Она не знала, сколько времени прошло. Услышала, как он шепчет ее имя, почти касаясь губами ее уха.

— Николь… Николь… — стонал он.

Теперь его руки нежно обхватили ее голову, как будто это был драгоценный сосуд. А губы продолжали шептать у самого ее уха.

— Драгоценная моя… скажи, что ты меня любишь. Николь не могла произнести ни слова и лишь медленно кивнула в ответ.

Его страсть взорвалась с новой силой. Губы впились в ее рот, а рука в это время развязала шарф у нее на талии. Рубашка распахнулась. Все ее тело затрепетало от прикосновения его рук. Одним движением он скинул рубашку с ее плеч. В следующее мгновение расстегнул бюстгальтер ее бикини и отбросил на песок. Ощущение прохладного воздуха на коже было восхитительным.

Одной рукой он крепко прижимал ее к себе, в то время как другая ласкала ей спину, плечи, потом медленно спустилась вниз, нежно обхватила грудь. От этого интимного прикосновения внутри у нее вспыхнуло пламя. Такого Николь еще не испытывала никогда в жизни. Пути назад не было — теперь она это знала. Она жаждала, чтобы он овладел ею.

Но этому не суждено было случиться. Послышались чьи-то голоса, они приближались. В одно мгновение Николь вернулась к реальности.

В панике она вырвалась из его рук. Голоса раздались совсем близко. Послышался мужской голос, а за ним — серебристый женский смех. Шейла Причард!

В отчаянии Николь искала глазами свои разбросанные вещи. Рубашка лежала в нескольких шагах, но лифчика нигде не было видно. Всхлипывая от унижения, Николь опустилась на колени и стала шарить в песке.

— Джимми! — Голос Шейлы перешел в гомерический хохот.

— А, вот и он, — произнес мужской голос.

— Ах, дьявол! Дьявол! — услышала Николь приглушенный голос Джеймса.

Они уже подошли совсем близко. Искать лифчик было некогда. Николь поспешно поднялась, накинула рубашку, стянула на груди.

Шейла шла, шатаясь, поддерживаемая мужчинами с обеих сторон. Николь не могла сообразить, что им видно в темноте.

— Ах ты, бессовестный! — Шейла, по-видимому, здорово напилась. В этот момент она увидела Николь. — Что, нам опять понадобилась помощь?

Джеймс стоял с каменным лицом, скрестив руки на груди.

— Привет, Шейла, — холодно произнес он. Шейла не ответила. Ее внимание было приковано к Николь. Глаза сощурились в узкие щелочки.

— Послушай, ты. Тебе он не по зубам. Беги-ка лучше домой.

Николь почувствовала себя так, как будто ей дали пощечину. Взглянула на Джеймса, беззвучно умоляя о помощи. Однако он не сводил глаз с Шейлы.

— Можешь спрятать свои когти. Мы с мисс Тэннер всего лишь улаживали кое-какие противоречия.

Кровь застыла в жилах у Николь. Еще одна пощечина… Мисс Тэннер! Вот, значит, кем она является для него.

Шейлу эта победа не удовлетворила.

— Улаживали противоречия? Вот как?

Она оттолкнула сопровождавших ее мужчин, наклонилась, подобрала какой-то предмет, лежавший на песке прямо под ее ногами, и подняла в воздух. Это был лифчик от бикини.

— А это что? Мирные предложения?

Глава 6

То, что произошло потом, сохранилось в памяти Николь как бы в тумане, хотя некоторые детали запомнились с ужасающей ясностью. Например, издевки Шейлы, потрясавшей в воздухе ее лифчиком, как неприятельским флагом. И то, как Джеймс выхватил лифчик и глухо бросил Николь: «Оденься!»

Николь не помнила, как они все добрались на другой конец острова. Запомнилось лишь смешанное чувство отчаяния, унижения, затем облегчения. И еще запомнилось, как Шейла повисла на руке Джеймса с видом собственницы.

Костер догорел, осталась лишь куча тлеющих углей. Компания распалась. Джеймс исчез вместе с Шейлой на ее гигантской яхте, предоставив Николь разыскивать владельца «Молнии», вместе с которым они и поставили лодку на причал у яхт-клуба.

Следующий день Николь провела одна на своем «Вельботе», в то время как «священная шестерка» занималась обычными тренировками. Ожидая под горячими лучами солнца, пока они закончат тренировочные гонки, Николь пыталась разобраться в хаосе собственных мыслей и чувств.

