Сьюзен Виггз - Летнее убежище

Все говорили, что мама просто стала грустной и молчаливой, но время шло, а ей становилось все хуже. Однажды ночью Джейн проснулась от какого-то ритмичного шелеста. Она сбежала вниз и увидела, что мама, повязав голову платком, старательно подметает крыльцо.

Девочка испугалась странного поведения матери.

— Мама, — тихо сказала она. — Сейчас ночь.

— Да-да, — сказала мама, не поднимая на Джейн взгляда. Она вообще после гибели Стюарта избегала на нее смотреть.

— Мама, иди в дом.

Мама подняла голову, и Джейн почувствовала, что она смотрит будто сквозь нее.

Потом она вдруг ойкнула, и ее у ног появилась лужица.

— Мама! Господи, мама! Ты описалась! — в ужасе воскликнула Джейн.

Через несколько дней папа усадил девочку перед собой и сказал ей, что у мамы расстройство нервной системы и что ей придется на время поехать в заведение, которое называется санаторием. Там есть врачи и медсестры, они о ней позаботятся и вылечат. Мама провела там несколько месяцев, и постепенно ей действительно стало лучше. Джейн с папой по воскресеньям ездили в Покипси и навещали ее в больнице. Она не пела и не играла на пианино, как прежде, но уже поддерживала разговор, самостоятельно умывалась и причесывалась.

Несколько раз она пыталась вернуться в Авалон, но здесь ей сразу делалось хуже. И наконец, было решено, что она переедет жить к сестре в Нью-Хейвен.

Джейн изо всех сил старалась помогать отцу и не показывать, как тоскует по маме и Стюарту, но иногда не могла с собою справиться. И тогда, чтобы папа не видел ее слез, она садилась в каноэ и отправлялась в какие-нибудь уединенные уголки вдоль заросших камышом берегов озера.

Несмотря на проблемы с матерью, Джейн нетерпеливо ожидала прихода лета и порой даже забывала про маму, в чем виновато призналась отцу. Он обнял ее и сказал:

— Ничего страшного, Дженни, вполне естественно, что у тебя своя жизнь, свои интересы. Что ж, нам с тобой только и остается, что жить дальше. А теперь пойдем, ты поможешь мне поднять лагерный флаг в честь открытия сезона.

Вообще ей не полагалось играть с детьми гостей, но Джейн не могла удержаться и в прошлом году очень подружилась с братьями Беллами, Джорджем и Чарльзом. И когда она узнала, что они снова приедут, радости ее не было границ. Она обожала совместные игры и приключения, лесные походы, игру в трех мушкетеров и безумно радовалась, что снова проведет с ними лето.

— Пап, я так тревожилась за Джорджа.

Отец кивнул:

— Мы все беспокоились. Но если бы он умер, мы бы обязательно об этом узнали.

Поднимая флаг лагеря, она радостно кричала:

— Не могу дождаться, когда его увижу! Я так рада, что он выздоровел!

— Джейн, может, он не совсем…

У ворот раздался звон колокольчика, и они побежали встречать гостей. Люди приезжали в больших автобусах. Из-за ограниченной продажи бензина даже самые состоятельные гости не брали свои машины.

Чувствуя себя взрослой в двенадцать лет, сегодня она надела свое лучшее платье и новенькие сандалии, завила волосы. Их шеф-повар миссис Романо сказала, что она выглядит как Ширли Темпль[10]. Весь день она старалась не запачкать свой наряд.

Вместе с отцом и остальными работниками Джейн стояла у ворот и встречала старых и новых гостей. Когда кто-то спросил ее о матери, она произнесла ответ, который долго училась говорить без слез: «Она проводит лето у своей сестры в Коннектикуте».

Джейн удалось даже улыбнуться Вайолетте Уинслоу, ужасно гордой и придирчивой особе. Миссис Уинслоу одобрила новую окраску домиков и выразила надежду, что внутри тоже все отремонтировано.

— Уверена, мэм, вы останетесь довольны, — успокоила ее Джейн.

Пританцовывая от нетерпения, она ждала, когда из автобуса выйдут Чарльз и Джордж. Джимини Крикет! Неужели они окажутся последними? Несправедливо заставлять ее так долго ждать, это просто возмутительно!

У нее были большие планы на это лето. Найти истоки водопада Мирскил, низвергавшегося с высоких гор, окружавших озеро Уиллоу. Нырнуть и коснуться дна в самом глубоком месте озера. Пройти на каноэ по речке с самым быстрым течением. Подняться на скалы над ущельем.

