Дж. М. Севилья - Летние ночи

Я знаю, что будет дальше, и отношусь к этому серьезно. Последние несколько месяцев, которые мы были вместе, я часто об этом думала. Следующий шаг, который я хочу сделать вместе с ним. Я хочу, чтобы наши тела соединились, чтобы Дэнни стал частью меня так, как никто никогда не сможет.

Когда я говорю, я уверена и убеждена в своих словах. Поднимаю голову вверх, чтобы видеть его прекрасные бледно-голубые глаза.

― Сделай меня своей.

Он внимательно смотрит в мои глаза.

― Ты уверена?

― Я никогда ни в чем не была так уверена, как в этом, ― убеждаю я его, и, клянусь Богом, это правда.

Он колеблется, потом начинает меня целовать. Я жажду большего, жажду глубокой связи, которую мы разделим. Мои руки блуждают по его оголенной коже, по моему телу пробегают мурашки, пока губы ласкают и дразнят.

Сомнения, которые он, должно быть, испытывал, испаряются, и он поддается страсти. Мы оказываемся голыми и сплетаемся вместе на его кровати.

Дэн нависает надо мной, пока натягивает презерватив. Он берет мою руку и кладет ее на свою оголенную грудь. Его сердце бьется в том же неустойчивом ритме, как и мое собственное.

― Хотел бы я, чтобы это было впервые для нас обоих, ― он склоняет голову, чтобы подарить мне поцелуй, какого я никогда прежде не испытывала, его язык и губы лишают меня дыхания, и я более чем готова к следующей фазе наших отношений.

В тот момент, когда он практически уже входит в меня, я чувствую, что должна нервничать или чувствовать вину, что он не мой муж, но ни одна частичка меня не ощущает ничего из этого, только желание и любовь, такую глубокую, что она разливается вокруг нас.

Дэн останавливается, когда входит в меня, но первый толчок заставляет меня крепко закрыть глаза, пока я пытаюсь вспомнить, как дышать. Несмотря на то, что боль, в конце концов, утихает, я бы не назвала это ощущение приятным. Что действительно ценно в этом моменте, это то, что наши тела соединены и слеплены вместе. Каждый звук удовольствия, который срывается с губ Дэнни, заставляет меня парить. Я начинаю понимать, как это работает, и когда я двигаю своими бедрами, у него вырывается такой громкий стон, что это разжигает мое собственное возбуждение.

― Ханна, ― стонет он мне в ухо, когда его тело начинает дрожать так, как мне уже знакомо; это дает мне знать, что он уже близко.

Мысль о том, что он кончает в меня (даже если это будет и через защиту), побуждает меня вонзить в него ногти и сильнее двигать бедрами, нуждаясь в его освобождении. Дэнни подсовывает под меня свои руки, он буквально обнимает меня своим телом, когда кончает, уткнувшись лицом мне в шею. Его тело тяжелеет на мне, и он валится на меня. Я не хочу просить его сдвинуться, хочу остаться в таком положении навечно.

― Этот момент значит для меня все. Ты значишь все для меня. Ты же знаешь это, да? ― говорит Дэнни у моей кожи.

Я не могу сдержать улыбку.

― Теперь я знаю.

Дэн отстраняется и вздрагивает, а затем мягко меня целует.

― Ты в порядке?

― Более чем.

Он дарит мне сладчайшую улыбку, затем стягивает презерватив и выкидывает его в корзину для мусора рядом с кроватью. Дэнни снова меня целует, затем разворачивает нас так, что я лежу наполовину на нем. Мы обнимаемся так долгое время, пока пропитываемся моментом, прекрасным моментом, который я сохраню в памяти навечно.

Дэн прочищает горло, нарушая тишину:

― В такие моменты, как этот, мне хочется отдать тебе свое сердце.

Я улыбаюсь.

― Я не возражаю, ― мне нравится, когда он делится со мной тем, как он себя чувствует. Тогда я понимаю: то, что чувствую по отношению к нему, это нормально.

― Хочешь узнать, почему я начал заниматься ландшафтным дизайном?

― Потому что ты хорош в этом бизнесе?

Я слышу улыбку в его голосе.

― Ага.

Я зеваю.

― Это было ради парней?

― Парни были одной из причин. Я знал, что у большинства из них не так много путей, поэтому я подумал, что так они смогут быть подальше от неприятностей. Мы сможем быть все вместе и сможем заработать немного денег. Но, нет, настоящей причиной была ты.

Я сдвигаю подбородок на середину его груди.

― Я?