Факт номер один: она безнадежно влюблена в Джеймса. Это реальность, которую больше невозможно ни отрицать, ни игнорировать.

Влюблена в Джеймса… Николь снова и снова повторяла про себя эти слова с какой-то холодной отстраненностью, как будто это было вещественное доказательство существования некой далекой древней цивилизации; Раньше ей казалось, что любовь — это приятное и спокойное чувство, даруемое человеку лишь раз в жизни. Джеймс разрушил это идеалистическое представление до основания. Теперь она обнаружила, что любовь — это взрыв, переворачивающий все человеческие ощущения, эмоции и даже разум.

Любовь к Джеймсу оказалась самым глубоким, самым сильным из всего, что ей довелось испытать в жизни. И вместе с тем эта любовь принесла ей лишь боль и унижения. И это тоже факт. А он? Что же он? Просто беспечный человек или искусный притворщик? Прошлой ночью его поведение казалось таким неподдельно страстным, что дух захватывало. Николь с готовностью поверила, что его чувство к ней так же искренне, как и ее собственное.

А может быть, женщины интересуют его не больше, чем случайная перемена ветра? Попалась очередная на пути — он ее не упускает. Щеки Николь вспыхнули при воспоминании о том, с какой легкостью, с какой небрежностью он покинул ее ради Шейлы. Ну что ж, если она обладает тем самым «опытом», который ему нужен, пусть забирает его себе.

Солнце палило нещадно. Николь опустилась на дно лодки, прикрыла глаза бейсбольной кепочкой. Мысли вернулись к тому же.

Джеймс — безжалостный, циничный игрок. Это второй факт. Он сам сказал ей об этом. Если наметил себе цель, не остановится, пока не достигнет ее. Абстрактный идеал победы — вот единственное, что имеет для него значение. Нет никакой надежды на то, что когда-нибудь он сможет полюбить ее так, как это нужно ей. Уважение, способность считаться с другим человеком, поступаться своими эгоистичными потребностями — все это не для него. Эти человеческие качества не в его характере. Так она решила, в конце концов, после долгих размышлений.

И все же… и все же… Она не могла избавиться от ощущения, что есть в этом человеке нечто более глубокое. Есть какие-то более сложные потребности. Возможно, требуя столь многого и от себя, и от других, он стремится к какой-то высшей цели, недостижимой для простых смертных? Не следует ли ей отбросить свои опасения, свои мелкие страхи и довериться этому поразительному человеку?…

Нет! Николь с гневом отмела эту мысль. Это все пустые иллюзии. Потребности его чисто животные. Как все крупные хищники в джунглях, он живет за счет своих жертв. Ищет легкую добычу. Вчерашний вечер явился тому ярчайшим подтверждением.

А из этого следует факт номер три: для нее самой существует лишь один способ выжить в этих джунглях эмоций — держаться как можно дальше от хищника. Не важно, чего ей это будет стоить. И слава Богу, что сегодняшний вечер она сможет провести со Стивом.

Отдаленный рокочущий звук прервал ее мысли. Николь приподнялась, посмотрела вдаль. На юге собирались грозовые тучи. Она взяла свисток, свистнула три раза. Это был сигнал для команды возвращаться на берег.

Они вернулись в гавань за несколько минут до начала грозы. Небо моментально потемнело, хлынул проливной дождь.

Ливень не закончился и к вечеру. Николь стояла на крыльце в ожидании Стива. В этот вечер она надела джинсы и клетчатую фланелевую рубашку, поверх накинула желтое пончо, а на ноги вместо обычных сандалет — кроссовки. Стив обещал повести ее в такое заведение, где готовят лучшие бургеры в Массачусетсе, — так он сказал. Желудок ее уже потихоньку урчал в предвкушении вкусной еды.

На дорожке, ведущей к дому, показались огни фар. Не дожидаясь, пока он подъедет, Николь сбежала с крыльца. Перепрыгивая через лужи, поспешила к машине, открыла дверцу и забралась на сиденье. В одну минуту она вся вымокла.

— У-у-х, — проговорила она, задыхаясь от смеха. — Не могла же я допустить, чтобы ты вышел из машины. Видишь, что творится.

— Какое внима-а-ние! — промурлыкал глубокий мужской голос.

Джеймс! Она резко обернулась и увидела знакомое выражение насмешливого интереса на его лице. Оглядевшись, узнала и хорошо знакомый «Мерседес».

— Ну нет! На сегодняшний вечер у меня другие планы.

Она потянулась к ручке дверцы. Но Джеймс уже включил стартер и подал назад по дорожке.

