Как, наверное, будет странно — весь этот шум, суматоха вблизи старинного дома. Но ведь так уже бывало! Кроме того, теперь существуют современные механизмы, которые помогут сохранить фамильный особняк.

Олово означало деньги, а деньги должны спасти Эббас. Я с все большим нетерпением ждала, когда Хаггети доложит, что Сол Канди пришел и ждет меня.

— Сразу ведите его сюда! — воскликнула я.

Он вошел, держа шляпу в руках, но мне показалось, что ему не хочется встречаться со мной взглядом.

— Садитесь, — сказала я. — Я думаю, вы догадываетесь, зачем я пригласила вас.

— Да, мадам.

— Ну, вы знаете, что о моем муже нет никаких новостей, что сэр Джастин далеко и не может управлять здешними делами. Некоторое время назад вы возглавили делегацию, и я делала все, чтобы убедить мужа дать разрешение на исследование шахты. Теперь я собираюсь объявить об этом разрешении. Если в Сент-Ларнстоне есть олово, то у всех, кто хочет работать, появится возможность трудоустроиться.

Сол, разглядывая носки своих ботинок, нервно мял в руках шляпу.

— Мадам, — сказал он после довольно продолжительной паузы. — Ничего не выйдет. Шахта Сент-Ларнстона — всего лишь пустой отвал. В ней нет олова, так что никакой работы в этих краях для нас не будет.

Меня охватил ужас. Все мои планы по спасению Эббаса в одно мгновение были уничтожены этим медлительным великаном.

— Чепуха! — воскликнула я. — Откуда вы знаете?

— Потому что мы уже проверили, мадам. Мы сделали это до того, как мистер Джонни… до того, как пропал мистер Сент-Ларнстон.

— Вы проверили?

— Да, мадам. Нам нужно думать, на что жить. Поэтому мы с некоторыми шахтерами работали по ночам. Я спускался вниз и теперь совершенно уверен, что в шахте Сент-Ларнстона нет олова.

— Поверить не могу!

— Но это правда.

— Вы спускались туда один?

— Я подумал, что так лучше всего — там есть опасность обвала. Мне нужно было просто посмотреть.

— Но… Я… я приглашу экспертов, чтобы они проверили…

— Это обойдется вам недешево, мадам… а мы, шахтеры, узнаем олово. Мы всю жизнь работаем в шахтах, мадам. Так что нас не обманешь!

— Значит, вот почему прекратились все разговоры об открытии шахты!

— Да, мадам. И я, и другие шахтеры… мы все собираемся в Сент-Агнесс. Там для нас найдется работа. Лучшее олово в Корнуолле добывают именно там. Мы уезжаем в конце недели и забираем своих жен и детей.

— Понятно. Ну, тогда больше не о чем говорить.

Сол посмотрел на меня, и его взгляд напомнил мне взгляд спаниеля. Он словно просил прощения. Конечно, Сол понимал, как мне нужно это олово, потому что всем было известно, что для Эббаса настали тяжелые времена. Теперь уже и Хаггети, и миссис Ролт, да и все остальные слуги Эббаса задумывались над тем, как они будут жить.

— Мне очень жаль, мадам, — напоследок сказал Сол.

— Я желаю вам удачи в Сент-Агнессе, — ответила я. — Вам и всем, кто едет с вами.

— Спасибо, мадам.

Только после его ухода я осознала весь смысл происшедшего.

Я поняла, что люди, которых я видела из окна, были шахтерами. В ту ночь они спустились в шахту и выяснили, что в ней нет олова. Внезапно меня поразила мысль: это было до того, как погиб Джонни. Значит, они уже знали, что шахта не может ничего им дать. Зачем же тогда убивать хозяина? Какой в этом смысл? Итак, эти люди не убивали Джонни. Тогда кто? И может ли быть такое, что Джонни жив?


Я обсудила этот вопрос с Меллиорой. Постепенно моя подруга снова становилась жизнерадостной, словно она освобождалась от чар, которые наложил на нее Джастин. Это была та самая Меллиора, которая защищала меня на ярмарке в Трелинкете. Ее любовь к Джастину делала ее робкой и терпеливой Гризельдой, но теперь она стала прежней Меллиорой.

— Ты видишь себя милосердной богиней, которая управляет нами, — говорила мне подруга. — Все мы для тебя словно мелкие царьки, которых ты поставила управлять своими странами. И если мы правим не так, как тебе того хотелось бы, ты отнимаешь власть и начинаешь править за нас.

— Что за глупости!

