Когда-то мы с Димкой были не разлей вода. Он всего на год с небольшим меня младше, но, в отличие от меня, всегда опережал свой возраст и в физическом, и в умственном плане. Словом, нам обоим есть что вспомнить из прошлого.

Особенно мне запомнилось то лето теперь уже пятнадцатилетней давности.

…Я закончила девятый, Димка восьмой. Он был помешан на «Queen», и я привезла ему из Москвы новый альбом и фотографии Фредди Меркури, которые с трудом отыскала на барахолке. В то время у меня еще не было кумиров в музыкальном мире, если не считать моей стойкой, прошедшей сквозь бури и ураганы любви к музыке Чайковского. Зато я бредила цирком, как когда-то балетом, и мечтала сделать карьеру акробатки-наездницы. По сей день не могу понять, откуда во мне такие фантазии.

На третий день моего пребывания у Измайловых Дима привел во двор белую лошадь. Она стояла под моим окном и хрустела травой. Ни до, ни после этого события не испытывала я столь ослепительной радости. Я выделывала на спине смирно стоявшей Аиды — так звали мою новую игрушку — всевозможные штучки-дрючки, потея в своем блестящем черном трико от неимоверных усилий, когда у ворот остановилась белая «Волга» и из нее вышли нарядная женщина и молодой человек в темных очках.

Так я познакомилась с Космачевыми. Матерью и сыном.

— Очень одаренный мальчик, — комментировала в тот вечер бабушка, утюжа на большом столе под яркой стосвечовой лампочкой отрез темно-розовой фланели. — В четырнадцать лет закончил экстерном школу. Знает немецкий и французский. Учится одновременно в двух институтах. А стихи какие пишет!.. Парню-то всего ничего — девятнадцать лет.

Помню, Юрасик понравился мне с первого взгляда. Если бы не всепоглощающая страсть к цирку, в ту пору владевшая мной безраздельно и подавлявшая все иные ощущения и желания, Георгий — Юрасик — Космачев стал бы моей первой любовью. Может, он и был ею, кто знает?..

— Но мамаша его еще та штучка, — продолжала свой монолог бабушка. — Строит из себя форменную аристократку, а сама не может отличить Есенина от Маяковского. Георгий, слава Богу, в дядьку пошел. Митя, ты помнишь Михаила Андреевича Орлова? — обратилась она к внуку.

Я заметила, что Лидия подняла голову от «Советской женщины» и с беспокойством взглянула на мать.

— Помню. А почему он не пишет нам? Он же обещал писать, — с обидой в голосе сказал Димка.

— Твой дедушка его не любил. — Лидия притворилась, будто внимательно изучает какую-то выкройку. — Да и мои братья-сестры все как один его…

— Лида, ребенку совсем ни к чему знать про отношения между взрослыми, — строго одернула тетку бабушка. — Он не пишет потому, что эмигрировал в Западную Германию. Это, как тебе известно, капиталистическая страна.

— А если он вдруг умрет, кому все останется?

Димка подмигнул мне.

Обе женщины уставились на него так, словно он съел лягушку. Потом они переглянулись и каждая вернулась к прерванному занятию.

— Мне, наверное. Он говорил, что очень меня любит. Хоть бы он не женился там, в Германии.

Я не могла понять, шутит Димка или говорит серьезно. Что касается взрослых, то они восприняли его высказывания всерьез.

— Как тебе не стыдно! — воскликнула Лидия и в сердцах швырнула «Советскую женщину» на пол.

— Господи, прости несмышленыша! — Бабушка осенила свою грудь размашистым крестом. — С какой такой радости он должен оставить все тебе? У него есть племянница и внук.

— Они стыдятся его, а я им горжусь, — заявил Димка. — Анжелика Петровна сказала, что из-за дядьки ее не приняли в партию. Может, и меня не примут в комсомол, если я возьму и скажу, что Миша Орлов — мой отец.

— Не смей! — Мне показалось, бабушка швырнет в Димку горячим утюгом. — Еще чего сдуру выдумал!

— Он же далеко. Да и ты сама говорила, что Миша Орлов не боится сплетен. Уж лучше иметь папочку-капиталиста, чем алкаша. Мамуленция, ну почему ты у меня такая старомодная? За Орловым женщины табуном ходили, а ты предпочла ему этого козла.

— Молчать! — Я и не подозревала, что бабушка может впасть в такую ярость. Ее лицо исказилось до неузнаваемости. — Не смей разговаривать так с матерью!!

Димка не спеша встал с дивана, отвесил бабушке нарочито глубокий поклон и, насвистывая «Богемскую рапсодию», отвалил в сад.

