После она прощалась с бабушкой, вместе с ребятами затаскивала в свое купе чемодан и коробку с бабушкиным вареньем, махала из окна поезда идущим вслед за составом мальчишкам… Когда перрон закончился, плюхнулась на лавку и надолго зависла.

«Вот и все, – вяло перетекали в ее голове мысли. – Не сбылось. Он не приехал, провел отпуск где-то в другом месте, с кем-то другим, возможно. Не со мной…»

Как ни странно, сейчас Славка себя чувствовала смертельно усталой. Не было сил шевелиться, даже оторваться от окна и повернуть голову она не могла.

– Девушка, у вас все в порядке? – кто-то мягко тронул ее за плечо.

– Да, наверное, – машинально ответила она.

Слева от нее сидел парень примерно ее возраста – довольно симпатичный, с открытым, приятным лицом.

– Петр, – представился он. – Хорошо, что мы едем вместе.

Девушка уже было хотела спросить почему, но посмотрела на еще двух своих попутчиков, вернее, попутчиц и поняла. Напротив сидели две полные дамы в возрасте и наперебой трещали о ценах на молоко, правительстве, которое совсем не заботится о народе, врачах – человеконенавистниках и прочем в том же духе. Причем с одной темы на другую они перескакивали так непредсказуемо, что оставалось только удивляться, как они вообще друг друга понимают.

– Да уж, – невольно улыбнулась Мирослава. Мы попали. – Она сняла рюкзак, который до сих пор так и болтался у нее за плечами. – Я Славка, – сообщила она.

– Ух ты! – восхитился попутчик. – Вот это имя!

– Самое обычное, – пожала плечами девушка.

– Ну да, встречается на каждом углу, – кивнул парень и так задорно улыбнулся, что Славка моментально забыла о своей усталости и дурном настроении.


Поезд мерно стучал колесами, за окном мелькали полустанки, тянущиеся в небо южные кипарисы, бескрайние степи. Под вечер проехали Сиваш.

Еще никогда Мирослава не путешествовала так весело. Петр оказался прекрасным собеседником с чувством юмора невероятно похожим на собственное Славкино. Они сидели в коридоре на откидных сиденьях и болтали обо всем на свете, предоставив купе попутчицам. Зашли внутрь, только чтобы пообедать.

Петр чем-то напоминал Мирославе Сережу, вот только чем, она не могла сказать точно. Петя был мягче, смешливее, но в нем ощущалась такая же надежность и такое же спокойствие, как и в Сергее. Рядом с ним девушке было тепло и уютно – так, словно они знали друг друга всю жизнь.

На остановках, где поезд тормозил надолго, ребята выбегали размяться. Покупали горячие пирожки и мороженное, запивали все это местной минералкой и квасом.

Когда за окнами сгустились сумерки, они сидели на Славкиной полке и играли в крестики-нолики. Спать было ложиться жалко, хотя Славка вовсю зевала.

Они давно обменялись телефонами и электронными адресами и договорились не теряться, продолжать общение и в городе. К этому моменту Мирослава уже знала, что ее новый знакомый старше ее на год, что в сентябре он станет студентом, изучающим юриспруденцию, что дома у него живут два кота-пенсионера, а сам он увлекается горными лыжами и плаваньем.

Лечь спать все-таки пришлось, а проснулись оба, когда на часах был уже полдень и поезд подбирался к Орлу.

И снова они говорили и смеялись шуткам друг друга до самого Курского вокзала, где обоих встречали родители.

Попрощались тепло, в сотый раз пообещав найти друг друга в Контакте и еще как-нибудь встретиться.

– Симпатичный мальчик, – сказала мама, как только Петр и его родители скрылись в толпе. – Я смотрю, вы успели подружиться?

– Да, он хороший, – улыбнулась Славка. – Легкий такой…

– Я рада, что ты не замыкаешься в себе, общаешься с новыми людьми. – Мама выдвинула ручку чемодана и покатила его по перрону к зданию вокзала. – Ты уже придумала, чем будешь заниматься эти три дня до отлета в Париж?

– Шутишь? – усмехнулась девушка. – Я же только с поезда сошла. Дай хоть отдышаться.


Мирослава любила возвращаться домой после каникул. Все вещи казались немного иными, и некоторое время приходилось к ним заново привыкать. Кажется, сидела за этим письменным столом десять лет, обедала на этой кухне всю жизнь, с детства видела свое отражение в этом зеркале… Но что-то каждый раз менялось, словно квартира без Славки жила своей собственной жизнью.

– Это потому что ты сама каждый миг меняешься, – говорила мама.

