сигара почти догорела.

– О! Черт!

– В чем дело? – не успев опустить подол, пробормотала Элизабет.

– Я обжег губу.

– Вы что, задремали?

Он улыбнулся:

– Да, заснул с этой чертовой сигарой во рту.

– Раз уж вы не спите, не могли бы вы подойти сюда? – попросила Элизабет, поспешно одернув юбку.

– Иду, – сказал он, придавив каблуком окурок сигары.

Янки встал и медленно пошел к девушке. Элизабет пристально посмотрела на него, размышляя о том, можно ли ему доверять. Она указала рукой на каменный пол, и мужчина присел на корточки прямо перед ней.

– В чем дело, мисс?

– Вы заставили меня кое о чем задуматься.

– Что вы говорите?!

– Вы абсолютно правы – стрелки не обучены. Я так же, как и вы, не боюсь смерти, но меня страшит мысль о предстоящих мучениях.

– О, мисс! Лучше бы я не говорил вам этого! – Он попытался ободрить Элизабет: – Все произойдет быстро. Нам не придется страдать.

– Не стоит меня утешать. У меня есть план. – Она с гордостью показала ему белые полоски ткани. – Эти полоски я оторвала от своего платья.

– Что вы говорите? – Он едва сдержал улыбку.

– Да, и если вы сядете на пол, я пришью вам на грудь белый крест. – Она почти улыбалась, глядя ему в глаза. – И тогда даже худший из стрелков попадет вам прямо в сердце.

Янки грустно улыбнулся и, не заставляя себя ждать, подсел ближе к ней. Облокотившись о стену, он поднес руку к пуговице на кителе и спросил:

– Мне это снять?

Элизабет поспешно ответила:

– Нет, не надо. Я буду пришивать крест прямо к кителю. – Она достала из ридикюля иголку с ниткой и вновь обратилась к нему: – Готовы, шпион?

– Готов, мисс.

Элизабет положила руку ему на грудь и услышала медленное биение сердца.

– Вот здесь, – сказала она и, придерживая полоску ткани напротив сердца, взялась за иглу.

Слегка отстранившись, он взял ее за запястье.

– Я надеюсь, вы не собираетесь проткнуть меня насквозь, мисс?

– Нет, шпион. Пока я буду шить, моя левая рука будет находиться под вашим кителем. Так что если я кого и уколю, так только себя.

Он отпустил руку Элизабет, и девушка принялась за работу. Глядя на нее сверху вниз, янки наблюдал, как старательно она шила и каким умилительным было ее сосредоточенное прелестное лицо. Нежная рука лежала на его обнаженной груди под кителем. Кончики ее пальцев касались его тела, и это прикосновение заставляло его сердце биться чаще. Как ему хотелось, чтобы она перевернула руку и дотронулась ладонью до его груди!

Он хотел ее прикосновения.

Элизабет сосредоточилась на шитье. Ей не нравилось, что янки так близко, не нравилось, что ей приходится держать руку у него под кителем и касаться его груди. Однако его черные кудри и горячая упругая кожа пробуждали в ней какое-то странное любопытство. Элизабет чуть было не перевернула ладонь, едва справившись с желанием дотронуться до его тела.

Ей действительно этого хотелось.

Наконец крест был пришит. Оставалось лишь оторвать нить, и Элизабет не долго думая приблизила лицо к груди янки и откусила нить. На левой стороне серого кителя белел крест. В такую мишень трудно не попасть.

– Спасибо, мисс. Я действительно вам очень признателен, – проговорил янки.

– Я рада. – Элизабет с удовлетворением посмотрела на свою работу и бесхитростно спросила: – Не окажете ли и вы мне любезность?

– Вы имеете в виду…

– Да, шпион. Пожалуйста, пришейте крест мне на грудь… Тогда и мне не придется страдать.

Очарованный решимостью Элизабет, янки одобрительно кивнул и взял из ее рук иголку с ниткой. Без лишних церемоний он положил свою правую руку поверх ее голубого платья, и его длинные смуглые пальцы коснулись мягкого изгиба ее высокой груди.

Сердце Элизабет часто забилось.

– Так… Вот здесь… – тихо произнес он.