— Эй, останови, слышишь! Выпусти меня!

— В свое время.

Надо было что-то делать. Машина уже развернулась и выехала на дорогу. Николь распахнула дверцу. Потоки воды хлынули внутрь.

— Закрой дверь, черт побери! Ты что, хочешь разбиться?

— Я хочу, чтобы ты остановил машину и выпустил меня.

Вместо ответа он лишь нажал на акселератор. Мокрая мостовая летела навстречу с бешеной скоростью. Слышалось громкое шипение шин. Нет, выпрыгнуть невозможно — расшибешься. Николь захлопнула дверь.

— А что, собственно, происходит? У меня на сегодня назначено свидание, и оно состоится. Дела подождут до завтра. Мой рабочий день закончился.

Она постаралась произнести это как можно тверже и решительнее, однако дрожь в голосе скрыть не удалось.

— Если ты возьмешь себя в руки, я все объясню. Свидание на сегодня отменяется.

— Это не в вашей власти!

— А я тут и ни при чем, моя дорогая. Сегодня во второй половине дня наш «перевозчик» совсем сломался, и Стив сейчас его чинит. Наверное, ему придется задержаться допоздна. Я в это время оказался в яхт-клубе и предложил передать тебе его извинения.

— Для этого вполне достаточно телефонного звонка. Совсем не обязательно было меня похищать.

— Какое похищение? Ты же собиралась на свидание, вот я и решил тебя куда-нибудь повезти, раз у тебя свободный вечер. И, пожалуйста, не говори, что ты занята.

— И что же вы задумали? Ужин на двоих в Комнате ужасов?

Он с видимым усилием проигнорировал ее сарказм.

— Мне сегодня на заводе подарили двух омаров. Их надо съесть, пока они свежие. От Питера я знаю, что ты их очень любишь.

Черт бы побрал его самонадеянность! Николь вся кипела. Ну что ж, может быть, это и к лучшему. Столкновения все равно не избежать, так что чем скорее, тем лучше.

В ледяном молчании они выехали из города. Поехали куда-то к северу. Николь ни разу не взглянула на Джеймса. Ее душила ярость. Уж лучше ужинать с самим дьяволом! Тот, по крайней мере, соблюдает правила приличия.

Через полчаса Джеймс свернул на дорогу, принадлежащую частным владениям. После нескольких поворотов они выехали к огромной зеленой лужайке. Ярость Николь постепенно сменилась любопытством.

Справа она разглядела конюшни и амбар. Потом они проехали мимо цветочных грядок, отлично ухоженных. Вообще все, что Николь могла разглядеть, выглядело безупречно.

— Куда мы приехали?

— Я здесь живу, — просто ответил Джеймс.

Николь изо всех сил старалась не показать, какое впечатление произвело на нее все увиденное. Дорога сделала еще несколько крутых поворотов и вывела к большому особняку в стиле Тюдор, Двухэтажный белый фасад был великолепен. Однако все здание выглядело скорее впечатляющим, чем уютным.

Джеймс поставил машину под навес, и они вошли в дом. Он взял ее пончо, повесил в стенной шкаф в холле, включил свет и повел ее в гостиную.

Николь невольно задержала дыхание. Какая огромная комната! В дальнем конце почти во всю стену — гигантский камин. У противоположной стены большое окно-фонарь с видом на лужайку. Множество ковров, мягкие кресла и диваны. По стенам — со вкусом подобранные картины современных художников.

Да, комната прекрасная, спору нет. И в то же время какая-то безликая: слишком уж она совершенна, слишком стерильна. Как будто нежилая, из воскресного иллюстрированного журнала. Наверное, над ней потрудился специально нанятый декоратор.

Джеймс указал ей на диван, а сам прошел к искусно скрытому в стене бару.

— Выпьешь чего-нибудь? Сначала Николь решила отказаться, но потом передумала. Не стоит упрямиться из-за таких мелочей.

— Если есть «Дюбонне»…

Он налил ей вина, себе — виски.

— А теперь, если не возражаешь, я пойду переоденусь.

— Да ради Бога.

«Можешь переодеваться хоть целый час, — подумала она про себя. — Чем дольше, тем лучше».

Если ее пренебрежительный тон и задел его, он этого никак не показал. Кивнул на другой шкафчик.

— Если хочешь, поставь какую-нибудь запись.

С этими словами он взял стакан с виски и вышел.

Николь вздохнула с облегчением. Поставила стакан на столик. Напряжение чуть-чуть отпустило. Может быть, немного музыки поможет ей окончательно расслабиться.