Из автобуса вышла стройная женщина в элегантном летнем платье, с красным шарфиком и в темных очках, похожая на Лану Тернер. Неужели это…

Да, это точно миссис Беллами! Наконец-то приехали Долгожданные гости. За ней из автобуса спрыгнул Чарльз И помахал ей рукой над толпой гостей. Она сразу заметила, что он стал значительно выше и очень похорошел. О, им нужно столько друг другу рассказать…

Следующим за ними спустился мистер Беллами, с приколотым к рубашке рукавом на месте ампутированной руки.

Он обернулся и что-то сказал человеку, который был еще в автобусе. В дверях появился широкоплечий рабочий с Джорджем на руках.

У Джейн перехватило дыхание. Почему Джорджа выносят из автобуса?

Она все поняла, но ум ее отказывался с этим смириться. Она не двинулась с места, когда служащий лагеря вынес раскладное кресло и поставил его у автобуса. Нет, не раскладное кресло, а инвалидную коляску!

Джейн никогда не видела ее вблизи. Не отрывая взгляда, она наблюдала, как рабочий нагнулся и осторожно усадил в нее Джорджа.

Худой и бледный, Джордж без улыбки смотрел прямо перед собой, а отец опустился на одно колено и откинул подставку для ног. Выражение лица Джорджа было совершенно спокойным, но Джейн даже издали увидела в его глазах страдание.

Ей захотелось убежать, настолько она испугалась и растерялась. Она понятия не имела, как себя вести.

Но прятаться было поздно, поэтому она подошла к семейству Беллами.

— С возвращением! — воскликнула она, и была вознаграждена восхищенной улыбкой Чарльза. Она поймала на себе взгляд Джорджа, но не увидела в них радости.

— Я не знала, что ты…

— Не стесняйся! Так и скажи, что я калека, — поддразнил ее Джордж. — Я — калека.

— Я хотела сказать, что не знала, что вы приедете, мне папа только вчера сказал. Я очень рада, что ты не умер от полно.

— Что ж, выходит, мы оба рады.

Вот так, интуитивно, она поняла: было бы ошибкой притворяться, что ничего не случилось.

Узнав о смерти Стюарта, отдыхающие говорили работникам лагеря что-нибудь вроде «Теперь он находится в раю» или «Он погиб во имя великой идеи», но Джейн всегда испытывала при этом неловкость. И многие делали вид, что не замечают, какой странной стала ее мама, будто для женщины было совершенно нормально и естественно неподвижно сидеть целыми днями, устремив вперед невидящий взгляд. И почему-то их притворство причиняло Джейн больше боли, чем откровенное сочувствие их горю.

Джейн остро нуждалась в том, чтобы кто-то проявил к ней внимание, сказал бы, что понимает ее боль и растерянность, просто поговорил бы с ней о Стюарте и маме, объяснил бы, что, несмотря ни на что, нужно жить дальше.

Она не собиралась притворяться перед Джорджем. То, что произошло, было ужасно. И она хотела быть честной с ним.

— Добро пожаловать в лагерь «Киога», — сказала она семье Беллами. — Мы здесь кое-что усовершенствовали, и я не могла дождаться, когда смогу вам все показать. Пойдемте посмотрим.

Чарльз зашагал с ней, но остальные не двигались. Она обернулась:

— Джордж, ты идешь?

Глаза его гневно сверкнули, словно он почувствовал в этих словах насмешку.

— Покажи все моему брату. Может, ты не заметила, но мне нужно, чтобы меня везли в коляске. Поэтому я поеду прямо в коттедж.

Джейн уловила в его вызывающем тоне боль и страдание. Не так давно она на собственном опыте поняла, что люди всегда стараются скрывать свои переживания за внешней уверенностью и резкостью, а на самом деле втайне желают, чтобы кто-то сорвал с них эту маску.

— Идем, — сказала она. — Что тебе делать в коттедже? Читать и слушать радио, пока взрослые обсуждают свои дела?

— А я только это и могу делать.

— Но глаза-то у тебя есть?

— Да, но…

— У нас новый причал для плавания. Можно я повезу тебя?

— Нет!

— Я сам повезу, — сказал Чарльз и взялся за ручку.

Глубоко сочувствуя Джорджу, Джейн поставила перед собой цель заставить его выбраться из скорлупы, в которой он скрывался от всех со своей болью и отчаянием. Разумеется, у нее было много дел по лагерю, ведь она стала старше, и мамы теперь дома не было. Но свободное от работы время она целиком посвящала Джорджу.

Обычно она заставала его в инвалидной коляске на веранде их коттеджа. Ее отец соорудил пандус для свободного передвижения коляски. Каждый день она старалась придумать повод, чтобы выманить его из дома.

— А у дроздов только что вывелись птенцы, пойдем посмотрим!

— Нет, спасибо. — Он упорствовал в своей мрачной безнадежности.

