В подобных ситуациях, когда встречаешься с кем-то, кого давно не видел, и ставки при этом, возможно, достаточно высоки, когда ощущаешь нервозность и не знаешь, чего тебе ожидать, думаю, главное – в первый же момент поймать взгляд этого человека. Именно в этот миг ты четко сознаешь, что ты чувствуешь по отношению к нему и как пройдет время, которое вы проведете вместе. Я ждала багаж и взглянула на часы на стене. Была полночь. Меня окружала масса усталых туристов, ожидавших свои чемоданы, и масса таксистов, которые терлись между ними, надеясь поймать клиента, чтобы заработать.

И тут я увидела его.

Он стоял чуть в стороне от остальных. На нем была коричневая футболка и джинсы. Он махал мне рукой, и его синие глаза сияли. Он улыбался, но не слишком широко – как раз в меру, достаточно, чтобы я видела, как он рад меня видеть. В одно мгновение я бросилась к нему и обняла его. Он обвил меня руками и сжимал, целуя мои волосы. Так мы и стояли, обнимая друг друга, целуясь и счастливо улыбаясь. Со стороны мы должны были выглядеть как самые пылкие из любовников.

Он взял мое лицо в свои ладони и пристально посмотрел на меня.

– А теперь рассказывай. Как прошел полет?

Глядя прямо ему в глаза, я солгала:

– Замечательно. Не было никаких проблем.

Он внимательно изучил мое лицо и сказал:

– Неужели? Выглядишь ты так, как будто плакала.

Я оторвалась от него и неловко потупила взгляд. И снова солгала:

– Нет. Все было хорошо, правда. Просто я устала.

Томас в упор посмотрел на меня и улыбнулся:

– О’кей, я сделаю вид, что поверил тебе. А теперь давай сматываться отсюда!


В отель мы добрались около двух ночи. Портье провел нас по узкой дорожке, вымощенной камнем. Когда он открыл перед нами двери наших апартаментов, я ахнула.

Томас заказал для нас громадную виллу, которая была вдвое больше моей квартиры. Стены были отделаны каким-то блестящим светло-коричневым деревом, а бамбуковый потолок конусом устремлялся вверх, сходясь в одной точке, где-то очень высоко у нас над головами. Там были мраморные полы и огромная кровать, с которой открывался вид на уединенный балкон. Окна с одной стороны виллы выходили на бескрайние рисовые поля. Зрелище было изумительное, даже ночью.

– Тут… тут так красиво! Глазам не верится! – Я запнулась.

Никто никогда не приводил меня в такое чудесное место. Никто никогда не мог позволить себе привести меня в такое место. Я повернулась к Томасу и с восхищением посмотрела на него. Он обнял меня и поцеловал.

Как же мне описать то, что произошло потом? О’кей, скажем так: иногда случается, что после долгих лет движения по инерции в одиночку, когда вы стараетесь выжимать лучшее из худшего и не вешать нос, небеса порой дают вам награду, крошечный приз за вашу нелегкую работу. Жизнь позволяет вам попробовать, насколько восхитительно все может быть. Вы не знаете, сколько это будет длиться, да вам на самом деле это и не важно, потому что вы знаете другое: в данный момент вы натолкнулись на маленький пруд чистого счастья и ни минуты не собираетесь тратить на мысли о том, когда вам нужно будет из него выбираться.

Я хочу сказать, что последующие восемь дней мы с Томасом не выходили из отеля. Мы практически не покидали номер, а если и выбирались оттуда, то исключительно для того, чтобы поесть. Я и не припомню, когда со мной было такое в последний раз. По правде говоря, бойфренды у меня появляются нечасто. Я хожу на свидания, у меня бывают мимолетные увлечения, разные «ситуации». Но у меня нет мужчин, сменяющих друг друга, которых бы я таскала за собой, как своих бойфрендов, а затем, расставшись с ними по той или иной причине, говорила бы своим подругам: «О чем я только думала?» К сожалению, я всегда точно знаю, о чем я думала, и мужчины тоже это знают. Никто на самом деле не способен слишком долго обманывать себя, поэтому все это обычно заканчивается довольно быстро и относительно безболезненно. Как бы там ни было, все это я рассказываю для того, чтобы вы поняли: я уже очень давно не проводила столько времени, изо дня в день, с одним мужчиной. Уже очень и очень давно у меня не было человека, с которым бы мне хотелось проводить много времени и который бы хотел проводить много времени со мной. С кем мне бы хотелось проснуться, заняться сексом, поговорить, поесть, потом опять заняться сексом и так далее. Очень печально, что это казалось мне таким необычным. Это заставило меня осознать, что, когда ты одинок, ты просто привыкаешь к отсутствию интимной близости в твоей жизни. Как бы там ни было, я хочу сказать, что для меня это была неделя сплошного, непрерывного счастья.

