Тем временем Иззи – вот кто рожден загорать на борту яхты – устраивается на бортике, непринужденно болтая ногами в воде. Я замечаю, что она гонит волну к почитателю Гришема, а как только он поднимает глаза, восклицает с невинным видом:

– Ой, я вас забрызгала? Извините!

Держу пари, он ей ни капельки не нравится – просто надо же чем-то заняться, пока загораешь.

Вылезать из воды чертовски не хочется, но на берегу ждет вторая порция дайкири. Вместе с невеселыми мыслями о профессии Зейна. Могло быть и хуже, говорю я себе. Он ведь мог оказаться перспективным бизнесменом.

– Знаешь что? – говорю я, ощутив внезапный прилив отваги. – Зейн будет мой!

– Вот молодец! А потом ты должна будешь выйти за него замуж! – подхватывает Иззи.

– Что? А это зачем?

– Ну, помимо того, что мы, собственно, за этим сюда приехали…

– Ах да, верно.

– Представь себе физиономию Надин!

– Боже ты мой! – восклицаю я в восторге.

Иззи приподнимается на локте и злорадно улыбается. – Вообрази только: приходите вы с Зейном к ней на ужин, и кто-нибудь из ее прилизанных дружков-финансистов спрашивает: «Джейми, а чем занимается ваш муж?» А ты отвечаешь: «Каждый вечер снимает штаны перед незнакомыми женщинами!»

От такой картины у меня теплеет на сердце.

– Знаешь, что ее по-настоящему потрясет?

– Что же?

– Если окажется, что он живет на трейлерной стоянке.

– Точно! – вопит Иззи.

– У дверей мы привяжем на гнилой веревке огромного лохматого пса. А я буду сидеть на ступеньках в майке, из-под которой видны бретельки лифчика, и, положив ногу на колено, ковырять свои мозоли!

– Правильно! А еще у тебя будет платье в горошек.

– Одно-единственное! Все заляпанное слюной и рвотой наших детей, вечно страдающих животом, поскольку кормят их исключительно бутербродами с арахисовым маслом и плавлеными сырками!

– А как ты назовешь милых крошек? – Венди и Рональд-Макдоналд – в честь наших любимых ресторанов!

Иззи заливисто хохочет.

– Зейн бросит свой сценический псевдоним и вернет себе настоящее имя – Брайан!

– Ах ты мерзавка! – смеюсь я. – Но я его все равно не разлюблю.

– Даже если он потеряет работу в «Стардасте» и вернется к прежнему занятию – угону автомобилей?

– Как можно не любить человека, который после бритья освежает кожу машинным маслом? И потом, ради меня он пойдет на все – может, даже вытатуирует у себя на загривке мое имя!

– С ошибкой! – добавляет Иззи.

От смеха на глазах у меня выступают слезы.

– Ну а я тем временем охомутаю своего миллионера! – рыдающим голосом продолжает она.

– Но каждые две недели мы будем навещать тетушку Иззи в ее особняке! – угрожаю я.

– Я буду встречать вас в дверях в бархатной пижаме цвета фуксии и в солнечных очках от Версаче.

– Потягивая мартини, хотя на дворе всего три часа дня.

– Ха! Может, я и пьяница, но отличная хозяйка – все кресла и диваны у меня прикрыты от твоих милых крошек пластиковыми чехлами!

– Однако маленькую мисс Венди ты обожаешь и разрешаешь ей садиться, где она захочет.

– И отдаю ей свои старые топики и мини-юбки.

– А я запрещаю ей их носить! «Зачем это тебе? – говорю я ей. – Хочешь вырасти такой же распутницей, как тетушка Иззи?» А она смотрит на твой особняк, смотрит на мою консервную банку и кричит в ответ «ДА!!!»

Иззи совершенно счастлива.

– Перед тем как попрощаться, я провожу вас через детектор металла, чтобы проверить – не стянули ли вы что-нибудь из столового серебра?

– Но время от времени, когда ты добрая, позволяешь мне засунуть в трусы ложку-другую!

Над этим кошмарным видением мы покатываемся до тех пор, пока Иззи не заявляет, что у нее от смеха заболел живот.

– Скорее бы! – шепчу я, не в силах спрятать улыбку. – Не могу ждать!

ГЛАВА 12

Когда же в последний раз я так волновалась? Ах да, в парке аттракционов, когда вошла в «Дом с привидениями». Там, кстати, тоже было темно. Я нащупываю руку Иззи и крепко сжимаю.

– Скоро они там? Не могу дождаться! – шепчет она.

И в тот же миг динамики взрываются музыкой. Наши кресла вибрируют в такт оглушительному грохоту. По залу шарят ослепляющие прожектора.

