Лиз Туччилло - Легко ли быть одной?

Наконец он позвонил. В девять часов. В среду вечером. Брайан сообщил ей, что находится в небольшом кафе на другой стороне улицы рядом с ее домом. Ей нужно присматривать за детьми или она сможет к нему выйти?

Дети действительно были дома. Именно это и следовало сказать Брайану. Но Джорджия уже лишилась тормозов. Ей срочно нужно было увидеть его лично и выяснить, что произошло. Что она сделала неправильно? Ей необходимо было это узнать, чтобы не повторить эту ошибку. Джорджия не собиралась конфликтовать – просто хотела услышать правду, пусть даже жестокую. Поэтому она ответила, что дети дома, но с ними побудет ее сестра, так что она сможет выскочить на несколько минут.

Да я-то все понимаю! Но и вы тоже должны понять: Бет никогда, то есть вообще никогда, ни при каких обстоятельствах не встает с постели среди ночи. Да, она кого угодно может довести до точки кипения, когда ее укладывают спать, но если уж она заснула, ее не разбудит даже бульдозер, вломившийся через стену ее комнаты. И с Гаретом та же история. К тому же он уже достаточно взрослый мальчик, так что вполне сможет прочесть оставленную мамой записку «Вернусь через ПЯТЬ минут! Ничего не бойтесь!» Джорджия понимала, что поступает рискованно. Но ей ужасно хотелось покончить с неопределенностью. Поэтому она написала записку, бегом спустилась по лестнице и выскочила в кафе напротив. Брайан, сидевший у большого окна, при виде ее помахал рукой, и у него на лице появилась широкая улыбка.

Джорджия села и постаралась вести себя непринужденно, зная, что не должна выглядеть доведенной до предела истеричкой. Она не должна расплакаться. Никаких фокусов с Дрожащим Голосом. Ни в коем случае нельзя разговаривать с мужчиной о Важных Вещах Дрожащим Голосом. Голос при этом должен быть Беспечным и Небрежным.

– Взять тебе кофе или для кофе уже слишком поздно? – вежливо поинтересовался Брайан.

Джорджия только покачала головой, потому что вся сосредоточилась на том, чтобы успокоить дыхание и совладать с гулко стучащим в груди сердцем.

– Прости, что позвонил тебе в самый последний момент. Просто зашел выпить кофе и решил попробовать наудачу – вдруг ты свободна.

Джорджия наконец смогла говорить.

– Я очень рада, что ты позвонил. Потому что я хотела задать тебе один вопрос.

Пока все идет хорошо. Голос не дрожит.

– Я тут подумала… так, ничего особенного… просто мне показалось… – Джорджия пожала плечами и вдобавок небрежно взмахнула рукой. – Показалось, что ты как-то охладел ко мне, что ли. Нет, все в порядке, просто я подумала, может, я что-то не так делаю. Потому что раньше ты все время так рвался меня увидеть, а сейчас вроде бы… нет.

На этот мягкий упрек ранимой женской души Брайан отреагировал очень изящно и по-рыцарски:

– О Джорджия, прости меня, что я заставил тебя так подумать. Нет, конечно же нет, ты все делаешь правильно. Я считаю, что ты просто фантастическая женщина. Я не знал, что это выглядело таким образом. Еще раз прости меня. Просто я был очень занят, школа и все такое… К тому же мы ведь знакомы не так давно, всего несколько недель, верно? Вот я и подумал: куда нам торопиться?..

Джорджия внимательно посмотрела на него. В принципе все очень логично. Прошло всего несколько недель. Брайан действительно занят всякими школьными делами. Он подумал, что торопиться им особо некуда. На миг она почувствовала себя полной дурой. Чего она так разволновалась? Ничего такого Брайан не сделал. Просто он ответственный человек. Уравновешенный. Взрослый. Однако потом Джорджия кое-что вспомнила. Когда они с ним только познакомились, это был не Парень, Которому Некуда Торопиться. Это был парень Вторник-Четверг. А после того как женщина ощутила на себе, каково встречаться с мужчиной типа Вторник-Четверг, как бы она себя ни уговаривала, что он занят или просто не хочет торопиться, она уже никогда не забудет, что тот же самый человек еще совсем недавно считал, что ради того, чтобы увидеться с ней, слишком долго ждать до среды, так жестоко и безжалостно, не говоря уже про четверг, мерзко и нескончаемо.

