Как истинный житель Нью-Йорка я хорошо знаю, как объяснить окружающим свою точку зрения. Я энергично покачала головой и сказала уже громче:

– Нет, спасибо.

Мое послание дошло по назначению и было понято правильно: балиец быстро подхватил свой пакет и двинулся дальше.

Серферы дождались-таки волны и теперь всячески старались на ней прокатиться. Я с удовольствием следила за ними. Со стороны казалось, что это легко: большинству из них удавалось сохранить равновесие до того момента, когда море осторожно выкатывало их доски на песок.

Мои мысли быстро вернулись к Томасу и к тому факту, что менее чем через неделю он собирается возвращаться домой. Обратно в Париж, к жене. До меня начало доходить, что пройдет всего несколько дней, и я могу больше никогда его не увидеть.

Я начала думать о том, чем это наше приключение было для Томаса. Милый недолгий перерыв в монотонной жизни женатого мужчины. Домой он может ехать без каких-либо угрызений совести, поскольку со мной он был абсолютно честен, да и жена его, похоже, ничего не имела против. В общем, Томас идеально устроился. Я начала злиться.

В этот момент ко мне подошла пожилая балийка и спросила, не желаю ли я заплести косички. Я с нажимом сказала, что нет, не желаю, и вдобавок мотнула головой. Она отстала.

Меня вдруг осенило. Я могу быть не единственной, с кем Томас проводил время подобным образом. Я иногда начинаю удивительно тормозить, и мне это известно. Я подумала, что он мог привозить сюда всех своих приятельниц. На самом деле Томас мог заранее планировать поездку на Бали и подгадать так, чтобы у него на эту поездку нашлась подруга. Как знать? Единственное, в чем я была уверена, так это в том, что лично я купилась на всю эту романтику, словно турист, клюнувший на поддельный «Ролекс».

Ко мне приблизился какой-то мужчина с целой охапкой футболок. Не дожидаясь, пока он заговорит, я громко рявкнула «нет!», после чего он спешно ретировался.

А потом в голове у меня возникла мысль, которую ни одна женщина в моей ситуации не должна себе позволять. Я начала представлять себе, как Томас говорит мне, что ради меня хочет бросить свою жену. Я представляла себе, как он со слезами на глазах просит меня остаться с ним, твердит, что любит меня, что не мыслит себе жизни без меня.

Я замотала головой, стараясь как можно скорее прогнать эту опасную иллюзию. Прощаться с Томасом будет просто ужасно. Я стала думать о том, есть ли какой-то способ сыграть на его чувстве вины, чтобы он остался со мной. Может, предстать в его глазах умилительно трогательной и жутко ранимой, а потом расплакаться и умолять его остаться? В мыльных операх такое срабатывает, сама видела.

Ко мне подошел молодой балиец и сел на шезлонг прямо рядом со мной.

– Простите, мисс, но вы самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал на нашем пляже. Я просто обязан был подойти и сказать вам об этом.

Тут я очень громко и внятно произнесла:

– Ну вот, блин, началось!

С этими словами я встала с кресла, схватила свое полотенце, шляпу и пляжную сумку. От моей неожиданной вспышки балиец подскочил на месте, но что с ним было дальше, я понятия не имею, потому что сразу же быстро ушла, ни разу не оглянувшись.

Могу сказать вам, что в тот момент я чувствовала себя оскорбленной как никогда в жизни – без преувеличения полностью, окончательно, до чрезвычайности и еще не знаю как. Этот балиец действительно принял меня за женщину, отчаявшуюся и одинокую настолько, чтобы поверить в его россказни.

По дороге обратно на нашу маленькую Виллу Лжи мне пришло в голову, что балийский парень, вероятно, прочел мои мысли. Возможно, он уловил, что видит перед собой женщину, которая строит планы о том, как выглядеть настолько достойной жалости, чтобы мужчина мог остаться с ней из чувства вины.

Возможно, этот мальчик точно знал, с кем имеет дело.

Ступая по вымощенной камнем тропинке, я поняла, что мне нужно остановиться. Я отчаянно любила Томаса, отчаянно хотела, чтобы у меня был близкий человек, и при этом в Нью-Йорке была отчаянно одинока. Но подойдя к дверям виллы, я решила, что это было фантастикой. В этом была моя сила. Я – отчаявшаяся женщина. Ладно. Теперь, когда я знаю это о себе, я буду настороже. Это уже не застанет меня врасплох и не заставит совершить какой-нибудь опрометчивый поступок. Кого угодно, только не меня. Потому что в самом отчаянии нет ничего предосудительного или неправильного – важно ни при каких обстоятельствах не позволять этому чувству взять над вами верх.