Гром музыки чуть стихает, и перед нами вырастает темная фигура. Вспышки света выхватывают из темноты то широкую грудь, то мощный бицепс, то сверкающий рогатый шлем.

– Что, заждались? – ревет голос из динамика.

– Да-а-а!!! – вопит сводный женский хор.

– Тогда встречайте новый подарок от «Золотых Парней»!

– Который это, который? – спрашивает Иззи и вытягивает шею, пытаясь разглядеть викинга на сцене.

Викинг выходит в круг, очерченный прожектором, и под звуки последнего хита Бон Джови принимает позы, заимствованные из глянцевых журналов по культуризму.

– Хорошего человека должно быть много – гласит народная мудрость! – ухмыляется невидимый конферансье. – Приветствуйте скандинавского жеребца Ларса! Ради вас он готов скинуть доспехи!

Зал оглушительно визжит. Для начала Ларс избавляется от кроличьих шкурок, свисающих с пояса. Затем скидывает шлем. Взъерошив белокурые волосы, бросает в зал страстный взгляд из серии: «Это еще что, не видали вы моего длинного меча!»

– Это он! – вопит Иззи. – Мой блондин! Смотри! Он в жизни еще красивее, чем на плакате!

Тяжелый рок плавно переходит в знаменитую Элвисову «Одну ночь». Иззи-так и скачет на стуле.

– Все, что я хочу, – громко подпевает она, – все, что я хочу, – одну ночь, только одну ночь с тобой!

Викинг расстегивает замшевые штаны.

– А можно и две! – добавляет Иззи прозой. – Или даже три!

Свет меркнет. Плавки Ларса начинают светиться в темноте.

– Да что я говорю – две, три! Отпуск – не меньше!

– Не правда ли, похож на Шварценеггера? – спрашивает подругу наша соседка, дама лет шестидесяти, с макияжем, как у Клеопатры.

– Я бы не отказалась закончить этот вечер с ним! – отвечает ее седовласая подружка.

Глядя на них, я вспоминаю анекдот про эксгибициониста и двух старушек: «Милочка, зачем ему эта штучка?» – «Ах, душечка, когда-то я знала… вот склероз проклятый!»

Шоу сколочено на славу, конферансье много и смешно шутит (в самом начале он объявил: «Сегодня вы не увидите здесь только двоих… мужа и любовника!» – к большому удовольствию зала), а сами мужчины просто великолепны! Слава богу, здесь нет надоевших латиноамериканцев, загорелых до черноты, с блестящими, словно облитыми маслом телами. Все, кроме Ларса (который и вправду ОГРОМЕН), среднего роста, но отлично сложены. Однако мне не терпится посмотреть на Зейна: Я верчусь в кресле, а когда на сцену выходит четвертый Золотой Парень в костюме ковбоя и начинает скидывать джинсы, нетерпеливо спрашиваю вслух:

– Ну где же он?

– А вы кого ждете? – любезно интересуется Клеопатра.

– Зейна. Такого, с черными волосами до плеч и…

– Он выйдет через одного, – прерывает меня Клеопатра. – Самое лучшее они приберегают напоследок.

Присмотревшись, я замечаю, что ее роскошные белокурые локоны – парик. Но больше всего меня потрясает количество драгоценностей: это ж надо столько на себя нацепить!

Несколько минут спустя Клеопатра кладет мне на плечо унизанную кольцами руку и радостно провозглашает:

– А вот и он!

На сцену вихрем вылетает Арабский Воин: свист бичей, трепет ткани, из-под золотого тюрбана сверкают огненные темные глаза, рот и нос закрыты шелковым шарфом. Он двигается под экзотическую музыку: просторные одежды струятся и одна за другой падают на пол. Вот Зейн скидывает с плеч узорный кафтан; вот разрывает на груди рубашку и открывает нашим взглядам божественный мускулистый живот. Не могу поверить, что я уже видела это чудо! Не могу поверить, что сидела с ним рядом и болтала, как со старым приятелем! Не могу поверить, что вдыхала его запах! Одним движением он сбрасывает широкие атласные шаровары и остается перед нами в одних высоких сапогах, золотых плавках с блестками, тюрбане и браслетах! Прижимает руки к груди и по-восточному раскланивается.

В динамиках звучит мелодия из «Аладдина».

– А теперь, милые дамы, – объявляет конферансье, – Зейн исполнит одно из ваших заветных желаний!

Зейн спрыгивает со сцены и идет в зал. Я пытаюсь забиться под стол, а Иззи тем временем, как безумная, машет руками над головой.

– Прекрати! – шиплю я.

– Мама моя родная! Он тебя заметил! Идет сюда! – вопит Иззи.