За все это время Томас сделал девять звонков по телефону: шесть по работе и три жене. Разговаривая с ней, он каждый раз выходил в другую комнату, так что я не знала, спрашивала ли она его, когда он приедет домой, – как не знала и того, что он ей на это отвечал. Пока Томас говорил с женой, я сидела на кровати, чувствуя себя жутко неловко. Я не могла отделаться от мыслей о том, что же это у них за семейная жизнь. Томас во всех отношениях был в высшей степени разумным человеком, который не опускался до вранья и ценил честность. Но выполнялось ли это, когда дело касалось его брака? Если твоя супруга или супруг по своему капризу уходит с кем-то, как можно считать это настоящей семьей? Или я просто приуменьшаю значение того, что он женат, чтобы не ощущать себя грязной шлюхой?

В конце концов я не выдержала и спросила у Томаса, интересуется ли его жена, когда он вернется домой. Он ответил мне, что у них есть договоренность: они могут отсутствовать две недели подряд, не более, без каких-либо объяснений. А затем пора возвращаться.

Это было интересное соглашение, и теперь, по крайней мере, я хотя бы знала, когда истекает наше время. Мне не нужно было больше гадать, когда закончится наш короткий медовый месяц. Две недели, а затем – Selamat tinggal[59], как говорят на Бали.

В один из таких дней, когда Томас разговаривал по телефону, я позвонила маме, просто чтобы сказать, что я здорова и со мной все хорошо. Когда я уже заканчивала разговор с ней, в телефоне раздались сигналы – еще один вызов. Я приняла его. Голос на другом конце линии был четким, высокомерным и холодным. Это была Кэндес, моя начальница, которая звонила мне из Нью-Йорка. Меня слегка встряхнуло. И я даже села чуть ровнее.

– Привет, Джулия, это Кэндес. Я звоню, чтобы поинтересоваться, как продвигается твоя работа.

– Ох. Привет, Кэндес. Хм… Работа идет отлично. Правда. Я уже столько всего узнала, это поразительно.

– Что ж, приятно слышать. А я беспокоилась, как бы не вышло так, что ты связалась с каким-нибудь итальянцем и теперь прожигаешь деньги, развлекаясь в Капистрано[60]. – Последнее слово она проговорила с отменным итальянским произношением.

– Нет, что вы, конечно нет. Я очень напряженно работаю. Очень.

Обернувшись в этот момент, я увидела Томаса в полотенце на бедрах. Он направлялся к небольшому бассейну, расположенному прямо возле нашей спальни. От напряжения я вспотела.

– Ладно, хорошо. Я сознаю, что это решение было принято мной несколько поспешно, но мы выдали тебе чек, а ты подписала договор, так что я хочу, чтобы ты знала: мы ожидаем, что ты оправдаешь наше доверие.

– Разумеется, – сказала я.

В этот момент Томас с громким всплеском прыгнул в бассейн. Я плотно прижала телефон к груди, чтобы приглушить этот звук.

– Я буду счастлива оправдать ваше доверие. Я соберу очень много материала, это будет удивительная книга.

Я сделала еще несколько заверений насчет того, как напряженно я тружусь и со сколькими женщинами уже успела пообщаться, после чего максимально быстро закончила разговор. Затем я постаралась как можно скорее выбросить этот разговор из головы. В том смысле, что, в конце концов, я все-таки была на отдыхе.

Итак, на восьмой день мы с Томасом наконец рискнули покинуть отель и пойти прогуляться. Мы прошлись по Манки-роуд и заглянули в некоторые местные картинные галереи. В одном маленьком кафе мы съели пополам тарелку специфического местного блюда ayam jeruk – свежий цыпленок, обжаренный в масле с чесноком и кокосовым молоком. Пока мы с Томасом сидели, глядя друг другу в глаза и улыбаясь (я была рада, что нахожусь далеко от дома и никто из знакомых не видит моего идиотского поведения), на мотоцикле подъехала пара: он – молодой человек, лет двадцати пяти, она – пожилая женщина, за пятьдесят. Сняв свои шлемы, они сели рядом с нами и, взявшись за руки, принялись разговаривать. Затем она наклонилась вперед и поцеловала его. Я перестала пялиться на Томаса и начала пялиться на них.