Я принялась бросать свои вещи в чемодан: одежду, туалетные принадлежности и все остальное. Я носилась по номеру, хватая все подряд, когда в комнату с широкой улыбкой вошел Томас.

– Джулия, я соскучился по тебе… – начал он с порога, но тут увидел мой чемодан на кровати и на его лице мгновенно появилось страдание.

– Что ты делаешь?! – в панике воскликнул он.

– Все равно ты скоро уезжаешь, обратно к своей жене и к прежней жизни. Будет лучше, если мы расстанемся прямо сейчас, пока еще…

Я запнулась. Очень важно было не расплакаться.

– В общем, я хочу уехать прямо сейчас.

Томас сел на кровать и, понурив голову, задумался. Я продолжала летать по комнате, проверяя, не забыла ли чего. Когда же он в конце концов поднял голову, в глазах его стояли слезы. Первой моей мыслью было, что он все это разыгрывает, потому что я из Нью-Йорка и потому что мне хреново.

– На своей встрече я только и делал, что думал о тебе, Джулия. Не мог выбросить тебя из головы. И очень скучал.

Я оставалась непоколебимой. Легко ему предаваться всем этим романтическим настроениям, имея в Париже такую замечательную подстраховку. Поэтому я заговорила с Томасом несколько холодновато:

– Подозреваю, что у тебя такое уже бывало, так что ты все понимаешь. В любом случае это должно было закончиться через несколько дней, так что просто произойдет немного раньше. Вот и все.

Я застегнула змейку на своем чемодане. На этот раз у меня был план.

– Я отправляюсь в Китай. Это будет по-настоящему интересно. Я читала, что мужчин там намного больше, чем женщин, благодаря политике, которая…

Томас встал, схватил меня в объятия и поцеловал.

– Да, Джулия, признаю, со мной такое уже случалось. Но сейчас у меня совсем другие ощущения. Пожалуйста, прошу тебя, позволь мне поехать с тобой, куда бы ты ни собралась. Китай, Зимбабве – куда угодно. Я не могу расстаться с тобой, просто не могу. Умоляю! – Он вплотную прижал меня к себе, а его рука жестом отчаяния вцепилась мне в волосы на затылке.

Тем временем в Штатах

Все это довольно грустно, так что постараюсь быть краткой, хоть и не уверена, что у меня получится, потому что без подробностей не обойтись. Они тут очень важны.

После того случая с Сэмом Джорджия действительно почувствовала себя отлично. Для женщины нет лучшего способа немного воспрянуть духом, чем принять решение не встречаться с идеальным мужчиной. Она сходила на несколько свиданий с парнями, с которыми познакомилась через интернет: все они были явно не для нее, но и не так чтобы полный отстой. Дейл забирал детей, когда бы она его об этом ни попросила, к тому же у нее был целый список из надежных людей, кто в случае чего мог бы с ними посидеть. Возможно, Джорджия уделяла детям не столько внимания, сколько следовало бы, но настроена она была оптимистически. Так что в этом плане наметились некоторые сдвиги в нужную сторону.

С Брайаном она познакомилась на родительском собрании в школе. Они оба дожидались своей очереди в коридоре, сидя на крошечных детских стульчиках, и разговорились. Его сыну, который учился в одном классе с дочкой Джорджии, было шесть лет. Роста Брайан был среднего, у него было худое румяное лицо – он был похож на шотландца. Уже три года, как он развелся. Тема потерь, которые несут все стороны при разрыве брака, очень сблизила их с Джорджией. К тому моменту, когда Брайана вызвали на беседу с учителем, он уже успел спросить у Джорджии, может ли он ей перезвонить. Что он и сделал. В тот же вечер. Через два дня они пошли поужинать. Потом Брайан проводил ее, и они долго целовались на прощанье. Он сказал Джорджии, что потрясающе провел время и что хотел бы увидеться с ней снова. Позвонил на следующий день, чтобы еще раз сказать насчет хорошо проведенного времени и построить новые планы. Они договорились встретиться через два дня. На этот раз дело происходило у Брайана дома (сына он отвел к своей матери); он приготовил очень вкусное тушеное мясо, они много разговаривали за едой, он был очень мил. Кончилось все это тем, что они начали целоваться на его кровати – очень нежно, но не без огня. На следующий день Брайан позвонил Джорджии и спросил, когда он опять сможет ее увидеть. Она сказала, что свободна во вторник и четверг, на что он ответил:

– Ну, до четверга так долго, как насчет вторника?