Украдкой подняв глаза, я вижу протянутую руку. Нет, нет, ни за что! Но безжалостная Иззи вытряхивает меня из кресла и впихивает к нему в объятия. Не успеваю я оглянуться, как уже сижу на стуле посреди сцены, не в силах шевельнуться от смущения.

– Расслабься и получай удовольствие, – шепчет он мне на ухо.

А в следующий миг – о боже! – садится на меня верхом и кладет мои ладони на свою обнаженную спину! От прикосновения к шелковистой коже я вздрагиваю. Он склоняет голову и вдыхает мой запах; я чувствую божественный аромат его лосьона. Затем резко откидывается назад и упирается руками в пол. Определенные части тела выпячиваются мне навстречу. Я поспешно отворачиваюсь.

– Потрогай, потрогай! – визжат зрительницы. Уж сами-то они на моем месте…

Но я не успеваю взглянуть еще раз – оттолкнувшись от земли, Зейн делает сальто-мортале назад, приземляется у моих ног и опускается предо мной на колени. Господи, это уж слишком! Он тянется ко мне; я отшатываюсь, но он берет меня за обе руки и прижимает их к мягким чувственным губам. В теле моем, кажется, не осталось ни единой твердой косточки. Возьми меня, возьми скорее! Но вместо этого он вручает мне свободный конец тюрбана и начинает кружиться вокруг меня, разматывая тюрбан, пока я не оказываюсь привязана к креслу золотой лентой. Наконец, при последних аккордах песни, заключает меня в объятия и нежно целует в губы. В этот миг я забываю, кто я и где, забываю, что на меня смотрят, забываю обо всем на свете. Я в Мире Зейна – и не знаю места прекраснее этого!

За свой столик я возвращаюсь, словно во сне. Иззи прыгает от возбуждения.

– Ну как? Почему ты его не потрогала, когда была возможность?

– Ч-чт-то… – я пытаюсь справиться с прыгающими губами.

– Да что с тобой? Ты похожа на младенца, которого вытолкнули в этот ужасный мир против его воли.

Я падаю за столик и начинаю истерически хохотать.

– Теперь можно и умереть! Свое предназначение в этой жизни я выполнила!

Но Иззи толкает меня в бок и заставляет взглянуть на финал – все шестеро Золотых Парней в белых рубашках, белых носках и черных плавках выстраиваются на сцене и раскланиваются. Зейн мне подмигивает, и я едва не падаю в обморок.

– Да, помню, что я чувствовала, когда первый раз попала на сцену! – понимающе вздыхает Клеопатра.

Вот чем мне нравится мужской стриптиз – на нем среди зрительниц возникает дух товарищества, какого, пожалуй, нигде больше не встретишь. Перегородки, разделяющие женщин в обыденной жизни, исчезают: богатые и бедные, молодые и старые, замужние и одинокие – все превращаются в «просто девчонок, которые хотят повеселиться». Правда, к чересчур хорошеньким это не относится. Иззи уже высмотрела себе несколько потенциальных соперниц и страдает вовсю.

– Что они о себе воображают? – нервничает она. – Подумаешь, блондинки со здоровенными сиськами!

– Как и ты! – напоминаю я ей.

Зал аплодирует Золотым Парням стоя. Затем конферансье просит не расходиться: за десять долларов каждая из нас может сфотографироваться со своим кумиром. Я идти не могу – ноги подкашиваются. Вместе с Иззи мы наблюдаем, как толпа женщин рвется на сцену. Те, кому повезло, ложатся к Золотым Парням на колени, обнимают за шею, игриво щиплют за попу – словом, развлекаются как могут. Зейн улыбается поклонницам, шутит с ними, но на откровенные заигрывания, к моему восторгу, не отвечает.

– Пойдем поздороваемся! – настаивает Иззи. – Видишь, он озирается? Тебя ищет!

– Я не знаю, что сказать! – трушу я.

– Слушай, мы пробудем на сцене всего несколько секунд. Готовить речь не обязательно. Скажи просто, что восхищена его… – она делает многозначительную паузу, – талантом.

Я глубоко вздыхаю и поднимаюсь на ноги.

– Как я выгляжу, ничего?

– Классно выглядишь! Пошли!

Мы встаем в хвост очереди и мелкими шажками поднимаемся по ступенькам на сцену. Я дрожу, млею и Смотрю куда угодно – только не на него.

– Джейми! Он старается привлечь твое внимание! – шепчет Иззи, толкая меня в бок.

Конферансье хочет взять у меня десять долларов, но Зейн его останавливает.

– Я заплачу!

Иззи бросается к Ларсу, а Зейн крепко обнимает меня.

– Ну как, понравилось? – спрашивает он.

– Шутишь? – восклицаю я, подняв глаза. – Это было потрясающе, а ты…

– Улыбочку!!

Вспышка – и я готова уйти, но Зейн меня останавливает.