– Подождите, шпион! – сказала Элизабет, отстранив его руку. – Я сниму свое…

– Нет, – прервал ее янки. – Я буду пришивать крест к вашему платью на вас, – улыбаясь, пробормотал он. – Иначе как я узнаю, туда ли я его пришил.

– Ну хорошо, – нехотя проговорила Элизабет. – Только, пожалуйста, побыстрее, если можно.

– Расстегните корсет, мисс.

– Расстегните, пожалуйста. Дело в том, что…

– Хорошо, я сам, – сказав это, он ловко одной рукой расстегнул на ее спине несколько пуговиц. Элизабет молча и испуганно смотрела на него.

Рука янки скользнула под расстегнутый корсет Элизабет. Лицо девушки вспыхнуло, когда пальцы мужчины коснулись ее груди поверх тонкого кружевного белья. Однако Элизабет показалось, что он этого даже не заметил. «Он просто пришивает крест к моему платью, – успокаивала она себя. – Похоже, он даже не осознает, что его рука касается моего тела».

Однако Элизабет и впрямь взволновало то, что сильная мужская рука лежит под ее корсетом. Легкая дрожь пробежала по ее телу при одной лишь крамольной мысли: «А что, если эта огромная смуглая рука вдруг перевернется и коснется моего тела ладонью? А вдруг и правда коснется?»

– Я не уколол вас, мисс? – Низкий спокойный голос прервал ее размышления.

– Нет. Нет… только… не могли бы вы чуть побыстрее?

– Постараюсь, мисс, – пообещал он, хотя вовсе не собирался спешить. Мысли его были заняты совсем не шитьем. Не вспоминал он и о том, что на рассвете конфедераты его расстреляют.

Нежное лицо Элизабет было всего лишь в нескольких дюймах от его лица. Ее пухлый рот слегка приоткрылся. Дивный запах ее волос волновал его. Тыльная сторона его руки лежала на упругой груди девушки. «Интересно, – думал янки, – что она будет делать, если я переверну руку и дотронусь до нее ладонью?»

Пока янки не спеша пришивал белый крест к голубому платью прекрасной южанки, мысли о смерти покинули его. Он хотел жить. Он хотел любви.

Неукротимое желание медленно, но настойчиво зарождалось в нем. Кровь забродила в жилах, наполняя все тело странным гулом. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Мускулы напряглись, дыхание стало тяжелым и неровным.

Она молода и весьма привлекательна, а у него так давно не было женщины. Он желал ее, он желал эту женщину.

Близился рассвет. Надо бы шить быстрее, но не слишком быстро, иначе она заподозрит неладное.

– Так… Почти готово, – проговорил янки и взглянул девушке прямо в глаза. Он не торопился отводить взгляд и лишь спустя несколько мгновений перевел его на шитье и слегка дернул нить, как бы напоминая ей о том, что, закончив пришивать крест к его кителю, она откусила нить.

Элизабет правильно поняла его движение и отрицательно покачала головой. Она посмотрела на него и с волнением пробормотала:

– Нет… Я…

Он лишь улыбнулся ей в ответ и медленно наклонил темноволосую голову к ее груди. Сердце Элизабет отчаянно стучало. Широко открыв глаза, она наблюдала за тем, как борода янки приближается к ее груди, и, когда до нее оставалось не больше дюйма, девушка вздрогнула.

Янки быстро перекусил нить – Элизабет была свободна. Однако лицо мужчины по-прежнему касалось ее груди. Элизабет услышала тяжелый вздох. От волнения и страха у нее перехватило дыхание.

Янки поднял голову и, улыбаясь, протянул ей иголку. И не успела Элизабет открыть рот, чтобы приказать янки немедленно вернуться на свою половину камеры, как он мягко проговорил:

– Мисс, пожалуйста, позвольте мне немного посидеть возле вас.

– Это еще зачем? – нервно спросила она.

– Знаете ли, янки – тоже люди, – сказал он, опускаясь на каменный пол рядом с ней. – У меня есть имя, и я…

– Я уже сказала, шпион, что меня не интересует ни ваше имя, ни кто вы такой, – отчеканила Элизабет.

