Лиана Делиани

Легенда о любви и красоте

(вольное переложение сказки «Король Дроздобород»)

— Жемчужина мира, создание божественной красоты, о, прекраснейшая Виола…

— Глупо и скучно, — презрительно сморщила носик прекраснейшая Виола, дочь герцога Миланского. — Дальше можешь не читать.

Посланец почтительно умолк с развернутым свитком в руке.

— Ваша светлость, прошу вас, позвольте нам дослушать вирши. Ведь Неаполитанский король сам сочинил их, — согнувшись в глубоком поклоне, дипломатично возразила одна из придворных дам.

— Будь поэт хоть императором Священной Римской империи, это не изменит истины — вирши его дурны и я не намерена терзать ими свои уши, — пожав лебедиными плечами, ответила Виола.

Пажи ее свиты и молоденькие придворные дамы тихонько заулыбались и захихикали, оценив шутку.

— Что передать мне моему господину? — с поклоном поинтересовался посланец.

— Передай, что если он все прочее делает столь же хорошо, как слагает вирши, то я сожалею о его королевстве, — насмешливо ответила дочь герцога Миланского.

— Возлюбленная моя дочь, тебе пора бы уж знать меру, — со вздохом выговорил Филиппо Мария Висконти, герцог Миланский. — К чему было столь беспричинно оскорблять во всех отношениях достойного короля и жениха?

— Я всего лишь сказала правду. Достоинств же в нем я решительно никаких не вижу, отец, — ответила Виола, разглядывая в поднесенном служанкой зеркальце новое ожерелье.

— Он могущественный правитель и удачливый полководец, союз с Неаполем нам был бы чрезвычайно благоприятен.

— Так заключайте с ним союз, если вам угодно. Жените Джанкарло на какой–нибудь его родственнице, — беспечно произнесла Виола, делая знак служанке примерить другое ожерелье.

— Хвала небесам, твой брат куда более благоразумен. Я буду счастлив, если король согласится отдать за него сестру или племянницу. Но тебе, моя дочь, уже 17, еще немного — и женихи выстроятся к более юным невестам. Будь серьезнее, сколько можно перебирать.

— Но, отец, вы же не хотите, чтобы я отдала руку кавалеру, меня недостойному, — ответила Виола, поворачиваясь к отцу во всем великолепии своей молодости, красоты и украшений.

— Разумеется, нет, но где же найти достойного? Я начинаю терять надежду, дочь моя, — вздохнул отец, запечатлев родительский поцелуй на гладком белоснежном лбу красавицы–дочери.

— Иди, полюбуйся, что ты наделала! — Джанкарло с криком влетел в залу, где Виола и ее свита развлекались новомодными танцами.

— Такие манеры больше пристали лавочнику, нежели наследнику герцога, братец. Я не звала тебя в свои покои, — ответила Виола с надменным спокойствием.

— Неаполитанская армия, что выстроилась сейчас под нашими стенами, надо полагать тоже прибыла без твоего приглашения? — зло ответил Джанкарло.

— Отец, что происходит? — произнесла Виола, входя вслед за братом в залу совета.

— Король Неаполитанский прибыл к нам в гости, да не один, а в сопровождении целой армии, — криво улыбнулся герцог.

— Что ему нужно?

— Он утверждает, что прибыл с дружественным визитом и просит впустить его в город, — ответил старший советник герцога.

— Пусть велит своей армии убираться и, так и быть, мы согласимся его принять, — произнесла Виола, глядя на отца.

— Боюсь, ты не понимаешь, дочь моя, — проговорил герцог, с трудом сдерживая гнев. — Мы не можем ставить ему условий. У меня нет войска, которое можно было бы противопоставить его силам. Мы или впустим его или он возьмет город сам.

— Он не посмеет.

— Молчи, я еще не договорил! Я не могу позволить ему взять город и разграбить. Поэтому, он получит то, что попросит, включая твою руку.

Виола отпрянула. Еще никогда отец не разговаривал с ней в таком тоне.

— Но я не…

— И ты будешь с ним любезна, дочь моя.

Стоя по левую руку от отца Виола наблюдала, как высокий могучий рыцарь в золоченных доспехах и короне, король Неаполя Рене Анжуйский шагал к ним через тронный зал.

— Приветствую тебя, Филиппо Мария, герцог Миланский.

— Приветствую тебя, Рене, король Неаполя, — обменялись властители приветствиями равных.

— Мой сын Джанкарло. Моя дочь Виола, — представил герцог.

