Сьюзен Виггз - Летнее убежище

Он достал еще одно фото в рамке и поставил его рядом с остальными.

— Он был убит на войне, во время операции «Буря в пустыне».

Она смутно помнила историю этого конфликта. В то время она училась в средней школе, и конфликт казался таким же давно прошедшим событием, как запуск космического челнока. Однако лицо мужчины на фото с уже знакомыми ямочками сразу сделало эти события близкими.

— Примите мои искренние соболезнования, Джордж!

— Из моих сыновей Пирс был лучше всех. Конечно, несправедливо сравнивать детей между собой, но это правда. Он был самым хорошим. И Росс во многом похож на него.

У Клэр в горле защипало от слез.

— Тогда ему повезло, что у него есть вы.

— Надеюсь, он тоже так считает. — Джордж достал последнюю фотографию с большой группой людей.

— Представьте, у меня набралась целая дюжина внуков. Самый старший Росс, а самый младший Мика, ему сейчас двенадцать лет. И почему-то я думаю, что именно им будет всего тяжелее перенести мою смерть, каждому по своей причине. Когда вы лучше узнаете Росса, вы это поймете.

«Мой клиент — вы, а не Росс», — подумала она, но промолчала.

— Теперь, когда он уже приехал, вы можете подумать о том, чтобы встретиться с братом.

Джордж отвел взгляд в сторону: — А если он откажется?

— Тогда вы хотя бы будете знать, что пытались. Но, честно говоря, мне это кажется маловероятным. — Она показала на фото, где Джордж и Чарльз стояли с родителями. — Это — фундамент любви. Во всяком случае, так мне кажется.

— О, любовь, конечно, была. — Глаза Джорджа затуманились воспоминаниями, и он повернулся к озеру. — Но это не мешало нам ссориться, как кошка с собакой.

Штат Нью-Йорк,

по дороге в лагерь «Киога»,

Авалон, округ Ольстер,

лето 1944 г.

— Мама, Джордж не дает мне посмотреть! — раздался звонкий голосок десятилетнего Чарльза, сидящего у окна в душном вагоне. — Он заграбастал Супермена себе!

— Нет! — Джордж упрямо прижал к груди книжку.

— Да!

— Нет!

— Дай сюда! — закричал Чарльз.

— Тебе же не нравится Супермен!

— Нравится!

— Нет!

— Да!

— Джордж Паркхерст Беллами! Дай брату почитать комиксы!

— Но…

— Джордж! — Мать повысила тон, и сын понял, что она не шутит.

Он швырнул книжку брату:

— На, бери, деточка! Только не проси, чтобы я читал тебе длинные слова!

Чарльз высунул брату язык и сразу спрятал его, как только мать снова взглянула на сыновей. Она постоянно напоминала им, что теперь, когда папа уехал на войну, они должны вести себя примерно.

Джордж не понимал, как его примерное поведение может помочь отцу. Даже если он будет с ангельским терпением переносить этого зануду Чарльза, папа не приедет обратно, во всяком случае этим летом.

А может, и никогда.

Мама говорила, что он работает в дипломатическом корпусе Стратегической службы, а это не так опасно, как быть солдатом. Когда война только началась, отец был солдатом, но потерял руку в бою. После этого Паркхерст Беллами мог вернуться домой, но заявил, что считает своим долгом служить стране, и, если ему пришлось стать дипломатом, значит, он будет исполнять эту работу. Дипломату не обязательно иметь обе руки. Достаточно разговаривать на нескольких языках, уметь выбрать вино и подарки.

Но даже служба в дипломатическом корпусе была сопряжена с опасностью. Обычно дети не смотрят выпуск новостей перед субботним утренним концертом, но Джордж уделял им особое внимание. Однажды он увидел, как нацисты жестоко бомбили с самолетов Тунис, это в Северной Африке. Джордж знал, что его папа работает в Тунисе, и папе повезло, что его там не было, потому что во время бомбардировки погибли несколько человек.

Мама не говорила им, где находится отец, потому что он исполнял самые секретные поручения. В любом случае взрослые считали, что детям достаточно сказать, что он «за границей». Тринадцатилетний Джордж считал себя достаточно большим мальчиком, чтобы требовать от взрослых подробностей о службе отца. Он был как Кларк Кент, хотел знать правду.

