Кейт Мур - Лекси-Секси

— Кажется, эта пара — настоящие атлеты, — сказала Лекси, запихивая носком тапочки книжку подальше под матрас.

Когда Сэм Уорт встретил новую хозяйку «Клыка и когтя», та ползала на четвереньках, пытаясь достать что-то из-под продавленного матраса сломанной кровати с балдахином в номере седьмом принадлежащей ей гостиницы. Ягодицы ее торчали весьма аппетитно. Шортов и футболки — в них он впервые увидел ее на дороге — на ней уже не было. Она успела переодеться в длинную цветастую юбку, которая мягкими складками ниспадала с ее приятно округлого зада. Сэм стоял в дверях, любуясь видом. «Интересно, что она так усердно ищет?» — думал он.

Она уже начала выбираться из-под матраса, и поэтому Сэм решил дать знать о себе, деликатно постучав в дверь. Она вскинула голову так быстро, что ударилась о раму кровати. Что-то красное исчезло под бесформенным свитером ирландской вязки, и она поднялась, скрестив руки на груди, пряча свою находку у сердца. Ее испуганный взгляд, скользнув по его лицу, остановился на его же рубашке. Вне сомнений, эту рубашку она узнала. Она подняла взгляд, и он сразу заметил перемену. Темно-карие глаза смотрели на него с неприкрытой враждебностью. Она явно была из породы тех, кому не стоит играть в покер или работать в разведке.

— Вижу, вы добрались благополучно, Александра Кларк.

— Это вы. — Дорожная полиция и та обычно вкладывает в приветствие больше теплоты и дружелюбия.

— Сэм Уорт. — Он не стал протягивать руку для приветствия. Она вцепилась в ту штуку, что прятала под свитером, словно от этого зависела вся ее жизнь.

Темные волосы Александры были убраны в конский хвост, из-за влажного воздуха более короткие пряди курчавились и выбивались из прически, обрамляя лицо. А может, виной тому были физические усилия по извлечению из-под кровати таинственного предмета. Волосы ее отдавали в рыжину. Он уже знал, каковы они на ощупь; он знал также, какой стройный силуэт скрывается под мешковатым свитером.

— Похоже, вам нужна помощь, — сказал он. — Еще раз, — добавил он, просто чтобы ее позлить.

— Я не уверена, что мне так уж требовалась помощь на горе, но все равно спасибо.

Вполне вероятно, что помощь требовалась лосю. — Он подошел к ней. От нее приятно пахло цветочными духами с пряным оттенком. — За неимением лося вы решили атаковать кровать?

Она вскинула голову, и хвост качнулся тоже. Что бы она там ни прятала под свитером, свои чувства она не скрывала.

— Постояльцы сломали кровать, — сказала она, печально покосившись на пострадавший антиквариат.

— Я впечатлен, — сказал он, и она бросила на него злобный взгляд. — Вы хотите, чтобы я ее починил?

— Да, — сказала она. Чувство юмора у нее было столь же узким, как и ее грудная клетка. Зато откровенности хватало с избытком. Она снова испытывающее его разглядывала, точно так же, как тогда, на вершине. Нет, то был не тот взгляд, которым окидывают тебя столичные штучки, за долю секунды успевающие просчитать твой социальный статус и суммарный годовой налог заодно. Взгляд Александры Кларк был иным, чисто научный интерес сочетался в нем с сексуальным, делая его несколько глубже того взгляда, которым, если верить психологам, за стандартных тринадцать секунд лица противоположного пола оценивают, годится ли объект их внимания в сексуальные партнеры или нет.

Он ответил ей взглядом той же природы. Когда он увидел ее в первый раз, в свете фар, то на него произвели впечатление округлые ягодицы и длинные стройные ноги. Теперь он добавил бы к этому правильные черты лица, решительный подбородок и явную необходимость носить бюстгальтер с поролоновыми вставками. В том, что касалось его пристрастий, такое сочетание было весьма опасным. И как дополнительный бонус — крупный рот с полной, словно чуть припухшей нижней губой.

Она проглотила слюну, и он едва подавил усмешку. Это непроизвольное движение было ответом «да», что дало ее тело, насчет этого сомнений ни у него, ни у нее не оставалось, и уже один этот факт поднял его термостат на пару градусов. Слишком много, чтобы полагать, будто личностные качества женщины могут отвлечь его внимание от ее тела, или продолжать считать, что с женщинами у него на сегодня покончено. Он потянулся к ящику с инструментами.