Джаркарло склонился в поклоне, а король в свою очередь поклонился Виоле.

— Слухи о вашей красоте, герцогиня, меня обманули. Она далеко не так велика как, ваша спесь.

— Увы, даже моя спесь ничто в сравнении с убожеством ваших стихов и манер, ваше величество, — медовым голосом ответила Виола.

Король побагровел. В зале воцарилась опасная тишина. Отец и брат прожигали Виолу взглядами.

— Я приобрел у Папы право устроить ваш брак, герцогиня, — наконец произнес Неаполитанский король. — И намерен им воспользоваться сегодня же.

— Видимо, купить разрешение у Папы вам легче, нежели завоевать расположение невесты, — оскорбительно улыбнулась Виола.

Из толпы придворных послышался смешок, который тут же стих.

— Когда мне будет нужна невеста, я найду, как завоевать ее расположение. А пока подыщу вам жениха, — хищно улыбнулся король. — Не будете ли вы столь любезны, последовать за мной?

В след за королем все вышли из зала и проследовали к помосту на площади перед герцогским дворцом. Толпа, собравшаяся на площади, взревела, приветствуя своего герцога и Неаполитанского короля.

— Ваше величество, я рад, что выбрать жениха для моей строптивой дочери Его Святейшество поручил именно вам. Всецело полагаюсь на ваш мудрый выбор, — сказал герцог Филиппо Мария, внимательно оглядывая свиту короля в догадках, кто может стать его зятем.

Виола, гордо выпрямившись, демонстрировала свое презрительное равнодушие.

— Жители Милана, приветствую вас! — громко обратился к толпе король Рене. — Мне поручено выбрать для дочери вашего герцога достойного жениха. Я прошу всех желающих выйти вперед, дабы я мог сделать выбор.

Толпа ошеломленно умолкла. Потом молодой мужской голос присвистнул:

— Вот это да!

— А что? Я попробую! — какой–то школяр, дурачась, выскочил вперед.

Вокруг раздавались недоверчивые смешки.

— И это все желающие? А говорили, у вас толпы поклонников, ваша светлость, — усмехнулся король, взглянув на Виолу, и прокричал: — Смелее! Шанс есть у каждого!

Виола побледнела.

На расчищенное стражей пространство перед помостом один за другим стали выходить пажи и придворные щеголи. С возгласом «Эх, была — не была!» из толпы под общий смех протиснулся толстый сын главы цеха кожевников. За ним, словно только теперь поверив в правдивость сказанного королем, ринулись горожане, стар и млад.

— Ты–то куда собрался, дурень, на старости лет! Смотри, первой брачной ночи не переживешь! Эй, Джанно, ты же уже женат, греховодник! Вернись обратно, пока жена не увидела! Смотрите, и послушник затесался! — витали комментарии над толпой.

Король торжествующе покосился на Виолу.

— Вам нравится кто–нибудь из них, ваша светлость? Нет ли здесь кавалера, к которому благоволит ваше сердце?

— Вы заплатили Папе, так зачем спрашивать мое мнение? — язвительностью прикрывая бушующие в груди эмоции, ответила Виола.

— Что ж, в таком случае, выбор я сделаю сам.

Король зорко и медленно всмотрелся в толпу претендентов. Не удовлетворившись этим, он также внимательно осмотрел всю площадь и вливавшиеся в нее улицы, после чего вскинул руку:

— Кто смел покинуть площадь до вынесения моего решения?! Тащите его сюда!

Стража послушно бросилась следом за фигурой, медленно двигавшейся с тележкой прочь по улице.

Сопровождаемые смешками толпы стражники под руки приволокли ослушавшегося оборванца и поставили на колени перед лестницей на помост. Точнее на одно колено, потому что вместо ноги из второй штанины торчала деревяшка.

— Кто такой? — спросил король, разглядывая неухоженную бороду и спутанные волосы нищего, торчащие из–под капюшона.

— Гвидо Ренци, горшечник, — хмуро ответил тот.

— Ты женат?

— Нет, — помедлив, словно раздумывал, не соврать ли, сказал нищий.

Король с удовлетворением кивнул.

— Тебе повезло, горшечник Гвидо. Смотри, какая тебе достанется жена! — он показал на Виолу.

— Не нужна мне жена, — хмуро и твердо ответил горшечник.

Король издевательски взглянул на Виолу.

— Какая красавица, какие роскошные волосы, просто золото, — насмешливо расхвалил он невесту. — Впрочем, я не умею слагать вирши.