Юрасик снова приехал на следующее утро. Один. Он пригласил нас с Димкой на прогулку по городу.

Я надела соломенную шляпу с букетом шелковой сирени возле тульи — один из лучших образчиков вдохновенного мастерства Лидии, — Димка вырядился в атласные шорты и майку с надписью «Queen». Мы объедались мороженым в «Снежной королеве», самом элитном в городе кафе, где даже был кондиционер, зашли на местный пляж — там у Юрасика оказалась масса знакомых, — потом пили холодный апельсиновый сок на террасе особняка Космачевых. Словом, предавались всем известным по тем временам светским удовольствиям. Закончили вечер у нас в столовой за самоваром и пирогом с вишнями. Юрасик глядел в окно поверх Димкиной головы и читал стихи. Одно четверостишие помню по сей день:

Ладонью ласкаю я юноши грудь,

Под пальцами словно искрит и мерцает,

Откуда-то токи желанья бегут,

Куда-то меня увлекают.

Помнится, я подумала тогда, что если слово «юноша» заменить на «девушка», взрослые, то есть бабушка с Лидией, сочли бы стихотворение непристойным. Мысленно я произвела эту замену, процитировав в голове всю строфу целиком. У меня поплыло перед глазами. В этот момент Димка наклонился к моему уху и сказал громким взволнованным шепотом:

— Волосы у Юрасика красивые. Я тоже хочу такие длинные отпустить. Тебе нравится, когда у мужчины длинные волосы?

— Подумаю и скажу тебе завтра.

Назавтра Димка притащил откуда-то длинный кудрявый парик. Мы по очереди примеряли его перед зеркалом. Мое лицо он делал хорошеньким, но очень глупым. Димке умопомрачительно шел. Я подкрасила ему ресницы, подвела глаза. Он напялил мой новый сарафан. Димка кривлялся перед большим зеркалом на веранде, когда появился Юрасик. Он увидел его в зеркале, замер на минуту, потом стал паясничать с особым удовольствием.

В тот день мы поехали в зоопарк. Я облачилась в сарафан, который оказался мокрым на животе от Димкиного пота. Юрасик сказал, чтобы Димка не снимал парик. К моему удивлению, тот послушался.

Мы были пестрой и веселой компанией. На нас обращали внимание.

— Ты забыл смыть грим, — сказала я Димке, когда Юрасик пошел покупать билеты на речной трамвайчик.

— Я специально его оставил. Как ты думаешь, Юрасик заметил?

— Конечно. Наверное, решил, что мы играем в дочки-матери.

— Послушай, а почему у мужчин не принято краситься?

— Потому что у вас принято бриться.

— Я серьезно, а ты хохмишь. — У него на самом деле был сосредоточенный и заинтригованный вид. — Я бы очень хотел знать, почему мужчине нельзя влюбиться в другого мужчину.

Эту тему мы обсудить не успели — появился Юрасик и потащил нас на пароход. Потом мы катались на американских горках, танцевали на летней танцплощадке под шумящими на ветру каштанами. Я то и дело меняла Юрасика на Диму и наоборот, они же танцевали только со мной, хотя вокруг было полным-полно свободных красивых девушек. Юрасик читал стихи. Некоторые слова заглушали музыка и ветер над нашими головами. Но мне было очень весело оттого, что мой кавалер читал мне стихи. Его горячая рука спокойно лежала на моей талии, глаза были устремлены в одну точку чуть повыше моих бровей. Иногда мне казалось, будто они смотрят в мои глаза. Тогда внутри что-то вздрагивало, и по телу разливалось радостное тепло.

Прощаясь, Юрасик поцеловал меня в щеку, на какое-то очень короткое мгновение коснулся губами моих губ. Димке он крепко пожал руку.

Я уже облачилась в пижаму и собралась было погасить настольную лампу, когда Димка приоткрыл дверь и просунул в щель голову.

— Все-таки он крейзи.

— Кто? — не сразу врубилась я.

— Этот Юрасик.

— А в чем, собственно, дело?

— Представляешь, он пригласил меня к себе. Когда ты торчала у клетки с мартышками. Он сказал, мы будем загорать у них на балконе голышом.

— Пойдешь? — без особого энтузиазма поинтересовалась я.

Димка пожал плечами и опустился на корточки возле моей кровати. Он все еще не смыл грим.

— Испачкаешь свою подушку, — сказала я.

— Я буду спать на спине. Знаешь, я, наверное, схожу к Юрасику. Всего на полчаса. Мне очень интересно посмотреть на голого мужчину.