— Погодите. Сколько вы берете за работу? У вас есть рекомендации?

Он распрямился. Она решила, что он местный плотник. Сэм усмехнулся через плечо:

— Никто в этом городе не возьмет с вас меньше, и все, здесь живущие, могут дать мне самые высокие рекомендации.

Теперь, в отсутствие Сэма Уорта, Лекси могла взять паузу, чтобы собраться с мыслями. Ее книга утверждала, что занятия фитнессом сексуальны сами по себе, и он был наглядным тому доказательством. Она не смогла противиться искушению как следует его рассмотреть. Волосы его были цвета осенней листвы — рыжевато-бурыми, как склоны окрестных холмов. Голубые глаза, умные и насмешливые, многообещающая улыбка и — легкая червоточинка, чтобы не отпугнуть совершенством, — слегка искривленный нос. И вот с таким золотым мальчиком свела ее судьба как раз в тот момент, когда план ее чуть было не провалился. Как тут не задуматься.

Острые углы обложки под свитером кололи ей грудь. Ей очень хотелось спуститься вниз и бросить эту красную книжицу в огонь, злорадно наблюдая затем, как обугливаются и превращаются в пепел страницы. Она начинала жизнь заново. И она не собиралась позволять своей «Секс-разминке» следовать за ней в эту новую жизнь. Она отнимет свое имя у репортеров и прочей журналистской братии, сделавших из него мишень для насмешек.

Но эти двое в муравьиных шлемах скоро появятся, а они пожелали, чтобы их кровать вернулась в работоспособное состояние. Если книга не будет ими обнаружена, они могут настоять на том, чтобы всю гостиницу и всех работающих тут обыскали. Они могут заявить, что их обокрали, они будут кричать и ругаться, и каждый узнает об их потере. «Ах да, эта книга», — скажет кто-нибудь, припомнив, что видел шоу с участием автора, возможно, даже то самое шоу Стенли Скоффа, ставшее для Лекси последней каплей.

Лекси открыла шкаф и засунула книгу в открытый кармашек на чемодане. Жизнь полна иронии. Имя ее, напечатанное на обложке, стало завершением круга — возвращением к тем временам, когда в старших классах школы она впервые на собственном опыте поняла, что такое ирония судьбы. Она все еще дословно помнила, как мистер Фишер определял иронию как литературный прием — способ придать словам значение, прямо противоположное тому, что они обычно выражают — насмешку и презрение вместо похвалы.

Старшие братья Лекси хорошо усвоили этот прием. Лекси написала книгу о сексе? Что может быть смехотворнее? Лекси и секс? По мнению Мэтта, эти две вещи были совершенно несовместимы. Да и подруги Лекси с трудом верили в очевидное. Как Лекси посмела давать им советы в том, что касается секса?

Но она не собиралась давать советы в области секса. В ее намерения входило лишь написать книгу о фитнессе на примере той физической активности, которой нормально занимаются супружеские пары. И все ее подруги были замужем. У всех была работа и дети. Но если раньше задушевные беседы с подругами в основном касались пел интимных, то теперь все чаще разговоры сводились к жалобам на постоянную усталость от перегрузок на работе и дома. Лекси на протяжении многих месяцев выслушивала их нытье о том, что заниматься собой совершенно некогда, что жизнь становится скучной, а вес растет. Келли и Эрин были в отчаянии из-за того, что изящные блузки и обтягивающие бедра джинсы пришлось сменить на хлопчатобумажные юбки с эластичной резинкой на талии. Лекси поняла, что нашла блестящий выход из положения, придумала, как вписать регулярные физические нагрузки в плотный график работающих женщин.

Как-то так случилось, что в процессе редакторских правок ее книга приобрела название «Секс-разминка», а к ее девическому прозвищу «Лекси» добавилось одиозное «Секси». Во всем этом был явный подтекст — всегдашняя готовность к сексу и очевидная опытность автора. Не зря Стенли велел притащить на сцену огнетушители. Назвалась груздем — полезай в кузов. Быть Лекси-Секси означало всегда держать грудь колесом и улыбаться, пока не сведет скулы. Она порой сама переставала себя узнавать. По привычке оборачиваясь, услышав, как тебя окликают по имени, теперь она слишком часто встречалась глазами с незнакомыми мужчинами, недвусмысленно дававшими ей понять, чего от нее ждут. Вот что было самое трудное — сохранять улыбку при всех обстоятельствах.