— Вчера мистер Якоби разрешил нам посмотреть его ферму, где он разводит червяков. Ты когда-нибудь видел такую ферму?

— Не видел и не хочу.

— Да что с тобой? — спрашивал Чарльз, выйдя на веранду. — Кто это не хочет посмотреть на ферму, где разводят червей? — И он презрительно уходил прочь.

Джейн буквально разрывалась между братьями. Она очень хотела показать им ферму своего соседа. С другой стороны, ей хотелось быть рядом с Джорджем и постараться развеселить его.

— А давай ты скажешь мне, что ты хочешь делать, и мы это сделаем, хорошо?

— Я ничего не хочу.

— Даже если ты ничего не делаешь, то это тоже занятие. Просто сидеть здесь — тоже дело, только скучное. Ты должен что-нибудь придумать!

— А кто говорит, что должен?

— Я говорю.

— А кто ты такая, чтобы командовать? — Он вскинул голову и упрямо смотрел мимо нее.

— Я дочь владельца этого лагеря, вот кто я. Ну же, придумай что-нибудь, а то я сама придумаю.

Он повернул к ней голову и возмущенно посмотрел на нее. После долгого молчания он неохотно сказал:

— Я должен научиться сам управлять этой штукой. — Он с досадой ударил кулаком по подлокотнику кресла.

— А почему ты этого не можешь?

— Потому что это невозможно.

— Нет, это ты невозможный. Им просто трудно управлять, но это не значит, что невозможно.

— Легко говорить, когда тебе это не нужно делать.

— Но ты этого тоже не делаешь!

— Потому что не умею.

— Потому что не хочешь.

— Ты глупая девчонка!

— А ты — лентяй. Предлагаю тебе пари. Если ты съедешь с пандуса на дорожку, я сделаю так, чтобы тебе было интересно.

— Как это?

— Увидишь, когда съедешь по пандусу. Обещаю, что это стоит того.

— Вот будет здорово! — сказал Чарльз, подойдя к ним.

— Откуда ты знаешь? — спросил Джордж.

— А у меня на все интересное особый нюх!

В конце концов любопытство взяло верх. Джордж пыхтел, раскраснелся от усилий, но в результате ему удалось скатить к дорожке и не перевернуться. Джейн не стала поздравлять его, инстинктивно догадавшись, что, если сделать из его поступка событие, он снова замкнется в себе.

— Сюда, — позвала она. — Это недалеко.

Она повела их к сараю, что находился рядом с ее домом, за забором с табличкой «Вход только для хозяев». Она знала, что мальчишки всегда мечтали забраться на запретную территорию.

— Ну хорошо, я приехал, — сказал Джордж, лицо которого было усеяно каплями пота. — И что ты собираешься нам показать?

Она ввела их в теплый сарай, где пахло свежим сеном и кормом, политым патокой. Приложив палец к губам, она нагнулась к старому ящику и приподняла пучок соломы. Сквозь балки на потолке на ящик падал луч света, и мальчики увидели кошку с прильнувшими к ней крошечными котятами, осыпанными соломенной трухой.

Ребята засияли улыбками.

— Можно их подержать? — спросил Чарльз.

— Пока еще нет, они слишком маленькие. Салем очень ласковая и спокойная кошка, и, когда можно будет, она позволит вам подержать их.

Они стали приходить в сарай каждый день. Чарльзу вскоре надоело возиться с котятами, он лазил на сеновал или изображал из себя фермера, сидя на тракторе. А Джордж подолгу разглядывал малышей, нежно ворковал с ними и подружился с их мамой Салем. Через несколько дней котята отважились выбраться из своего убежища и отправились исследовать окружающий мир.

Родители подарили Джорджу фотокамеру «Кодак», и он снимал все подряд.

— Их уже можно отличить друг от друга не только внешне, но и по характеру, — заметил он. — Вот этот, черный очень робкий. Тот, что рядом с ним, ужасно игривый. А этот, похожий на Салем, такой любопытный! Я назвал его Доком и принес ему игрушку. — Он достал бечевку с привязанной к ней пуговицей и потащил ее по полу. Игрушка сразу привлекла внимание котенка. По примеру полосатого котенка остальные тоже отправились познакомиться с любопытной игрушкой. Один ударил по пуговице лапкой и отскочил назад, ожидая, что она станет делать. Убедившись, что незнакомая вещь не опасна, они осмелели и стали драться за пуговицу. Джордж подтянул пуговицу поближе к своим ногам, затем поднял ее повыше и опустил себе на колени. Цепляясь за штаны, котята карабкались вслед за пуговицей по его ногам и оказались у него на коленях. Он стал их поглаживать и почесывать.