Он смотрит вниз на меня с застенчивой улыбкой.

― Я всегда жалел, что бросил баскетбол, только чтобы тусоваться со своими друзьями, потом появилась ты, и я начал жалеть об этом еще больше. Ничто в моей жизни не выглядело достаточно хорошо для тебя. Не то чтобы я вообще думал, что мы придем к этому, но я все равно хотел быть достойным тебя. Я не слишком хорош…

― Ты хорош, ― вмешиваюсь я. ― Ты поразителен во многом.

― Мне нравится, что ты так думаешь, ― он целует меня в макушку, когда я кладу голову обратно ему на грудь. ― Но с того момента, как я встретил тебя, мои оценки были уже дерьмовыми и половина учителей меня ненавидели, так что я понимал, что мои шансы попасть в колледж в лучшем случае невелики. Кроме того, даже если бы я и смог попасть туда, мне бы никогда там не понравилось, и, вероятно, я не протянул бы там и года, пока меня бы не выкинули оттуда. В любом случае, однажды я копал ямы для своего старого босса и думал о тебе ― я всегда думал о тебе, ― я целую его грудь, и он крепко обнимает меня в ответ. ― И я задумался, что, черт возьми, я могу сделать со своей жизнью, чтобы заставить тебя гордиться мной. Потом меня осенило: я действительно хорош в этой ландшафтной фигне, я могу открыть свой собственный бизнес, сделать его успешным, и бам, вот, пожалуйста. Эта идея стала даже лучше, когда я понял, что мог бы нанять своих парней. Кому я могу доверять больше, чем им? Я знал, что они никогда не подведут меня, и это дело займет их.

― Ты, правда, начал свой бизнес из-за меня? ― я в абсолютном шоке. Я никогда не думала, что Дэнни может заботиться обо мне так сильно.

― Правда.

― Не могу поверить, что ты чувствовал ко мне то же самое, что и я к тебе.

― Ты единственная девушка, которая когда-либо заставляла мое сердце выпрыгивать из груди, ладони потеть, а желудок сжиматься, ― признается Дэн, поглаживая мою спину. ― И это происходило, как только ты появлялась в одной комнате со мной. Когда я смотрел на тебя… Черт, Ханна, ты даже не представляешь, что происходило со мной в эти моменты.

Я вспоминаю, что ощущала сама в такие же моменты, и что чувствую сейчас, когда вижу его.

― Я очень хорошо это понимаю.

― Я никогда не чувствовал себя достойным тебя. До сих пор не чувствую, но я обещаю, что буду усердно работать каждый день, чтобы стать достойным тебя.

― Тебе не нужно делать этого, просто будь собой. Этого более чем достаточно для меня.

Следующий большой шаг ― это сказать родителям о том, что мне больше не нравится Джош, и, полагаю, в конце концов, то же самое я, наверное, должна сказать и ему. По очевидным причинам, я боюсь и того, и другого. Я хочу рассказать родителям прямо сейчас, но продолжаю бояться.

― Ханна? ― спрашивает меня муж Лорен, Пол, вырывая из моих мыслей. ― Можешь достать апельсиновый сок?

― Конечно, ― отвечаю я, заканчиваю расставлять тарелки на обеденном столе и направляюсь на кухню. Я достаю апельсиновый сок из холодильника и пока иду обратно, чувствую то место, где во мне был Дэн. Воспаление не такое сильное, как было изначально, но я все еще могу точно почувствовать то место, где он был. Мне это нравится. Мне нравится это напоминание о нем, эта новая связь, которую мы разделили. Когда не мучаюсь мыслями о том, как противостоять своим родителям, я нахожусь на седьмом небе от счастья. Если бы я могла, то проводила бы каждую секунду с Дэном внутри меня.

Я ставлю кувшин с апельсиновым соком на стол, где бо́льшая часть моей семьи счастливо проводят время вместе после церкви за воскресным бранчем.

― Можешь присмотреть за детьми, пока мы не закончим? ― просит моя мама.

Я киваю и направляюсь в гостиную, где собрались дети.

Сажусь на пол около кофейного столика, зажатая между дочерьми Челси (по их просьбе, от чего мое сердце растаяло), и они проговаривают мне все уши обо всем, что их интересует.

Из другой комнаты доносится голос отца, он делится историями с работы, и по комнате разносится смех, потом Аарон и Пол делятся своими историями, и смех продолжается.

Я рисую вместе с группой, которая сформировалась вокруг кофейного столика, посматривая за ними, чтобы быть уверенной, что никто из малышей и остальных детей не засунет ничего лишнего себе в рот.