Конечно, нельзя сказать, что в этой известности были одни минусы. Многие, очень многие женщины благодарили ее за написанную книгу. Они писали, как забросили физические упражнения и как «Секс-разминка» подвигла их снова взяться за работу над своим телом, а мужья вдруг стали всячески поддерживать их в этих усилиях.

Только благодаря этим женщинам у Лекси еще оставались силы на то, чтобы идти на очередное шоу, на очередную встречу с читателями и раздавать автографы.

Несмотря на активную рекламу, а возможно, именно из-за нее, вот уже девять месяцев как никакого секса в жизни Лекси не было. Имидж, созданный рекламной кампанией, представлял Лекси как женщину-вамп, способную любого мужчину довести до предельного сердцебиения и через пять минут все начать сначала. Даже если бы Лекси и встретила человека, который был бы искренне ею увлечен, она не смогла бы продолжать с ним отношения, потому что имидж не соответствовал ее истинной сути.

Да, она действительно видела преимущества в регулярном и активном сексе с постоянным партнером, она отвечала на вопросы и лежала на полу в студиях, когда спарринг-партнеры делали над ней отжимания. И в то же время она отклоняла предложения всех мужчин, которые считали ее чем-то вроде энергетического напитка от секса, отклоняла с завидным упорством до тех пор, пока они не теряли интереса к предмету. И это было хорошо, потому что секс ее больше не увлекал. Она не могла сказать, что ей не хватало секса в жизни. Секс стал для нее чем-то вроде рукоделия перед сном. А рукоделием она не слишком увлекалась.

Сэм Уорт вернулся с инструментами через мгновение после того, как она захлопнула дверцу шкафа. Он бросил на нее любопытный взгляд, снял рубаху, оставшись в одной футболке, и вытащил матрас из рамы легко, словно тот ничего не весил. Сквозь серую футболку проступал чудесный рисунок его мышц.

Лекси неожиданно почувствовала какую-то подозрительную легкость в животе, и в горле вдруг пересохло. У нее был пунктик насчет рук. Она была абсолютно уверена, что никакой биологической подоплеки в ее ощущениях не было. Просто рефлекс. Условный рефлекс. Впечатлительные девочки постоянно, начиная со школы, видят перед собой обтянутые футболками мужские тела, вот таким образом и развивается эта специфическая похоть — страсть к мужским рукам. Диплом о среднем образовании и эта специфическая зависимость — неизбежное следствие обучения в совместных женско-мужских школах. Лекси могла бы написать об этом книгу, да только она решила никогда в жизни больше ничего не писать.

Сэм Уорт прислонил матрас к стене и взялся за пружины. Лекси тупо смотрела на его спину, задаваясь вопросом о том, что с ней происходит. Его футболка натянулась на дельтовидных мышцах, на красавцах трапецеидальных и на изумительных спинных.

— Они сломали несколько перекладин. Я выпилю новые и перебью боковину.

— Тогда кровать будет достаточно прочной?

— Чего вы боитесь? — Он бросил на нее взгляд через плечо. — Еще одной ночи безумного секса?

Лекси сглотнула вязкую слюну. Ей показалось, что взгляд Уорта застрял у нее в глотке. Но потом она прочистила горло.

— Да, я боюсь, что они еще раз сломают кровать.

Не совсем то, что она хотела бы сказать.

— Я хочу спросить, вы действительно сможете укрепить ее так, чтобы она снова не сломалась?

Он перевел глаза с кровати на Александру и приподнял бровь:

— Я что-то не так понял? Новая политика ведения дел? Теперь мы сдаем номера по часам и соответственно меняем простыни?

— Конечно, нет. — Она перехватила его ухмылку и досадовала на себя за то, что он сумел задеть ее за живое.

Не она была виновата в том, что эти велосипедисты сломали кровать. Когда они с Колином еще были вместе, они проверили все движения, описанные в книге, и выскочившая из матраса пружина была единственным последствием их упражнений. Поэтому в книге специально оговаривалось, что начинать надо на твердых матрасах. В пресловутом шоу Стенли Скоффа сломанная кровать была, так сказать, атрибутом сцены, но ведь и сломанная кровать и огнетушители — все это было не всерьез.