— Боже милостивый! Что это случилось с нашей маленькой симпатичной девочкой!

— Фрэнк, прекрати, — вмешалась Эмили, сидевшая напротив на кушетке. — Николь, ты выглядишь просто прекрасно.

В это время в дверь позвонили, и Николь, слава Богу, не пришлось ничего отвечать.

Если Петерсонов ее вид поразил, то Стив просто остолбенел: открыл рот и несколько мгновений молча смотрел на нее.

— Ух ты… — с трудом выговорил он наконец.

Окончательно смущенная, Николь направилась к двери, сожалея о своих привычных джинсах и майке. Стив пришел в себя, подбежал, распахнул для нее дверцу своего побитого фургончика. Уселся за руль.

— Да ты, видно, не привыкла шутки шутить… Уж если решила произвести впечатление, только держись. Николь нервно засмеялась.

— Эй, парень, че стряслось-то? Ты че, девушку никогда не видел? — пошутила она.

— Ой, подожди. Как же это я забыл!

Стив перегнулся на заднее сиденье, достал коробку с маркировкой цветочного магазина и подал ей. Там, обернутая бумагой, лежала белая гвоздика на корсаж.

— Какая красивая! Спасибо.

Николь наклонилась, порывисто поцеловала Стива в щеку. Тот побагровел от смущения. Однако через минуту заметно расслабился. Всю дорогу он болтал, не умолкая. Пока не заметил, что беседа получается односторонней — Николь хранила молчание.

— Нервничаешь? — спросил Стив.

— Кто, я?! — Она безуспешно попыталась изобразить безразличие.

— Не волнуйся. Ты их всех убьешь наповал.

Ей бы такую уверенность! Мысль о предстоящей встрече с грозным Джеймсом Бентоном привела ее в состояние, близкое к столбняку.

Они как-то слишком быстро подъехали к деревянному мостику перед яхт-клубом. Вокруг все было ярко освещено, отчего здание клуба казалось огромным на фоне темного неба. Слышались гул голосов, смех, музыка. Однако Николь никак не могла настроиться на романтический лад.

Стив взял ее под руку, повел вверх по ступеням. Бальный зал был переполнен. Шикарные дамы в длинных вечерних платьях, мужчины в дорогих костюмах с бабочками — все они стояли небольшими группами, громко разговаривали, пытаясь перекричать звуки оркестра. Несколько пар двигались в медленном танце перед сценой. С потолка, освещенные ярким светом ламп, свисали флажки всех яхт-клубов мира. Так, по крайней мере, ей показалось.

Николь с завистью взирала на роскошные туалеты дам. Наверное, за эту неделю они опустошили все самые модные магазины Ньюбери-стрит в Бостоне.

Стив подвел ее к седовласому внушительному человеку, стоявшему у входа. При их приближении тот просиял:

— Стив, мальчик мой! Где ты добыл этот восхитительнейший приз?

— Ники, познакомься, пожалуйста, это Питер — менеджер нашего клуба. Питер, а это Николь Тэннер, наш инструктор по парусному спорту на лето.

— Ах, как жаль, что в наших краях лето такое короткое. Счастлив познакомиться.

Он взял ее за руку. Николь не могла определить, какой у него акцент. Итальянец?… Не важно. От такого теплого приема она сразу почувствовала себя свободнее.

— Спасибо за комплимент. Вы меня так совсем избалуете.

— И это будет необыкновенно приятно, можете мне поверить.

Он поцеловал ей руку с официальным видом, но в глазах сверкнули озорные огоньки.

— Кажется, я догадалась! — воскликнула Николь. — Вы итальянец?

Питер отпустил ее руку, изобразив оскорбленное достоинство.

— Итальянец! Боже правый! Вы ранили меня в самое сердце. Если бы я был итальянцем, я бы сейчас пожимал вам не руку, а… всякие другие места, о которых не принято говорить на публике. Запомните, пожалуйста, я из французской Канады и очень тонкий, легкоранимый человек.

— Ох, извините, ради Бога…

— Нет, нет, не извиняйтесь! Вы скоро привыкнете к моим шуткам.

Он несколько минут поговорил со Стивом, потом снова обратился к Николь с той же сияющей улыбкой:

— Пойдемте, я вас представлю кое-кому из членов клуба.

Взяв ее под руку, он подошел к ближайшей группе людей. Вскоре она уже отвечала на бесконечные вопросы, сыпавшиеся со всех сторон. Родителей интересовала программа обучения для подростков. Высокая белокурая дама, которая представилась как Патриция Бауман, повернулась к Николь с озабоченным видом.