— Вовсе нет, если взглянуть глубже. Ты хотела управлять жизнью своего брата Джо… Джонни… жизнью Карлиона…

«И твоей тоже, Меллиора, — подумала я с запоздавшим раскаянием. — Если бы ты только знала это! Я действительно управляла твоей жизнью!» Когда-нибудь мне придется рассказать ей об этом, потому что я не успокоюсь, пока не признаюсь во всем.

Я решила, что мы должны переехать в Довер-Хаус. Стряпчие взяли управление поместьем в свои руки. Поулоры и Треллансы остались в своих домишках и продолжали работать. Миссис Ролт по-прежнему выполняла обязанности экономки в Эббасе, а Флоренс Трелланс иногда приходила помочь ей.

В Эббасе осталась вся мебель, и я надеялась, что при бережном уходе ее удастся сохранить до того времени, когда Карлион вырастет и — дай-то бог! — позволит себе жить там. Эти временные меры были вполне удовлетворительными. Каждый день я ходила в Эббас, чтобы проверить, все ли в порядке.

Карлион был доволен жизнью в Довер-Хаус. Мы с Меллиорой вместе учили его. Он был способным учеником, хотя и не блестящим. Я часто замечала, как он с тоской смотрит в окно, особенно если погода была солнечной. Каждую субботу он ездил к своему дяде Джо и сопровождал его во время визитов. Я видела, что эти дни были для сына настоящим праздником.

Мы могли рассчитывать только на двух возможных арендаторов. Но одному из них Эббас показался слишком большим, а другой заявил, что здание чересчур мрачное. Я уже подумывала, что дом так и будет стоять пустым в ожидании нашего возвращения.

Меня всегда поражало, что важные события, как правило, происходят внезапно. Мне казалось, что должны быть какие-то предупреждающие знаки, какие-то подсказки, предвидение… Однако так случается нечасто.

В то утро я встала довольно поздно, просто проспала. Одевшись, я спустилась к завтраку и увидела, что меня ожидает письмо от агентов, которые занимались домом. Они сообщали, что сегодня днем меня навестит клиент, и выражали надежду, что мне будет удобно встретиться с ним в три часа дня.

За завтраком я рассказала об этом Меллиоре.

— Интересно, что на этот раз не понравится? Порой мне кажется, что мы никогда не сдадим этот дом.

Около трех часов я отправилась в Эббас. Я с горечью думала о том времени, когда не смогу приходить в этот дом по собственному желанию. Но, возможно, мы подружимся с новыми жильцами и будем получать приглашения отобедать в доме. Как странно идти в Эббас на обед в качестве гостьи! Я вдруг вспомнила тот день, когда приезжала сюда на бал.

Несчастная миссис Ролт грустила о прежних временах. Я была уверена, что она скучает о сплетнях за круглым столом.

— Не знаю, куда мы катимся, — ворчала она каждый раз, когда видела меня. — Бог ты мой, Эббас теперь такой тихий и печальный! Я никогда не видела его таким!

Я знала, что она тоже хочет, чтобы здесь появились жильцы — кто-то, за кем можно шпионить, о ком можно посплетничать.

Вскоре, сразу после трех часов, раздался громкий стук в парадную дверь. Я была в библиотеке, а миссис Ролт поспешила в холл, чтобы принять посетителя. Мне стало грустно. Не хотелось, чтобы кто-то жил в Эббасе, хотя я и понимала, что это — необходимо.

В дверь постучали, это явилась миссис Ролт. Вид у нее был смущенный и потрясенный. А потом я услышала голос. Миссис Ролт шагнула в сторону — и мне показалось, что я сплю. Это было похоже на сон. Мечта, которую я так долго лелеяла, вдруг стала реальностью.

Ко мне шел Ким.


Думаю, это были самые счастливые недели в моей жизни. Теперь уже трудно вспомнить, как все происходило. Я помню, как Ким сжал меня в объятиях, помню его лицо, близко-близко, его смеющиеся глаза.

— Я не разрешил им упоминать моего имени. Хотел сделать вам сюрприз.

Я помню, как миссис Ролт стояла в дверях и тихо причитала: «Вот ведь жизнь! Вот ведь жизнь!» И мне хотелось повторять вслед за ней: «Вот ведь жизнь! Вот ведь жизнь!» Потому что это вдруг стало действительно важным.

Ким почти не изменился, и я сказала ему об этом. Он пристально посмотрел на меня и произнес:

— А вы изменились. Я всегда говорил, что вы превратитесь в обворожительную женщину. Теперь вы стали именно такой.

