Она чуть приоткрыла рот.

– Что?

У меня сердце бешено колотилось, но я должен был довести дело до конца. Вздохнув, потёр шею. Проклятье, никогда так не нервничал. Вечность знаю Клару, но от этого нисколько не легче.

– Ты слышала мой вопрос, – ответил я, пытаясь говорить в обычной для меня манере. – Я уезжаю через десять минут, так что решай: ты со мной или нет. Но считаю, тебе стоит поехать. Выглядишь хреново, и готов поспорить, что перерыв и отдалённость от Блу-Крик пойдут тебе на пользу. Мы недавно отреставрировали «Мэддокс Отель» на Манхэттене. На этой неделе большое открытие. У меня тонны работы и ни секунды свободного времени. Но если хочешь... ты могла бы отправиться со мной на самолёте, остановиться в одном из великолепных номеров, делать всё, что душе угодно, и в понедельник утром со мной вернуться обратно. Или ты планировала поработать в эти выходные на отца?

Заботило ли меня, если Кларе нужно поработать в эти выходные в клубе Рида? Нет. Действительно ли я считал, что она хреново выглядит? Чёрт, нет. Конечно же, нет. Она была потрясающей. Но я по-прежнему беспокоился о её недавнем решении сходить на свидание с задницеголовым Эндрю. Что-то в этом было совсем неправильным. Мне хотелось, чтобы она была рядом... выиграю ли я от этого какую-то пользу или нет.

Да, я её люблю. Да, мне хотелось попрактиковаться с ней в заделывании детей и в один прекрасный день на ней жениться... если бы только мне удалось сломить все её стены. Но больше всего мне хотелось о ней заботиться. Семья Ридера была моей семьёй. Клара была моей семьёй. Так что вопрос о поездке со мной в Нью-Йорк не был полностью эгоистичным. Это была самая шокирующая часть этого разговора.

Потому что я был очень эгоистичным человеком.

Клара не отвечала. Может, она была потрясена. Взвешивала все «за» и «против», чтобы принять решение, но я знал точно – ей необходимо пространство. Всегда требовалось пространство, когда необходимо принять сложное решение или она оказывается под давлением.

Это часть её личности. Помню, когда мы были детьми, она частенько исчезала или убегала в свою комнату – особенно, после спора, – нуждаясь в том, чтобы побыть одной.

Она стала гораздо сильнее. Клара никогда никому не показывала истинные чувства. Но я давным-давно узнал, что под чёрствой внешностью скрывается самое доброе и нежное сердце. Отчасти из-за этого я так сильно её любил. Лишь надеялся, что если, между нами, в конце концов, что-то вспыхнет – даже если этот момент определит остаток всей моей жизни – она пустит меня в свою душу.

Я начал пятиться в свою комнату.

– Мне нужно быстро принять душ. На подъездной дорожке меня ожидает машина, которая отвезет в местный аэропорт к моему самолёту. Если надумаешь поехать, будь через десять минут в машине. Пока, Клара.

Я направился в ванную, но оглянулся, чтобы сказать последнее.

– Думаю, тебе стоит поехать.

Не дожидаясь ответа, закрылся в ванной.

Глава 5

Потрясённый и ошеломлённый. Вот такой я был. Сейчас. Стоя под душем.

Вода текла мне на лицо. Я делал тяжёлые вдохи и выдохи. В девятнадцать перестал принимать наркотики, поэтому знал, что Клара в моём доме – это не галлюцинация.

– Лео, чёрт возьми, успокойся, – приказал я себе. – Она сядет в машину.

Но не мог успокоиться, да и, на самом-то деле, не хотел. Большую часть жизни ждал этого чувства. Этого шанса. Надежды.

Но неужели моя надежда пропадёт впустую?

В голове всплыло воспоминание о Кларе прошлым летом.

«За прошедший год мы не часто виделись. И до этих выходных, тот инцидент был последним разом, когда мы общались. И как обычно, один простой разговор между нами закончился брошенными жалящими колкостями.

Прошлым летом я был в Блу-Крик лишь одну неделю. У меня появился перерыв в работе. Парижу, Риму и подобному я предпочёл Блу-Крик. Я знал, что Клара приедет из колледжа на каникулы, и тайно надеялся, что мне удастся с ней поговорить. Но за шесть из семи дней в Виргинии я с ней даже не увиделся. На седьмой день, когда терять уже было нечего, отправился в местный бассейн. Может, мы бессистемно бегали друг от друга. Я уже не верил в свою удачу.