— В прошлом году инструктор послал ребят в открытое море в самый разгар шторма. Сказал, что это очень полезно для практики: пусть, мол, набираются опыта. Мои близнецы были в ужасе. Мне с трудом удалось уговорить их продолжить тренировки в этом году. Вы ведь не будете отправлять своих учеников в море в плохую погоду?

— Нет, специально, конечно, не буду, — дипломатично ответила Николь. — Но вообще-то очень важно знать, как управлять яхтой, если погода неожиданно испортится.

Миссис Бауман, по-видимому, такой ответ вполне удовлетворил.

— Да, это разумный подход.

Прокладывая локтями путь в толпе, к ним приблизился тучный приземистый человек с едко пахнущей сигарой в руке. Может, это и есть Джеймс Бентон?

— Послушайте, — начал он без всяких предисловий, — у нас тут есть целая команда чемпионов, и я хочу, чтобы вы запомнили одну вещь: нечего тратить время на всяких там начинающих недоумков, когда в вашем распоряжении будущие победители. Вы меня поняли?

— Да… к-конечно, — пролепетала растерянная Николь.

— Вот и хорошо. Я буду держать это под контролем.

Он круто повернулся на каблуках и отошел.

— Кто это? — произнесла Николь, уверенная, впрочем, что это не кто иной, как Бентон. Миссис Бауман поморщилась.

— А, это? Сэл Уэнтворт. Его сын — заядлый спортсмен. Он в младшей группе. Вы его сразу узнаете — такой же, как папаша.

Николь почувствовала легкий озноб. Все вокруг слилось в громком гуле голосов и сизом сигаретном дыму. Сказывалась усталость после тяжелого рабочего дня. Она чувствовала, как энергия постепенно оставляет ее. Бентон все не появлялся. Долгое ожидание этого события совсем измучило ее. И даже два бокала вина не помогли.

Пробормотав какие-то слова извинения, она выбралась из толпы, вышла на крыльцо. На свежем воздухе ей сразу стало легче. Она оперлась на перила и подставила лицо теплому морскому ветру.

Вечер стоял прекрасный. Внизу, в гавани, мерцали огни, окрашивая воду яркими полосами света. Волны бились о скалы. На воде у берега качались на волнах десятки яхт. Чуть дальше, как раз напротив здания яхт-клуба, то зажигался, то гас огонек маяка, указывая вход в гавань.

— Все мечтаете? — раздался сзади знакомый голос.

Николь резко обернулась… и оказалась лицом к лицу с тем самым человеком, который вчера едва не сшиб ее своей машиной. А он что здесь делает?! От изумления она не могла вымолвить ни слова. Только смотрела на него, раскрыв рот. На нем был безупречно сшитый костюм с галстуком-бабочкой, который странным образом еще больше подчеркивал грубоватые черты лица незнакомца. Освещенное мягким вечерним светом, это лицо казалось красивым до неприличия.

— Я-то думал, вы уже убедились, что слишком много предаваться мечтам опасно для жизни. Если не смотреть по сторонам, легко можно попасть в беду.

Он опять насмехается над ней!

— Но сейчас, как видите, я никуда не двигаюсь, так что опасаться нечего.

— Вот и хорошо. Я ждал случая побеседовать с вами еще раз.

И опять он ее перехитрил! Как легко она попала в ловушку! Это все от неожиданности. Она-то была уверена, что никогда больше его не увидит, и сейчас испытывала только неловкость. Надо придумать, как побыстрее закончить разговор.

— Да, насчет велосипеда…

— Об этом не надо, — произнес он своим низким, очень мужским голосом человека, привыкшего повелевать. — Мне это ничего не стоило. — Затем, прежде чем она успела что-либо сообразить, неожиданно сменил тон: — Мне сказали, что вы взяли на себя задачу превратить толпу неуправляемых юнцов в непобедимых чемпионов. Я бы хотел услышать о ваших планах более подробно. Если, конечно, эта тема вам не слишком надоела.

Эта внезапная перемена снова вывела ее из равновесия. Ну как теперь дать ему отпор, если он ведет себя, как нормальный воспитанный человек… Оборвать его нельзя — это будет выглядеть просто грубо. Николь проглотила уже заготовленные резкие слова и начала излагать свои идеи о том, как привить ученикам необходимые навыки и разумный подход к парусному спорту. Он слушал с напряженным вниманием, изредка кивая головой в знак согласия. Когда она замолчала, он долго смотрел на нее. Холодок пробежал у нее по коже. Под €го пристальным взглядом она впервые за весь вечер почувствовала себя в этом платье почти обнаженной.