В целом, это обычный полдник воскресенья и один из моих самых любимых моментов на неделе. Все всегда расслаблены, на столе аппетитная еда, и я могу увидеться со всеми своими племянницами и племянниками.

Слышу звонок в дверь, и появляется семья Нельсонов в полном составе. Все девять человек, плюс их супруги и дети. Дом заполнен людьми. Джош остается рядом со мной, будто мы пара.

Перед бранчем (он накрыт в форме шведского стола из-за большого количества людей), мой отец читает для всех нас молитву и поднимает стакан с соком.

― Ничто меня не радует больше, чем найти семью, которая разделяет те же ценности, которыми мы так дорожим. Я с нетерпением жду того дня, когда мы станем одной большой семьей.

Все чокаются стаканами, а я хочу забраться под стол и спрятаться там.

Больше нельзя откладывать это, сегодня вечером я должна поговорить с родителями.

Самая тяжелая часть, помимо чувства вины, это видеть, как здорово ладят наши семьи.

Куда бы я ни повернулась, повсюду кто-нибудь смеется, дети счастливо играют, продолжаются оживленные разговоры. Что делает все происходящее еще хуже, так это то, что Джош все время улыбается, глядя на меня. Не так проникновенно, как Дэн, но точно могу сказать, что его чувства ко мне растут.

Когда мы с мамой и сестрами немного прибираем со стола, чтобы держать все под контролем, Челси говорит:

― Знаете, я на самом деле этому рада. Я уже знала, что Джош прекрасный человек, и сейчас, когда провела время с его семьей, они все просто великолепные. Его сестра, Розмари, на следующей неделе подъедет ко мне, чтобы помочь закончить то стеганное одеяло, которое мне так тяжело дается, а потом покажет, как приготовить ее фирменный легкий ужин. Она его готовит, когда у нее бывают долгие тяжелые дни!

Лорен передает мне блюдо, чтобы я его протерла.

― Я согласна с тобой. Они, и правда, превосходные. Мои дети уже подружились с их детьми того же возраста. Это сделает выходные намного веселее!

Пока я слушаю их эмоциональные излияния, я все больше и больше сдуваюсь.

Я такая эгоистка.

Решение, в котором, я думала, была уверена, сейчас выглядит таким эгоистичным и таким самоуверенным.

Замужество ― это больше, чем просто двое людей.

Я в трансе вытираю блюдо, борясь с сомнением — моей новой любимой эмоцией.

Чем больше они фонтанируют эмоциями о Джоше и его семье, тем больше я начинаю сомневаться в себе.

Джош кладет свою руку поверх моей, останавливая меня от протирания посуды.

― Можно тебя на минутку?

― О, конечно.

Я иду следом за ним, когда он ведет нас в гостиную, которая на удивление пустует. Доносящийся шум подтверждает, что обе наши семьи наслаждаются компанией друг друга. Джош занимает место рядом с креслом и машет мне, чтобы я присоединилась к нему. Он берет мои руки в свои.

― Знаю, прошло всего несколько месяцев с тех пор, как мы начали узнавать друг друга, но я должен тебе признаться: я положил на тебя глаз задолго до того, как уехал в Южную Америку. Я думал о тебе даже когда был там. Ты всегда была так добра ко всем, кто тебя окружает, протягивала руку помощи даже когда, уверен, не хотела этого, но я никогда не видел, чтобы ты жаловалась, ― он подмигивает мне. ― По крайней мере, не вслух.

Я не могу сдержать смешок.

― После всего, что я там видел, я очень благодарен за жизнь, которая мне досталась, и впервые я захотел иметь свою семью. Ты была первой, о ком я сразу подумал. Когда я возвращался в Штаты, я знал, что моим первым приоритетом будет заставить наших родителей свести нас, а потом мне посчастливилось провести с тобой время, и я влюбился в тебя. Это застало меня врасплох, но так все и было. Ты оказалась намного лучше, чем я представлял в самых смелых своих мечтах. В тебе есть ироничная сторона, с которой я хочу познакомиться поближе. Тихая сторона, которая для тебя необычна, тогда я понимаю, что ты о чем-то задумалась, и я хочу узнать эти мысли, разделить их с тобой, ― он с ухмылкой качает головой. ― Я заболтался. Я просто и взволнован, и так нервничаю, что вполне могу заболеть.

От его честности я улыбаюсь, хоть и со страхом, сковавшим живот. Я вполне уверена, что знаю, к чему все идет, и после этого обеда, я вполне уверена, что знаю, каким должен быть мой ответ.