— Никогда не видел, что ли?

— Нет. Видел только голых женщин. В жизни и на фотографиях.

— Но почему ты решил, что Юрасик крейзи?

— У него столько знакомых в городе. Даже среди актеров драмтеатра есть друзья. Неужели ему интересно со мной?

— Для того чтобы загорать вместе нагишом, не обязательно испытывать какой-то особый интерес к кому-то, — изрекла я и посоветовала: — Надень парик.

Димка почему-то смутился.

— Я похож в нем на девчонку, — пробормотал он, глядя куда-то в стенку.

— Ну и что? Может, Юрасик и клюнул на тебя из-за того, что ты похож на девчонку.

— А ты бы пошла, если б Юрасик пригласил тебя позагорать с ним вдвоем в голом виде? — неожиданно спросил Димка.

Теперь смутилась я, но попыталась скрыть это.

— У меня аллергия на солнце и на голых мужчин. Понял?

— Ты не говори ему, ладно? Сам не знаю, почему я вдруг сказал тебе это.

— Валяй-ка к себе. Бабушка поднимет хипеж, если вдруг узнает, что ее милые внучата общаются между собой после девяти вечера, да еще в неглиже.

— Мы с тобой брат и сестра.

— Для взрослых это не аргумент. Я не хочу, чтоб возле моей комнаты поставили Антониду.

Он встал с корточек и наклонился надо мной.

— Можно тебя поцеловать?

— Чего это вдруг?

— Захотелось. Ужасно.

Его сухие плотно сжатые губы коснулись моих и вдруг раскрылись. Мои бессознательно потянулись к ним. Поцелуй получился настоящим. Это был мой первый поцелуй. У Димки, как я догадалась, тоже.

Я оттолкнула его и отвернулась к стенке. Я слышала, как он на цыпочках вышел из комнаты и бесшумно прикрыл за собой дверь.

Я лежала и думала о том, что мне пора влюбиться наконец по-настоящему, а не в своих фантазиях, как это было раньше. Я мысленно перебрала всех своих знакомых и остановила выбор на Юрасике. Проанализировав сложившуюся ситуацию, поняла, что Юрасик мной заинтересован, может, даже слегка влюблен. «Я тоже влюблюсь в него, — пообещала я себе, засыпая. — Он необычный и очень мягкий, нежный. Таких я еще не встречала. Мы будем любить друг друга преданно и красиво. Я обязательно влюблюсь в Юрасика…»

Следующий день я провела в туманных мечтах о любви, прокручивая в уме всевозможные ее перипетии, почерпнутые из романов и кинофильмов. Черты лица Юрасика, который, как полагается, был главным героем всех моих так называемых приключений, были словно размыты струями дождя, вдруг обрушившегося на город.

«Это хорошо, что дождь, — думала я, делая зверскую гимнастику на паркете в коридоре — Димка не будет загорать с Юрасиком на балконе».

Димка отсутствовал целый день. Я неприкаянно слонялась по дому и смотрела из всех окон на улицу. Наконец вышла на веранду, где бабушка наряжала в голубой мелким горошком крепдешин крутобедрый старинный манекен.

— А где Димитрий? — спросила она, глядя на меня поверх очков.

— Наверное, пошел ловить рыбу.

Бабушка хотела было что-то сказать, но передумала и снова занялась своим делом. Я забралась с ногами в качалку и стала ее раскачивать.

— Прекрати! — вдруг услышала я раздраженный бабушкин оклик. — Без тебя с утра голова болит.

Я испуганно вскочила. Я знала, бабушка была ровна и мягка со всеми без исключения. Я видела ее в ярости второй раз.

— Ладно, качайся. Это все от дождя. Сумрачно как-то на душе.

Бабушка тяжело вздохнула.

— Ты беспокоишься за Димку, — сработала моя интуиция. — Наверняка балдеет где-то под своего Фредди и обжирается ирисками. Димке надо было девчонкой родиться — столько сладкого даже я не в состоянии слопать.

— Последнее время они сдружились с Георгием. Может, Димитрий теперь у него?

— Нет. Сегодня нету солнца.

— А при чем тут солнце?

Мне показалось, бабушка произнесла эту фразу с каким-то беспокойством.

Я пожала плечами и собралась было улизнуть с веранды, но она схватила меня за руку и заставила повернуться к ней лицом.

— При чем тут солнце? — уже безо всякого выражения переспросила она.

— Они… собирались идти на рыбалку, — пролепетала я.

— Фантазируешь на ходу. Говори: при чем тут солнце?