Джорджия постаралась представить себе, каких слов она ожидала от Брайана в данный момент. «Прости меня, Джорджия, спасибо, что напомнила мне о том, что я тебя люблю. Отныне мы будем встречаться с тобой два раза в неделю, а каждый вечер я буду звонить, чтобы пожелать тебе спокойной ночи». Либо так: «Ну, раз уж ты сама заговорила об этом, Джорджия, все это потому, что секс для меня – серьезное обязательство. И с того момента, как мы переспали, я понял, что нам нужно держать дистанцию, потому что в конечном счете я никогда не смогу полюбить тебя, и в глубине души знал об этом с самого начала». Но Джорджия поняла также, что кафе «Адонис», в котором они сидели, не самое подходящее место для выяснения отношений, каков бы ни был результат. К тому же наверху в ее квартире без присмотра осталось двое маленьких детей.

– Ты прав, конечно. Мы никуда не спешим. Абсолютно. Но и уточнить такие моменты тоже никогда не помешает.

Брайан закивал. Джорджия взглянула на часы: она находилась здесь ровно четыре минуты.

– Знаешь, мне нужно вернуться к себе. Боюсь, что сестра уже хочет уйти домой.

– Да, конечно, все нормально, – сказал Брайан. – Я тебе позвоню.

– Обязательно позвони, – сказала Джорджия. Как можно небрежнее.

Из кафе она вышла легкой, расслабленной походкой, потому что знала: Брайан наблюдает за ней. Но едва войдя в подъезд, Джорджия пулей проскочила четыре лестничных пролета и влетела в свою квартиру. Уфф. Никакого пожара. Никаких трупов. Она быстро направилась к детским комнатам. Бет спала. Джорджия облегченно вздохнула и, пройдя по короткому коридору, заглянула в комнату Гарета.

И в этот миг время для нее остановилось.

Гарета там не было. Джорджия бегом бросилась в свою комнату и с громадным облегчением увидела сына сидящим на кровати: он был напуган, но с ним было все в порядке. Однако то, что он сказал затем, привело Джорджию в ужас.

– Я позвонил папе.

Джорджия охнула.

– Что? Зачем ты это сделал?

– Я испугался. Тебя здесь не было. И я не знал, куда ты подевалась.

– Ты что, не видел мою записку? Я оставила ее на подушке прямо рядом с тобой! Там написано, что я сейчас вернусь.

Гарет покачал головой. Страхи маленького мальчика превратились в крупные слезы, которые буквально градом покатились по его щекам.

– Я не видел ее! – заревел он. – Не видел!

Джорджия схватила сына и крепко прижала его к себе. Она начала укачивать его, целовать в макушку и делать все, что только могла придумать, чтобы как-то компенсировать пережитые им четыре минуты ужаса. Джорджия просидела так минут десять или чуть меньше, когда услышала, как в квартиру ворвался Дейл. Она оставила Гарета и поспешила перехватить мужа, вбежав в гостиную, чтобы он увидел, что она на месте и все в порядке.

– Я здесь! Я здесь! – с нажимом прошептала Джорджия. – Все хорошо.

Но унять Дейла было не так просто.

– Где тебя носило? Ты что, совсем с ума сошла?

Джорджия сделала несколько шагов назад. Дело плохо. Очень плохо.

– Серьезно, Джорджия, где ты была, черт побери?

А Джорджия практически лишилась дара речи: из-за его гнева и собственного чувства вины у нее словно отнялся язык, и она ничего не могла сказать в свое оправдание.

– Я… я… у меня было срочное дело.

– Какое еще дело? И какая такая срочность могла заставить тебя оставить детей одних? Чушь собачья это, а не срочность!

И тут Джорджия расплакалась. Не хотела, но удержаться не смогла.

– Прости… я… просто…

– В этом виноват какой-то мужик? – Дейл угрожающе двинулся на нее. – Ты бросила дом из-за какого-то чертового мужика?

Это было сказано таким тоном, что в обвинениях Дейла она увидела собственное безумие.

– Прости меня. Пожалуйста. Это больше не повторится.

– Да уж, конечно, тут ты права, не повторится. Потому что я забираю детей, Джорджия.

Ее слезы мгновенно высохли – она почувствовала, что для отражения этой атаки потребуются все ее внутренние резервы.

– Что?

– Я найму адвоката и попытаюсь получить полную опеку над детьми. Потому что это бардак.

У Джорджии самопроизвольно вырвался крик, отдалено напоминающий «ЧТО?!».

– Ты меня слышала. Все, довольно. Ты бросаешь их, убегая на очередное свидание. Постоянно на них орешь. Учителя жалуются, что наши дети плохо себя ведут и выглядят неопрятно. Очевидно, тебе лучше жить одной, чтобы шататься по свиданиям и тр. хаться в свое удовольствие. Теперь у тебя появится такая возможность.

– Ты не можешь так поступить, – запинаясь, произнесла Джорджия. – Не можешь…

Дейл собрался уходить; уже в дверях он обернулся.