– Разве? – удивлялась девушка. – А по-моему, я все та же.

Вот и в этот раз все в родном доме поначалу казалось неуловимо чужим, незнакомым. Славка долго разглядывала свою чашку с нарисованной синей собакой, сидела на своем диване, стояла у окна своей комнаты, выходящего в сквер.

«Может, мама и права, – думала она, – меняюсь я, а вовсе не вещи. Неужели взрослею?»

Почему-то ей было маетно. Где-то внутри все еще стучали колеса поезда, и тело покачивалось в такт, словно на стыках рельс. И ей казалось, она все еще слышит Петин смех.

Мирослава взяла с полки книгу, но читать не смогла. Тогда она включила компьютер и влезла в Контакт. Тут ее уже ждало приглашение в друзья от ее попутчика. Девушка его подтвердила, пролистала новостную ленту, побродила по страничкам друзей, рассматривая их летние фотки. И, конечно, не смогла не зайти к Вадиму.

Все на его странице было по-прежнему. Даже новых надписей на стене от Сони не прибавилось.

«Завтра поеду в Зеленоград, – внезапно решила Славка. – Все равно надо бабушкино варенье отвезти, так что повод у меня есть».

Эта мысль неожиданно принесла ей покой, и заснула девушка сразу, как только голова коснулась подушки.


Была суббота. Несмотря на это, народу в метро оказалось как в будни.

Мирослава привычно уже доехала до Речного, отстояла очередь и села в автобус. Так ей почему-то нравилось ездить гораздо больше, чем на электричке.

Дядя Руслан и тетя Таня оказались дома. Они ждали Славку и очень ей обрадовались. Усадили пить чай, расспросили об отдыхе и о том, как там их дети.

– А ты, наверно, Вадика хочешь увидеть, – подмигнул девушке дядя. – Я сказал Наташе, что ты приедешь, так что они тебя ждут.

– Здорово! – обрадовалась Славка. – А вы не знаете, почему Вадим не приехал в Крым? Вроде он собирался. Или отпуск все-таки не дали?

– Почему, дали. – Тетя Таня подлила ей еще чая. – Его пригласили с собой в поход какие-то друзья. В Карелию. Он давно хотел там побывать, вот и отправился туда.

– Ясно, – кивнула девушка.

Похоже, ей особо не в чем винить Вадима. Да, он предпочел ее компании компанию друзей, но если он давно мечтал оказаться в Карелии, его можно понять. Сложно отказаться от своей мечты, даже ради любимого человека.

Она допила чай, поблагодарила тетю Таню и поднялась из-за стола.

– Пойду проведаю Вадима.

– Давай. У них открыто, – улыбнулся дядя Руслан.

Входная дверь в квартиру, в которой жила семья любимого, и правда была открыта. Мирослава тихо прошла в прихожую и замерла перед кухонной дверью – закрытой, из-за которой раздавались голоса Вадима и его матери. Они говорили на повышенных тонах.

Девушка уже хотела было постучать и сообщить о своем присутствии, но не сделала это. Ей показалось, что Вадим только что произнес ее имя.

Любопытство взяло верх. И хоть Славка с детства усвоила, что подслушивать чужие разговоры неприлично, она навострила уши.

– Как ты не понимаешь, она еще ребенок! – говорил за кухонной дверью Вадим. – Ну что мне с ней делать?

– Она не ребенок, а молодая девушка, причем очень симпатичная. Она для тебя прекрасная пара, в отличие от этой твоей Сони. – Было понятно, что тетя Наташа сердится. Сонино имя она не произнесла – выплюнула, словно это была какая-то горькая гадость.

– Ты же ее совсем не знаешь, – попытался защититься молодой человек.

– Зато я знаю Мирославу. И она мне нравится. Именно такую невесту я для тебя хочу!

– Но я ее не люблю, как ты не понимаешь! – заорал Вадим.

– Подумаешь, – усмехнулась его мать, – любовь, как известно, приходит и уходит, а о будущем думать надо. У Сони ничего нет, кроме работы, да и ту она может потерять в любой момент. И где она тогда окажется? Вернется на свою родину? У нее же нет ни московской прописки, ни жилья тут. Или сядет тебе на шею? А где вы с ней жить будете, ты думал? Или сюда ее приведешь – еще одного человека в однокомнатную квартиру, где все мы живем из милости?

– Жилье мы снимем, – сказал Славкин возлюбленный.