К моему большому удивлению, через несколько минут после того, как остановился у бассейна, вошла Клара. Она вышла из женской раздевалки и прошлёпала шлёпанцами по бетону. Клара остановилась, когда заметила меня на шезлонге. Мы были одни. Она не должна была меня узнать, но узнала. Клара двинулась ко мне. Я не переоделся для купания. Даже не ожидал встретить её здесь. И сейчас Клара шла ко мне в своём грёбанном купальнике.

– Не заработай себе инфаркт, Лео, – пробормотал я себе под нос. – Успокойся.

Клара приближалась.

Точно должен был заработать инфаркт. Я не мог контролировать дикое сердцебиение.

– Клара, – начал я, когда она приблизилась.

Несмотря на внутренние ощущения, мой голос оставался спокойным.

– Лео, – произнесла она в ответ. – Здесь чертовски жарко, а ты одет. Не вспотел?

Скинув шлёпанцы, Клара расстелила полотенце и без приглашения растянулась на соседнем шезлонге.

– Я в порядке, – не смог придумать ничего более оригинального. Как я уже сказал, Клара была в грёбанном купальнике.

Слава богу, я был в солнечных очках, потому что не мог оторвать взгляда от её тела, особенно, от бёдер. У Клары были убийственные бёдра – упругие, сексуальные и загорелые. Мне хотелось увидеть, как она будет обхватывать меня бёдрами, пока буду глубоко погружаться в её тело. Господи. Мне не стоило пускать в голову такие интимные мысли. Не тогда, когда рядом были люди. Не тогда, когда Клара мне не принадлежала, чтобы о таком думать.

– Мне всё равно, – простонала Клара, поднимая книгу, которую принесла с собой. На обложке было изображение полуголой пары. Они целовались. Я удивился. Зная её, мог бы предположить, что Клара станет читать научную фантастику, про вампиров или что-то подобное. Не роман.

Прошёл час. Мы просто лежали на шезлонгах. В один момент краем глаза заметил, что Клара дышит как-то учащённо.

Вот дерьмо. Она читала что-то пошлое. Я понимал это, и не мог двигаться и говорить. Что-то Клару возбудило, и, чёрт возьми, отчасти я завидовал и был тоже заведён. Это был лучший час за семь дней моего отпуска. Закрыв глаза, погрузился в этот небольшой момент, отчаянно представляя, что она читает.

– Почему ты здесь? – спросила Клара, обрывая мои мысли. – Бассейн у тебя во дворе гораздо лучше этого.

Распахнул глаза.

– Что?

– У тебя во дворе есть бассейн.

– Знаю.

– Так почему ты здесь?

– Если так бесит моё присутствие, то нет необходимости сидеть рядом. Никто тебя не удерживает. – Я не вполне понимал, почему она так пристаёт ко мне с этими вопросами, и не мог рассказать истинную причину моего присутствия здесь.

– Не бесит, – простонала она. – Я села рядом, потому что захотела. Почему мы просто не можем побыть вместе? И мне действительно интересно... почему этот бассейн?

Я глубоко вздохнул. Неужели Клара действительно хочет «побыть вместе»? Ведь кажется всё с точностью наоборот.

– Не отступишь, да? – проворчал я.

– Лео, ты гей? – внезапно спросила Клара.

Какого.

Мать твою.

Чёрта.

Такое у неё возникает ощущение при взгляде на меня? Женщины постоянно на меня западают. Почему я так же не могу очаровать Клару? Поднялся и снял солнечные очки, чтобы без преград посмотреть на неё.

– Клара, неужели ты тратишь своё свободное время на то, чтобы придумать какую-нибудь фигню, которая точно выведет меня из себя? Потому что у тебя это очень хорошо получается.

Клара тоже поднялась с шезлонга, упёрла руки в бёдра.

– Нет, – тихо ответила она. – Если ты гей, можешь мне, признаться. Я никому не скажу.

– Хочется знать, что натолкнуло тебя на такую мысль, – процедил я.

– Не знаю, – сердито ответила Клара. Её грудь быстро поднималась и опускалась. – Ты всегда хорошо одеваешься – лучше, чем девушки, – и водишь странную дружбу с Мэгги. Я никогда не видела тебя с девушкой и не слышала, чтобы Мэгги упоминала, что ты с кем-то встречаешься. Не будь таким гомофобом, это был справедливый вопрос.

– Во-первых, сначала ты предполагаешь, что я гей, а потом обвиняешь меня в гомофобии. Так какой вариант, Клара? – простонал я. Может, я её и любил, но в данный момент был дико на неё зол.