– Да ты радоваться должна. Теперь, если захочешь, ты сможешь встречаться со своими мужиками хоть каждый божий день. И не пытайся со мной бороться, Джорджия. Лучше пришли мне открытку, что-то вроде «Спасибо, дорогой».

С этими словами Дейл вышел из квартиры. Если бы перед уходом он посмотрел налево, то увидел бы стоявших в дверном проеме Бет и Гарета, которые все это слышали.

Джорджия ушла на кухню, села за стол и дала волю слезам. Она поняла, что только что подвергла опасности детей – а теперь еще, оказывается, и свои права на них, – и все из-за отчаяния, глубину которого она не осознавала до тех пор, пока не стало слишком поздно.

Во время нашего с Томасом полета из Сингапура в Пекин меня не покидало ощущение, будто мы спасаемся бегством. Теперь каждый миг, проведенный вместе, казался мне чуть ли не преступлением; это было нарушением соглашения между Томасом и его женой относительно их брака. Им разрешалось абстрагироваться друг от друга и их семейной жизни не более чем на две недели подряд. А Томас хотел большего. И выглядело это так, будто он добровольно выбрал побег из какого-нибудь «Средиземноморского клуба»[64].

Когда Томас звонил своей жене из нашего номера на Бали, чтобы сказать ей, что задержится, я нарочно вышла из комнаты. Ситуация была не очень-то приятная. Как бы я ни пыталась все это оправдать, в любом случае я принимала участие в действиях, которые, вероятно, причиняют страдание другому человеку. Правда, наверняка я этого не знала, потому что, повторюсь, вышла из комнаты. Вернувшись, я не удержалась и спросила у Томаса, как все прошло.

Он с очень серьезным видом сказал:

– Ее это не обрадовало.

Больше я ни о чем не спрашивала.

И теперь, когда мы летели в Пекин, все это казалось мне немного противозаконным, слегка нечистоплотным и где-то опасным. Поэтому я, разумеется, ожидала от себя очередного приступа паники. Прямо перед посадкой в самолет я по полной программе приняла лексомил. Тем не менее, когда мы взлетели, я почувствовала, как мне начинает сдавливать грудь. Уж не знаю, то ли Томас пытался отвлечь меня накануне возможной панической атаки, то ли сам старался отвлечься от семейных проблем и тревог, только в этой поездке он решил взять на себя роль помощника в моих исследованиях. Он знал насчет моего телефонного разговора с Кэндес, поэтому, думаю, был также несколько озабочен тем, что я выполняю свои задачи не в достаточной степени. И Томас начал делиться со мной собранной информацией.

– Полагаю, будет очень интересно разобраться с причиной женского дефицита. Я считаю, что мы должны докопаться до сути проблемы. – Потом он немного встревоженно взглянул на меня и добавил: – Лексомил скоро начнет действовать.

Через несколько кресел перед нами сидела компания из пятнадцати человек, которые о чем-то оживленно болтали. Похоже, среди них было четыре пары и еще семь женщин, путешествовавших в одиночку. Все были американцами. Они передавали друг другу фотографии и рассказывали разные истории. С ними было еще двое, которые были похожи на гидов. Пытаясь успокоить дыхание и отвлечься от надвигающейся волны ужаса, я краем уха прислушивалась к обрывкам их разговоров.

Обернувшись к Томасу, я шепотом сказала ему:

– Они едут в Китай, чтобы усыновить детей. – И кивнула головой в сторону шумной компании.

Томас тоже посмотрел на них, а я стала рассматривать женщин, которые летели без спутников. Они были так возбуждены, будто выиграли в лотерею и теперь собирались получить свой выигрыш.

– Поразительно, правда? Они решили стать матерями-одиночками. Думаю, это очень смелый поступок, – сказала я, чувствуя, как мое тело постепенно начинает расслабляться.

Томас посмотрел на них, потом снова на меня.

– А ты хочешь иметь детей, Джулия?

Я опять напряглась.

– Ну… Не знаю. Думаю, если бы я встретила подходящего человека, то захотела бы. Но не уверена, что смогла бы когда-нибудь воспитать ребенка одна.

Честно сказать, о детях я думала с тех пор, как только познакомилась с Томасом. Звучит банально, но это правда. Я познакомилась с мужчиной, влюбилась в него и вдруг начала представлять себе, как рожу от него детей. Просто поразительно, как быстро я стала такой предсказуемой. Конечно, мои фантазии на эту тему не заходили слишком далеко, поскольку я тут же напоминала себе о том, что мой любимый все-таки женат. Однако перед моими глазами возникали всякие новые волнующие картины: Томас со мной во время родов, мы с ним лежим на кровати рядом с нашим малышом или дружно хлопаем в ладоши при виде его первых шагов. И сама идея о мужчине и женщине, которые любят друг друга и вместе воспитывают ребенка, теперь уже казалась мне просто гениальной.