Большинство детей, включая его брата Чарльза, увлекались образом Супермена. Джордж заметил, что Чарльз загадывает уже в конец последней серии комиксов, пропустив большую часть истории.

— Я ищу самое интересное, — объяснил он со своей глупой улыбкой.

Джордж был другим. Тогда как остальные ребята обожали Супермена и искали в комиксах места, где он, облаченный в плащ с капюшоном, сражался с врагами, Джордж внимательно читал о приключениях Кларка Кента в редакции «Дейли планет», о том, как он расследует преступление. По мнению Джорджа, читать про Кларка Кента было куда интереснее, чем про Супермена. Если на картинках изображался Супермен, можно было заранее знать, чем все закончится, а с Кларком Кентом все было загадочно и непредсказуемо. «Вот это да! — восторгался Джордж. — Совершенно обычный человек доискивается до истины». Это не то что какой-то пришелец из космоса, который носится повсюду в своем знаменитом плаще с капюшоном, — в жизни так не бывает. А вот то, как Кларк Кент ухватил за кончик горячую новость, — такое действительно бывает. Джордж был из тех мальчиков, что ведут дневник. Он записывал самые важные события, вроде Дня высадки, который произошел две недели назад, и некоторые подробности своей жизни, например, как он купил на вокзале Гранд-Сентрал пакетик с солеными тянучками. После того как прошлой весной у него воспалились железы, он полюбил тянучки и леденцы с анисом, которые смягчали горло. Продавец был тощим пареньком в рваной одежде, примерно одногодком Чарльза. Его вид заставил Джорджа устыдиться своего благополучия.

— Мама, — закричал Чарльз. — У него тянучки! Я тоже хочу!

— Джордж Беллами, отдай это мне! — Мама выхватила у него надорванную упаковку.

— Эй! — запротестовал Джордж. — Я честно купил конфеты, за свои собственные деньги. У мальчика на Гранд-Сентрал…

— Ты купил тянучки у уличного попрошайки? — Мать выбросила конфеты в окно поезда, затем вымыла руки розовой водой, достав флакон из коврового саквояжа, — о чем ты думал? Ты мог подхватить какую-нибудь болезнь.

— Он просто хотел немного заработать! — возразил Джордж.

— Никогда этого не делай! Я тебе объясняла, что у незнакомых людей нельзя брать никаких пищевых продуктов!

Расстроенный Джордж беспокойно ерзал на сиденье, делая вид, что читает комиксы. Все из-за этого противного Чарльза! Вечно лезет куда не надо. И все время таскается за ним, считает себя равным ему. А ведь он младше на целых три года! Так нет, он, видите ли, не желает отставать от старшего брата!

Настроение у Джорджа окончательно испортилось, и он решил описать этот случай в своем дневнике. Он был уверен, что в его возрасте Кларк Кент тоже вел дневник. Нельзя же за одну ночь стать таким опытным репортером. Для этого нужно долгие годы практиковаться, и Джордж решил приступить к делу.

Писать на маленьком столике у окна было очень трудно. Буквы выходили кривыми, потому что его рука дергалась в такт рывкам поезда, но он упрямо продолжал свое дело.

«По дороге в лагерь „Киога“, в Авалоне, округ Ольстер, штат Нью-Йорк, Соединенные Штаты Америки, планета Земля», — писал он. Он чувствовал себя взрослым, так как мама разрешила ему пользоваться хорошей ручкой, которой его наградили за лучший диктант в школе.

У него был пузырек чернил «Скрип Спиллпруф» самого великолепного цвета — синего, с радужными переливами. Наверняка именно такими чернилами пользовался сам Кларк Кент.

Джордж с головой ушел в работу. В результате получилась целая статья об уличных продавцах Нью-Йорка. Он еще раз проверил, правильно ли расставил знаки препинания. Статья получилась такой хорошей, что он надеялся, что ее опубликуют в «Нью-Йорк таймс». Все знают, что в ней публикуются все самые важные новости. Об этом заявляется на самой первой странице.

Джордж написал слоган газеты: «Все новости, достойные опубликования».

Может, он придумает что-нибудь свое, например: «Публикация новостей. Изо дня в день».

Нет, нехорошо. Может: «Если дело стоит того, опубликуй его».

— Ты что делаешь? — спросил Чарльз.

— Не твоего ума дело!

— Дай посмотреть!