– Снимете, как же! На твою зарплату? А нам кто помогать будет? Мы без твоей помощи не протянем! – послышался звук отодвигаемого стула. Видимо, тетя Наташа устала спорить стоя и решила присесть. – Идеи у тебя какие-то сумасшедшие, хотя взрослый вроде бы уже парень. Встречайся ради бога со своей Соней, хоть сто лет, Мирославу только от себя не отвадь. Разве ты не видишь, она по уши в тебя влюблена, да ты при желании из нее веревки вить можешь!

– Не нужны мне веревки из нее, – устало проговорил Вадим.

– Вадик, как ты не понимаешь, она – беспроигрышный для тебя вариант! Любит тебя, к тому же москвичка, с квартирой, с машиной…

– Квартира и машина принадлежат ее матери. – Он тоже сел на стул.

– Неужели ты считаешь, что Ольга для своей дочери чего-то не сделает? Да она в лепешку расшибется, лишь бы Славочка была счастлива! – Тетя Наташа тяжело вздохнула. – Обдумай все еще раз, Вадик. Не пори горячку.

– Хорошо, я подумаю, – вздохнул молодой человек.

– А ты чего не заходишь? – раздалось над Славкиным ухом. Девушка резко повернулась и чуть не столкнулась с отцом Вадима.

– Я… – промямлила она. – А мне надо срочно… маме позвонить, я попозже зайду.

Она выбежала из квартиры, даже не посмотрев, какое впечатление произвела.

Ей казалось, она сейчас взорвется, столько в ней было всего – и гнев, и жгучая обида, и боль, и ревность, и ненависть к себе.

Мирослава даже не запомнила, как попрощалась с тетей Таней и дядей Русланом, что сказала в оправдание своего столь скорого отъезда, больше походящего на бегство.

Через десять минут она была уже на улице. Сперва бежала, не разбирая дороги, после шла.

Осознала себя уже в лесу – на детской площадке, где они когда-то сидели с Вадимом. Устало опустилась на качели.

Значит, он с самого начала не был с ней честен. Она не была ему нужна, он лишь преследовал выгоду, видел в ней не живого человека, а квартиру, машину, деньги и престижную работу ее матери.

«Я даже мало-мальски ему не нравилась, – повторяла про себя Мирослава. – Он обнимал меня, ничего не чувствуя, лишь потому, что это советовала ему делать его мать. Он вообще любит Соню!»

Самым ужасным было то, что Славка даже расплакаться не могла, хотя знала, что ей стало бы легче, если бы полились слезы. Она сидела на стволе поваленной березы, глядя в пространство перед собой, и пыталась понять, что же произошло.

До нее доходило как-то скачками, порциями, и каждая порция приносила только новую и новую боль.

«Получается, я сама по себе ничего из себя не представляю, – думала девушка. – Я пустышка. Никто. Симпатичное личико, и ничего больше. Со мной можно делать что угодно. Как сказала тетя Наташа – веревки вить».

Как же она сейчас ненавидела все те книги, которые читала всю свою жизнь, рассказывающие о любви, о прекрасных принцах и не менее прекрасных принцессах, о чудесах! Ей казалось, это они во всем виноваты, это они всегда ей врали, они позволили ей поверить в то, что в жизни всегда есть место сказке, что искренние чувства существуют и все, что ей нужно, – это только найти своего любимого, узнать его из миллионов людей.

Она узнала, и чем это закончилось?

Кто бы ей сказал раньше, что любовь бывает не просто невзаимной, но еще и подлой! Что ее могут просто использовать, словно она вещь.

Все теперь в ее голове вставало на свои места. И поведение Вадима, и его неприезд в Крым, и многочисленные записи Сониного авторства на его стене в Контакте.

«Какой же дурой я была! – ругала себя Славка. – Как я вообще могла быть настолько слепой?! Все же понятно было с самого начала! А я понастроила себе воздушных замков!»

Где-то вдалеке прогрохотал гром, порыв ветра откинул с ее лба челку.

Мирослава огляделась по сторонам, достала из сумки мобильник, взглянула на экран. Три пропущенных вызова, и все от мамы.

«Вот единственный человек, которому я по-настоящему нужна», – пришла в голову мысль.

Она набрала номер и, услышав взволнованный мамин голос, произнесла:

– Со мной все в порядке. Я сейчас домой поеду, буду часа через два с половиной – три, как повезет.

Встала и побрела по направлению к автобусной остановке.


Когда Мирослава сидела в автобусе в пробке на Ленинградском шоссе, пошел дождь, да не обычный летний – теплый и быстрый, а с градом – настоящий шквал. Градины били по стеклу, по асфальту, по крышам стоящих рядом машин, отлетали рикошетом. Славке казалось, что разбушевавшаяся стихия – это она сама, то, что происходит у нее внутри. Будто кто-то наверху подслушивал ее мысли и чувства.