– У меня тоже к тебе вопрос. У тебя нетрадиционная ориентация?

Клара удивлённо моргнула.

– Что?

– Где твой парень? Где все твои подружки? Я тебя тоже ни с кем не видел. Растёшь как девчонка-сорванец. И даже сейчас, когда ты приехала в бассейн... – я неторопливо опустил взгляд на её купальник. Он походил на покупку в «Гудвилле». Купальник красиво на Кларе смотрелся, потому что она сама была красива. Но что-то более красивое её бы не убило. – Ты вообще не умеешь одеваться. Так почему бы тебе не удовлетворить моё любопытство: ты лесбиянка? Если да, можешь мне, признаться. Я никому не скажу.

Клара зевнула. Глазам не верю, зевнула! И начала вести себя так, словно ничего скучнее, чем разговор со мной, представить невозможно. С холодным взглядом она произнесла:

– Повзрослей!

А затем села и откинулась на расстеленное, на шезлонге полотенце.

– Нам никогда не поладить, – простонал я, глядя на неё, – ведь ты никогда не перестанешь меня бесить. Если хочешь знать, я сегодня приехал в бассейн, потому что хотел оказаться в компании – по крайней, в некой иллюзии компании, – но предпочёл бы быть один, чем с тобой.

– Ты мне солнце закрываешь, – равнодушно ответила она.

Снова застонал, на этот раз громче.

– Ты невыносима. Надеюсь, твоя молочно-белая кожа сгорит. И купи бикини. Тебе не восемьдесят, и ты не жирная, поэтому понять не могу, чего ты постоянно надеваешь эту безвкусную вещицу.

Она медленно, скучающе выдохнула.

– Это купальник моей матери, засранец. А теперь, будь добр, передвинься. Ты мне действительно солнце заслоняешь.

Первый раз в жизни потерял дар речи. Мне не удавалось победить в словесной дуэли Клару. Неудивительно, что она меня ненавидела. Когда мы виделись, я всегда заканчивал разговор какой-нибудь мерзкой фразочкой, словами, которые не мог взять назад. Ушёл, желая, чтобы между нами всё было по-другому.»

Я тёр кожу под обжигающими струями воды, стирая воспоминания. Затем очень быстро вытерся полотенцем, облачился в новый костюм и был готов к отъезду. Не заморачиваясь с сумками, потому что не знал, когда сюда вернусь, поспешил вниз.

К тому моменту, как закрыл входную дверь, прошло почти двадцать минут с тех пор, как Реджина напомнила о времени. Сбежал вниз по каменным ступеням и направился к ожидающей меня на подъездной дорожке машине. Сердце билось прямо в горле, а в голове была лишь одна мысль: «В машине ли Клара?»

В любом случае, она имела все права мира, чтобы не ехать со мной. И я ожидал, что она не поедет. Рывком открыл дверь и скользнул внутрь. И сердце моё заколотилось как бешеное.

Клара была в машине. Чёрт возьми, она была в машине.

Мы даже не посмотрели друг на друга, когда я устроился в машине. Не обменялись ни словом. Регина сообщила водителю, что можно ехать, и машина тронулась с места. Внешне был спокоен и собран, а вот внутренне... Сердце дико колотилось.

По дороге в аэропорт Реджина оповестила обо всех делах. Слушал. Отвечал. Играл роль, которую исполнял с рождения. Но сердце моё было с девушкой, сидящей напротив меня в мятом чёрном платье. Словами не описать, как был счастлив, что она едет со мной. Даже если она будет все выходные меня игнорировать... это всё равно что-то значит.

Через два часа самолёт приземлился в аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди. Я заметил, что пропустил пять звонков от Мэгги. Но вместо того, чтобы перезвонить, вышел из самолёта и сел в чёрную машину, которая отвезёт нас всех в «Национальный Отель и Башню Мэддокс» на Верхней Западной. Может, перезвоню Мэгги позднее. Но она не знает о моём диком увлечении Кларой, и я действительно не готов объяснить, почему привёз с собой в Нью-Йорк её сестру.

Машина везла нас в отель. Регина продолжала рассказывать о том, как произойдёт завтрашнее открытие. Отец хотел, чтобы я в компании был универсален, поэтому уже несколько лет перебрасывал меня с проекта на проект, с хозяйственного обеспечения (неужели это действительно было необходимо?) на управленческие работы. Погрузился в «обязанности», как он это называл. И если завтрашнее открытие пройдёт гладко, ещё выше поднимусь по карьерной лестнице.