Чарльз протянул руку к блокноту и задел чернильницу. К сожалению, «непроливаемая» не означала «неразбиваемая». У пузырька откололось горлышко, и чернила залили две страницы статьи Джорджа, над которой он столько трудился!

— Ой! — испугался Чарльз.

— Ах ты, вредина! — вскричал Джордж. — Вот я тебе задам!

— Попробуй только! Увидишь, что тебе за это будет! Я… Я же не нарочно!

У Чарльза покраснело лицо, задрожал подбородок.

Джорджу стало противно видеть перепуганного брата.

— Что с тобой связываться! Пошел отсюда!

— Ну и пожалуйста! — заявил Чарльз. — Мне все равно, даже если я тебя больше не увижу! Никогда, никогда!

Чарльз не смог выполнить свою угрозу, так как в бунгало, которое мама сняла на лето, им приходилось жить в одной комнате, где была двухъярусная кровать. Они ссорились из-за того, кому спать внизу, а кому наверху. Спорили, выключать лампу или нет, когда пора было ложиться спать. Ссорились и дрались, пока однажды мама не пригрозила отправить их в исправительную школу.

Мальчики понятия не имели, что это такое, но подозревали здесь что-то недоброе, поэтому мамина угроза заставляла их на время прекращать ссоры.

Но вскоре они открыли для себя всю прелесть лагеря «Киога». И тогда как женщины отдыхали, сидя на лужайках в креслах, курили папиросы в изящных длинных мундштуках, рисовали друг дружке поверх чулок вошедшие в моду швы и обсуждали ход войны, их дети развлекались по-своему. Они отправлялись в долгие походы по лесу, поднимались в горы в поисках источников, по очереди ныряли с высокого мостика в холодное чистое озеро. По вечерам в лагере все смотрели разные представления с участием заезжих артистов или хором исполняли разные песни под руководством миссис Гордон, жены владельца лагеря.

Дети до темноты засиживались вокруг костра, рассказывая всякие жуткие истории. Джордж больше всего любил такие страшные истории, от которых его младший братишка заливался слезами.

Все отдыхающие обедали по-семейному в большом зале главного бревенчатого здания с лоджией и верандой, выходящей на озеро. Еще в нем находились библиотека, музыкальная и бильярдная комнаты. Кормили очень вкусно, так как в Соединенных Штатах продукты практически не нормировались. На территории лагеря был собственный огород, молочная и птичья ферма. Во время войны считалось патриотичным выращивать собственные продукты. На стол каждый день подавались большие миски с картофельным пюре, сдобренным маслом и сливками, и коктейли из слив, которые росли здесь же, в лагере.

Здесь не чувствовалось, что в мире идет жестокая война. Джордж и Чарльз поняли, что они относятся к элите, когда один репортер из «Вашингтон пост», который приехал в лагерь «Киога» писать о том, как живут американцы во время войны, назвал их «представителями высшего общества».

Возможно, он взялся за это поручение, чтобы пожить на модном курорте в сельской местности, но Джордж об этом не думал. Его больше интересовал сам репортер, мистер Макклэтчи, чем его статья. Мистер Макклэтчи постоянно всех расспрашивал и что-то записывал. Он был старым, тучным и носил очки с толстыми стеклами. Конечно, он не был Кларком Кентом, но бесспорно занимался своим делом добросовестно и с увлечением.

Он часто говаривал, что журналистика проливает свет на самые темные стороны жизни.

— Но о чем здесь писать? — спрашивал Джордж. — Подумаешь, высшее общество! Кого это интересует?

— Людей, которые покупают газету из-за рекламных объявлений, вот кого. Им интересно читать о людях, не похожих на них, которые живут не так, как они.

— И каким образом это проливает свет?

— Это никогда не известно. Иногда это проходит незаметно, а порой ты можешь стать Джоном Стейнбеком. Джордж читал «Гроздья гнева» тайком от матери, поскольку книга считалась скандальной. Он буквально глотал страницу за страницей. И его вовсе не шокировал конец, из-за которого книгу запретили: там говорилось о женщине, которая спасла одного парня от голодной смерти тем, что кормила его своим грудным молоком. Наоборот, он нашел это героическим и прекрасным поступком, как и всю книгу. Хотя ему самому хотелось писать о чем-то другом.

— Мистер Стейнбек пишет художественную литературу, — заметил он.

— А сейчас он военный корреспондент от «Нью-Йорк геральд трибюн».

— Я веду дневник, — сообщил ему Джордж.