Черт бы побрал этого человека! Если б хоть он не был так дьявольски красив!

Он, наконец, заговорил, негромко, но твердо:

— Вы абсолютно правы в том, что касается предварительного изучения теории на берегу. Бесполезно тренировать, пока не объяснишь, что, как и почему. Однако не менее важна способность инстинктивно реагировать на, скажем, внезапную перемену ветра. Этого можно достичь лишь постоянной практикой. А лучший вид такой практики — гонки, как можно больше гонок. Напряженное стремление добиться успеха обостряет все реакции и, в конце концов, вырабатывает инстинктивное чувство, позволяющее ориентироваться в любой ситуации. Непрерывные состязания — вот лучший учитель.

Николь воспринимала его логику. Только она терпеть не могла, когда ей читали лекции.

— Я бы сказала, что это циничная точка зрения.

— Циничная? Да нет, скорее это точка зрения практика. Такой подход использовался у нас много лет и дал отличные результаты, о чем, я думаю, вам уже известно. Так оно и должно оставаться.

— Отныне и во веки веков. Аминь.

Нет, этот человек просто невыносим. Командует и командует. Да какое он имеет право ее критиковать?

Он кинул на нее недовольный взгляд, но затем внезапно снова переменил тон. Теперь он заговорил мягко и терпеливо, как с упрямым ребенком:

— Послушайте, я ведь хочу облегчить вам жизнь.

Вы, может быть, считаете, что это просто очередная летняя работа. Но поверьте, очень скоро вы столкнетесь с немалыми трудностями. А мне бы не хотелось видеть ваше хорошенькое личико огорченным или недовольным. Вот как сейчас.

Николь поспешно попыталась принять безразличный вид. Он так ловко подсластил критику комплиментом, что теперь она никак не могла ответить ему резкостью.

— На самом деле это лето может стать для вас исключительно приятным, если только вы настроитесь именно так. Вы уже знаете, какой вид открывается с балкона? Нет? Тогда позвольте, я вам покажу.

Не дав ей времени возразить, он взял ее под руку и повел по лестнице. К ее собственному удивлению, Николь и не хотелось возражать. После утомительного вечера, прошедшего в ответах на вопросы и придирчивые замечания, так приятно было ощутить совсем иное отношение… хотя бы и на короткое время.

Балкон оказался совершенно пуст. Он подвел ее к самому краю со стороны, обращенной к океану. Отдаленные звуки бала перемежались плеском волн. Из-за облаков показалась луна, и все вокруг озарилось бледным серебристым светом.

Некоторое время они стояли молча, вдыхая свежий морской воздух. Николь почувствовала себя неожиданно легко и свободно. Возможно, сказывалось действие выпитого вина, а может быть… Да нет, конечно, мистер Мерседес тут ни при чем.

Она вспомнила, что так и не знает его имени. Повернулась к нему, но вопрос замер на губах. Облокотившись о перила балкона, он изучал ее не таясь, с неприкрытым интересом. Глаза его сверкнули — он заметил ее смущение. Однако голос звучал обезоруживающе мягко, даже ласково:

— Простите меня за недавние поучения. Я как-то не подумал о том, что вы попали в совершенно новую среду и, конечно, нервничаете.

— Да, немного.

— Не стоит волноваться. Возможно, у вас маловато… опыта, но я уверен, что вы способная девушка.

Что это, опять завуалированное оскорбление? Прежде чем Николь успела ответить самой себе на этот вопрос, он подошел ближе, коснулся кончиками пальцев ее подбородка, приподнял. Николь заглянула в бездонную темную глубину его глаз. В голове зазвучал сигнал тревоги. Она поняла, что он собирается сделать, но протестовать не было сил. Из нее как будто выкачали всю энергию. Желание смешалось с паническим страхом, колени ослабли.

Он наклонился к ней. Поцеловал сначала мягко и осторожно, как бы спрашивая о чем-то. Нежно положил руки ей на плечи. Затем губы его стали более настойчивыми, и она неожиданно для самой себя почувствовала, что отвечает на его поцелуй. Он тоже моментально это почувствовал и не преминул воспользоваться ее слабостью. Теснее прижал ее к себе, впился в ее губы с пугающей страстностью. Неспособная сопротивляться его настойчивости и своим собственным желаниям, Николь тоже прижалась к нему, вся дрожа.