– А вот мне хотелось бы узнать, кто вы такая, – мягко возразил он. – Ради Бога, скажите, как вас зовут, и тогда я…

– Ничего я вам не скажу. И… не обязательно садиться так близко… – С этими словами Элизабет привстала и отодвинулась от него на несколько дюймов.

Янки сидел, вытянув перед собой длинные ноги, и грустно улыбался.

– Сжальтесь надо мной, мисс, – тихо сказал он. – Я уже несколько лет не был дома и вот уже целую неделю сижу в этой тюрьме. Я так одинок.

Мужчина поднял голову и посмотрел на девушку. Глаза его были полны мольбы. Он медленно протянул ей руку.

Элизабет отрицательно покачала головой, но тут же, не в силах справиться с колдовскими чарами его взгляда, коснулась кончиками пальцев раскрытой теплой ладони янки. Длинные сильные пальцы тотчас обхватили ее кисть.

Янки прошептал:

– Боже мой, в жизни не держал такую крохотную нежную ручку.

– Вам и не следует делать этого, – прерывисто дыша, сказала Элизабет. В ответ мужчина лишь улыбнулся и, продев свои длинные пальцы между ее пальчиками, притянул руку девушки к своей груди. Она попыталась высвободиться, хотя совсем не была уверена в том, что действительно хочет этого. Заметив нерешительность Элизабет, он не отпустил ее и заговорил о каких-то пустяках. Девушка почти не слушала его, но низкий мягкий голос янки действовал на нее успокаивающе.

Элизабет глубоко вздохнула и прислонилась головой к стене. По всему ее телу разлилось приятное тепло. Тревога и напряженность исчезли с ее лица. Она расслабилась. Эта перемена не осталась незамеченной.

Янки хотелось приблизить минуты блаженства, заключить ее в свои объятия и зацеловать – такую обмякшую, полусонную. Но он решил не спешить и, убаюкивая ее своим низким бархатистым голосом, терпеливо вести за собой по сладкой тропе любви к блаженству. Не переставая говорить, он медленно переложил ее маленькую белую ручку из левой руки в правую.

Элизабет заметила перемену, но не придала ей значения и даже не попыталась высвободить руку. «Что особенного в том, что два человека держатся за руки?» – подумала она.

Янки прижал ее запястье к своей груди, а свободной рукой как бы случайно обнял за плечи. Элизабет слегка вздрогнула и отвернулась. Нежно погладив ее руку, он осторожно привлек Элизабет к себе, и она покорно опустилась на его крепкое плечо.

Прижимая ее все ближе, он попросил:

– Посмотрите мне в глаза.

Элизабет медленно повернула голову, взглянула ему в глаза и неуверенно произнесла:

– Лучше бы вам вернуться на свое место, шпион.

Его длинные пальцы еще крепче обхватили ее плечо.

– Да, наверное, лучше, – сказал он, – но я не хочу.

Он поднес ее нежную руку к губам и поцеловал запястье. От прикосновения его бороды Элизабет стало щекотно, и она невольно улыбнулась.

Янки перевернул ее руку и прижался губами к ладони. Улыбка тотчас же исчезла с ее лица. Он начал медленно водить языком по ее ладони вдоль линии жизни. Элизабет вздрогнула, ее бросило в жар. Мужчина тихо проговорил:

– Позвольте мне побыть с вами, хотя бы недолго.

Он приподнял голову и с мольбой посмотрел на нее. Элизабет знала, что должна сказать «нет» и что любой другой ответ приведет к беде. Этот смуглый бородач – янки, более того, он шпион, враг. Ей даже говорить с ним не следовало, не то что сидеть в его объятиях и позволять ему целовать руки. Продолжая вопросительно смотреть на ее полуоткрытый рот, янки повторил свою просьбу:

– Умоляю вас.

От смущения и волнения у Элизабет перехватило дыхание. Янки ждал ответа. А она была настолько взволнована близостью этого человека и околдована его глубоким грудным голосом, что не могла взять в толк, о чем же он просит и чего ждет.

– О чем вы?

– Я прошу позволить мне остаться подле вас, – ответил он и так сильно прижал Элизабет к своей груди, что она почувствовала, как бьется его сердце.