Как описать Кима? Веселый, полный оптимизма, насмешливый и в то же время нежный. Обладая отменным чувством юмора, он никогда не позволяет себе обидных шуток. Думаю, все это и делало его особенным. Он смеялся вместе с вами, а не над вами. Он давал почувствовать, что вы ему нужны — так же нужны, как и он вам. Возможно, я смотрела на него сквозь розовые очки, потому что любила. Я поняла это, едва он вернулся, и любила с той самой ночи, когда он отнес Джо в безопасное место.

Ким рассказал, что его отец уже умер. Но как только он вышел в отставку, они вместе поселились в Австралии и купили там ферму. Они купили ее дешево и зарабатывали деньги, выращивая скот. Потом Ким решил, что заработал достаточно, и, продав ферму по очень высокой цене, вернулся домой богатым человеком. Ну и как мне нравится такая история о достижении успеха?

Я решила, что история просто замечательная, прекрасная. И вообще, все прекрасно — потому что он вернулся.

Мы столько говорили, что я не заметила, как пролетело время. Я рассказала ему обо всем, что произошло со дня его отъезда: как мы с Меллиорой работали в Эббасе, как я вышла замуж за Джонни.

Ким взял меня за руки и внимательно посмотрел в лицо.

— Значит, вы замужняя дама, Керенза?

Я рассказала об исчезновении Джонни, о том, что вскоре после смерти Джудит уехал Джастин, что для нас наступили тяжелые времена и именно поэтому нам приходится сдавать Эббас.

— Сколько же всего произошло! — воскликнул он. — А я ничего этого не знал!

— Но вы наверняка думали о нас! Иначе вам вряд ли бы захотелось вернуться.

— Я постоянно думал о вас. Часто говорил себе: «Что-то там дома происходит? Однажды я поеду и все увижу…» А тут Керенза вышла замуж за Джонни, а Меллиора… Меллиора, как и я, так и не создала семью. Я должен увидеть Меллиору. И вашего сына. Я должен увидеть его! У Керензы сын! И вы назвали его Карлионом! О, я помню мисс Карлион. Да, Керенза, это так похоже на вас!

Я отвела его в Довер-Хаус. Меллиора вместе с Карлионом только что вернулись с прогулки. Она изумленно смотрела на Кима, словно перед ней стояло привидение. Потом, смеясь и почти плача, как мне показалось, кинулась к нему в объятия.

Я наблюдала за ними. Они встретились как старые друзья. Но любовь уже захлестнула меня с головой. Мне не понравилось, чтобы он хоть на минуту отвлекал от меня свое внимание.


Я ходила к бабушке Би каждый день; у меня было такое чувство, что мне недолго осталось ее навещать. Я присаживалась к ней на кровать, и мы говорили о прошлом. Временами казалось, что она полностью погружается в прошлое и бродит по его лабиринтам, не в силах найти выход. Но иногда ум ее прояснялся.

Однажды она сказала мне:

— Керенза, ты сейчас необыкновенно хороша. Это красота влюбленной женщины.

Я вспыхнула, потому что боялась говорить о своем чувстве к Киму, — у меня возник какой-то суеверный страх. Хотелось забыть, что он когда-то уезжал, и начать новую жизнь, наполненную иными эмоциями. А еще я была расстроена, ибо с каждым днем все яснее понимала, что хочу выйти замуж за Кима. Но как я могла это сделать, если не знала, жив ли мой муж.

Бабушка оживлялась, когда заходил разговор о Киме, и проявляла даже некоторую настойчивость.

— Он вернулся, голубка моя. Я никогда не забуду ту ночь, когда он принес Джо из леса. С той ночи он всегда был нашим другом.

— Да, — согласилась я. — Мы тогда так испугались, а бояться, как оказалось, не стоило.

— Ким — хороший человек. Именно он поговорил с мистером Поллентом о нашем Джо. Я никогда не забывала, чем обязан этому человеку твой брат, и от всего сердца благодарна ему, честное слово!

— Я тоже.

— Я вижу. Но есть еще кое-что, что я хотела бы видеть, внучка.

Я ждала, что скажет бабушка, и она тихо продолжила:

— Между нами, Керенза, никогда не было никаких преград. И не должно быть. Я бы хотела видеть тебя счастливой в браке, голубка моя. Этого еще не было.

— С Кимом? — тихо спросила я.

— Да. Он тебе подходит.

— Я тоже так думаю, бабушка. Но возможно, я никогда не узнаю, суждено ли мне выйти замуж еще раз.

Бабушка закрыла глаза, и я уже решила, что она вновь углубилась в свои воспоминания. Но она внезапно произнесла:

— Это всегда вертелось у меня на языке, но я каждый раз говорила себе: «Нет! Лучше не нужно!» Однако я больше не буду молчать, Керенза. Я не думаю, что протяну долго, дитя мое.