Как вам такой расклад? Только мне придется повторить это еще раз, потому что Джорджия повторяла мне это по телефону часто и долго, снова и снова, на протяжении всего периода под названием Много Долгих Дней с Брайаном. Он говорил: «Когда я увижу тебя опять?» И Джорджия отвечала: «Во вторник или в четверг», – а он тогда говорил: «Ну, до четверга далеко, как насчет вторника?» Все понятно? О’кей. Такое устойчивое и последовательно безумное поведение продолжалось следующие полторы недели («Я жутко рад, что познакомился с тобой, но, если разобраться, в этом нет ничего такого уж невероятного»). Они болтали по телефону чуть ли не каждый день, и все указывало лишь на одно – мяч в игре, поехали! Это был уже вполне реальный любящий мужчина, который всем, что он говорил и делал, бормотал или по поводу чего шутил, демонстрировал, что он с радостью готов вступить с Джорджией в серьезные отношения. Никаких красных флажков, никаких смутных или явных предупреждений, никаких разговоров вроде «я просто хочу, чтобы ты знала». И вновь у Джорджии появилось ощущение, что наконец-то все складывается один к одному. Она даже опять начала несколько самодовольно думать о себе: «Я знала, что найти классного мужика будет не так уж сложно».

А затем они переспали.

Случилось это в субботу вечером, и Джорджии нужно было вернуться домой, чтобы сменить приходящую няню. Они с Брайаном были достаточно нежны и внимательны друг к другу, и это смягчило ее уход после постельной сцены до такой степени, чтобы она, уходя, не чувствовала себя девушкой по вызову. Придя домой, Джорджия расплатилась с няней и пошла спать, счастливая и довольная. Она все сделала правильно. Они заложили прочный фундамент дружеских отношений и задали темп свиданий и звонков, который, по-видимому, устраивал их обоих. Поэтому, когда Джорджия проснулась в воскресенье, она, едва открыв глаза, сразу подумала о Брайане. Она вспомнила их секс. Она фактически еще раз прочувствовала этот секс. И на ее лице расцвела широкая непринужденная улыбка.

Нужно сказать, что после ухода Дейла у Джорджии частенько не хватало терпения на своих детей. Для некоторых женщин в подобных ситуациях дети являются источником утешения, позволяют почувствовать, что они еще кому-то нужны. Однако для Джорджии ежедневный и хлопотный процесс воспитания лишь подчеркивал ее нынешние страдания и одиночество. И когда ее дочка Бет визгливым голосом потребовала остановить такси, потому что она, видите ли, не в состоянии пройти полквартала до их дома… короче, Джорджия не продемонстрировала должного терпения, чего не случилось бы, будь у нее муж.

Но в то воскресное утро она проснулась, преисполненная внимания и любви к своим деткам. Она разбудила их, одела, накормила завтраком и повела на прогулку вдоль Риверсайд-драйв. Бет ехала на велосипеде, Гарет – на самокате. Джорджия практически не смотрела на свой телефон, потому что в этом не было необходимости. Она встречалась с замечательным мужчиной, с которым они совсем недавно переспали, так что у нее еще будет сегодня время поговорить с ним, в обычном режиме.

Поэтому, когда Джорджия увидела, что уже четыре часа, она даже не дернулась. Брайан, наверное, занимается со своим сыном. «Вероятно, он просто не хочет звонить, пока не может говорить без свидетелей», – сказала она себе. Джорджия накормила детей ранним ужином в их любимом китайском ресторане и отправилась домой.

Однако когда в восемь часов вечера Бет пришла к ней в комнату и в третий раз попросила стакан воды, Джорджия взорвалась:

– Что я тебе сказала, Бет?! Больше никакой воды. Иди к себе в комнату.

Бет начала скулить.

– Я СКАЗАЛА, ВОЗВРАЩАЙСЯ В СВОЮ КОМНАТУ!

Брайан не звонил. Джорджия включила телевизор. Сначала у нее появилась смутная тревога – первый намек на панику. А когда к женщине подкрадывается паника, пусть даже пока на цыпочках, у нее начинают лихорадочно работать мозги. По крайней мере, так было у Джорджии. Со стороны могло показаться, что она смотрит телевизор, но на самом деле Джорджия изо всех сил пыталась не поддаться этой самой панике. Иногда после бурного секса мужчине бывает необходимо сделать шаг назад, просто чтобы остыть и разобраться со своими эмоциями. А может, он и вправду занят. Или что-то случилось с его сыном. Может, он себя неважно чувствует. В общем, есть целая куча причин, почему Брайан ей не позвонил.