Виола глубоко вонзила ногти в ладонь, скрытую длинным парчовым рукавом.

— Так почему же ты не хочешь жениться? — спросил король.

— Не прокормить мне ее. Да и вообще… нашли бы вы себе кого другого для своих забав. Вон, желающие есть, — нищий мотнул головой в сторону, где толпились женихи.

— Не переживай, заставишь ее работать, она и себя, и тебя прокормит, — ответил король и улыбнулся, довольный приведенным аргументом. — Все в собор!

— Не торопитесь, ваше величество, — произнесла Виола. — Я приняла решение посвятить себя Господу.

— Увы, герцогиня, заяви вы об этом до того, как я выбрал вам мужа, я вынужден был бы уступить, а теперь это лишь отговорка, чтобы избавиться от непонравившегося жениха.

— Я обращусь к Папе…

— И Папа отлучит вас от церкви за отказ выполнить его волю. Как я вижу, вам очень хочется покрыть позором всю свою семью.

За спиной короля Виола увидела бешеные глаза Джанкарло и скорбно нахмуренные брови отца.

Король проследил за ее взглядом и насмешливо поднял бровь, показывая, что прекрасно видит — отступать Виоле некуда.

— Что ж, ваше величество, вижу, я не ошиблась, предположив в вас полное отсутствие благородства. Можете выдать меня замуж хоть за колченогого нищего, я все равно не устану возносить хвалу Пресвятой Деве за то, что моим супругом будете не вы, — сверкнула Виола глазами.

— Герцог, сопроводите дочь к алтарю, — свирепо сказал король, шагнув по ступеням вниз, в направлении собора.

— Повелеваю: горшечник Гвидо и его жена навсегда изгоняются из Милана, — громко объявил король по окончании церемонии венчания. — А теперь, жена горшечника, снимите драгоценности и смените платье на более подобающее вашему сословию.

Придворные дамы сделали шаг к Виоле, чтобы помочь ей снять украшения, но король жестом остановил их, заметив:

— У жен нищих горшечников нет слуг.

— Могу я пожитки свои собрать? — угрюмо осведомился новобрачный.

— О, у вашего супруга, оказывается, есть имущество, — усмехнулся король, обращаясь к Виоле, срывавшей с пальцев перстни. — В таком случае, думаю, вы не сильно огорчитесь, узнав, что приданое, которое герцог дает за дочерью, я истрачу на возмещение расходов, понесенных при покупке разрешения устроить этот брак. А в качестве подарка молодоженам, повелеваю страже отвезти вас на какой–нибудь телеге за пределы Милана. Отправляйся за пожитками, — сказал король горшечнику. — Твоя жена тем временем переоденется в подходящее для нее платье.

Телега остановилась у покосившейся лачуги на берегу реки в виду какого–то маленького городка. Пока стража торопливо вышвыривала из нее всякий хлам, который нищий считал своим имуществом, Виола безучастно наблюдала.

— Чего расселась? Слезай или, может, с нами поедешь? — хохотнул прямо над ней один из стражников.

Виола поднялась и подошла к краю телеги. Она ожидала, что ей подадут руку, но муж возился со своими пожитками, даже не глядя в ее сторону. Без посторонней помощи она не знала, как спуститься на землю, не уронив своего достоинства. Стража с ехидным любопытством наблюдала за ней.

Под их сальными взглядами Виола спрыгнула с телеги и, стараясь ступать уверенно в непривычно грубых деревянных башмаках, отошла к реке.

За ее спиной заскрипела, удаляясь, телега, муж неровными шагами и шорохом мешка о дорожные камни двинулся в сторону лачуги — Виола ничего не слышала, глядя на воду и не думая ни о чем.

Солнце исчезло за горизонтом, стало прохладно. Виола чувствовала, как холод поднимается по ногам и рукам, но продолжала стоять, не шевелясь.

— Иди в дом, простынешь, — сказал муж, спускаясь к воде с котелком.

Отвернувшись, чтобы его не видеть, Виола медленно пошла по дороге.

Убогое жилище с дырявыми стенами и крышей встретило ее огнем в очаге. Добредя до ближайшего к очагу угла, Виола села на земляной пол, обхватив себя руками, и снова замерла, неотрывно глядя на пламя.

Нищий вернулся и повесил котелок на огонь. Он продолжал сновать по лачуге, но Виола этого не замечала. Когда он протянул ей глиняную миску с горячей луковой похлебкой, она не повернула головы.