Томас наблюдал за тем, как я наблюдаю за ними, и улыбался.

– А, у нашего антрополога появился новый объект для исследований.

Я отвела взгляд от необычной пары. Мне и в голову не приходило, что мое поведение бросалось в глаза.

– Ну, это ведь интересно, разве не так?

Томас посмотрел на них.

– Скажи мне, что ты сейчас видишь?

Я быстро глянула в их сторону. Женщина была привлекательна, но уже немолода. Она была в расцвете среднего возраста: полная талия, дряблые руки, седые волосы, собранные на голове с помощью заколок. Парень был красавец. Стрижка «боб», черные волосы, разделенные посередине пробором, спускались чуть ниже ушей. Лицо очень тонкое, но с широкими бровями и большими карими глазами, которые придавали ему глубину и силу. Его тело было худощавым, но при этом мускулистым и подтянутым.

– Мужчина пользуется женщиной в своих интересах, – сказала я.

– Ага. Значит, ты видишь перед собой несчастную женщину, которую водит за нос молодой человек.

– Возможно.

– Это интересно. Потому что я вижу женщину, которая использует мужчину в своих целях.

– Правда? – удивилась я.

– Вероятно. Может быть, она здесь просто для того, чтобы отлично провести время, но также может быть, что она пытается убедить этого мальчика в том, что любит его, что будет всегда о нем заботиться. Затем она, удовлетворенная, вернется к себе домой, в Лондон или Сидней, но он-то останется тут. Один.

– В точности так, как обычно поступают мужчины.

– Да, так обычно поступают мужчины.

Я ненадолго задумалась.

– Разве не печально, что мы с тобой сразу начали предполагать один из этих двух вариантов?

– Что ты имеешь в виду?

– Мы с тобой решили, что один из них использует другого в своих целях – и все из-за разницы в возрасте.

– Ну да, Джулия, конечно. Я хочу сказать, что мы ведь с тобой не идиоты, верно?

После такого заявления я рассмеялась, а Томас накрыл мою ладонь своей. Он смотрел мне прямо в глаза, и взгляд у него был восхищенный.

– Твой смех! Твоя улыбка. К ним так легко привыкнуть, честно.

Я скромно потупила глаза, уставившись в стол. И изо всех сил старалась прогнать все чувства.


Мы шли пешком в центр Убуда к знаменитому храму Пури Сарен Агунг, чтобы посмотреть представление – традиционный местный танец под названием легонг. Пока мы проходили мимо кафе и магазинчиков, торгующих безделушками, Томас снова завел разговор о той паре.

– Знаешь, для Бали это вполне типичная ситуация. Женщины массово едут сюда именно за этим.

– В самом деле?

Томас кивнул.

– Но обычно не в Убуд, а в Куту. Там они все и знакомятся.

– А где эта Кута?

– На побережье, недалеко от аэропорта. Это туристический город, жители которого стараются тебе что-нибудь продать. Именно туда направляются жиголо с Бали, чтобы знакомиться с женщинами.

– Как это печально.

– Почему?

– Потому что мне бы хотелось, чтобы женщинам не нужно было приезжать сюда с целью заполучить кого-то, с кем они смогут заняться сексом. В этом чувствуются… такая безысходность и отчаяние.

– О да. И нет ничего более печального, чем отчаявшаяся женщина, так?

– Ну, это всегда печально, если кто-то чувствует отчаяние… Но да, ты прав, это воспринимается как маленькая трагедия.

Некоторое время мы шли молча. О Бали я знала только то, что это остров, где процветает искусство, и что в местной культуре нет слова «художник», потому что искусством здесь занимается каждый и в таких определениях нет нужды. Люди тут танцуют, рисуют, играют на музыкальных инструментах – в честь индуистских богов в своих храмах. Я знала о Бали только это. А что это место, куда приезжают потр. хаться с балийскими парнями, даже не догадывалась.

– Кстати о Куте: думаю, завтра нам нужно будет уехать отсюда в Куту, если ты не имеешь ничего против. Пришло время мне немного заняться делами. – Томас остановился прямо на дороге. – Даже несмотря на то, что тут было просто замечательно.

Когда он положил руку мне на щеку и поцеловал меня, я почувствовала, что меня даже немного мутит: я не привыкла к таким удовольствиям. Я сказала Томасу, что с радостью сделаю так, как он хочет. Затем, вдруг засомневавшись, подумала, что, может быть, он надеялся уехать без меня.